Немецкое предпринимательство в хозяйственном комплексе Юга России, 1868-1934 гг.

Таблица 1.2

Землевладения иностранцев, подлежавшие ликвидации на основании узаконений от 2 февраля и 13 декабря 1915 г.[368 - Землевладения, подлежащие ликвидации на основании узаконений от 2 февраля и 13 декабря 1915 г. по сведения Крестьянского Поземельного банка к 1 августа 1916 г. // РГИА. Ф. 1483. Оп. 1. Д. 16. Лл.126-126 об.]

Если указ 2 февраля 1915 г. предоставлял льготу по ликвидации имения тем семьям, в которых отцы или сыновья участвовали в боях Первой мировой войны, были награждены орденами или же убиты в сражениях независимо от того, в каком месяце 1915 или 1916 гг. это событие произошло, то разъяснительный указ 15 июля 1916 г. уже устанавливал правило: льготою могут пользоваться только те семьи, в которых отцы и сыновья участвовали в боевых действиях, были награждены или убиты до момента опубликования списка владений, подлежащих продаже.

Получалось, что опубликованный список имел такое большое значение, а боевые заслуги и сам факт смерти за родину меркли перед этим актом. Например, просителю «Готлибу Таблеру, родившемуся в России в 1840 г., предки которого приняли русское подданство в 1819 г.; был политически благонадежен; сын награжден наградой от 17 июня 1916 г. № 2960»[369 - Прошение Готлиба Таблера // ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 2317. Лл. 330-331.] было отказано в льготе, потому что сын его получил медаль «за разведку ночью» после выхода закона 15 июля 1916 года.

Поселянин кол. Гнаденфельд Таганрогского округа Э. Бельц указывал в своем прошении, что его сын погиб в мае 1916 г. и подтверждал это справкой начальника военного округа г. Таганрога, выданной в ноябре 1916 года. Однако ему было отказано, потому что свидетельство о смерти сына было выдано после выставления имения Крестьянским Поземельным банком на продажу.[370 - Прошение Э. Бельца // Там же. Д. 2316. Л. 226.] Наиболее циничным выглядит отказ вдове колониста, оставшейся с четырьмя маленькими детьми после смерти мужа. В прошении она указывала: предки мужа приняли российское подданство в начале XIX в., муж служил в русской армии и был мобилизован после тяжелого ранения в 1915 году. Женщина просила не отбирать у нее землю (21 дес.), акцентируя внимание на свои большие долги и недавнее ограбление.[371 - Там же. Л. 148.] Как разительно отличался дух этого указа от благородного восклицания члена Государственной Думы В.В. Шульгина: «А пока эти люди носят почетное звание солдата и защищают русское государство, до тех пор руки прочь от их имущества».[372 - Цит. по: Линдеман К.Э. Прекращение землевладения и землепользования… С. 65.]

19 августа 1916 г. были подписаны еще два указа, которые разъясняли положения 2 февраля и 13 декабря 1915 г. Первым указом – «Об изменении, дополнении и изъяснении Высочайше утвержденного, 13 декабря 1915 г., положения Совета Министров о некоторых изменениях и дополнениях узаконений 2 февраля 1915 г. о землевладении и землепользовании подданных воюющих с Россиею держав, а также австрийских, венгерских и германских выходцев» недвижимые имущества, составлявшие предмет наследственного или родового фидеикомисса, в случае признания недействительности прав их владельцев, поступали в управление местных учреждений Министерства земледелия до выяснения прав наследников этих имуществ.[373 - Сборник узаконений и распоряжений правительства. 1 сентября 1916 г. Отд. 1. 2-е полуг. № 233. Ст. 1867. С. 2316.]

Вторым указом «О некоторых изменениях и дополнениях узаконений 2 февраля и 13 декабря 1915 г. о мерах к сокращению иностранного землевладения и землепользования в государстве Российском» разъяснялся порядок отчуждения надельных земель, общественных построек, различных общественных и благотворительных капиталов, текущих денежных поступлений, а также порядок денежных расчетов с отдельными членами сельских и других обществ и порядок расходования общественных денежных средств согласно их первоначальному назначению.[374 - Там же. С. 2318-2322.]

В указе говорилось о передаче отчужденных общественных строений во владение других учреждений. Указывалось, что действие законов 2 февраля и 13 декабря 1915 г. «может быть приостановлено на срок не свыше двух лет со времени настоящего узаконения в случаях, когда на означенных участках находятся действующие промышленные предприятия, выполняющие преимущественно заказы для нужд обороны, либо обслуживающие потребности, связанные с военными обстоятельствами».[375 - Там же. С. 2321.] Кроме того, оговаривался порядок применения этой льготы. Совет министров мог даже удлинять указанный двухлетний льготный срок. Однако через два месяца были отменены льготы, предоставляемые лицам, на чьих землях были расположены промышленные предприятия.

В связи с этим член Государственной думы П.В. Каменский на заседании Государственного совета в 1916 г. высказал свое мнение: «В трех губерниях и в Области Войска Донского имеется 49 паровых мукомольных предприятий <…> перерабатывают ежегодно 14.000.000 пудов зерна. Если проводить мероприятия по ликвидации в спешном порядке, то эти мельницы, из коих мука доставляется в армию и в столицы, а также и для местного населения, должны приостановить свою работу, ибо для этих предприятий нельзя найти заместителей в семидневный срок».[376 - Линдеман К.Э. Прекращение землевладения и землепользования поселян-собственников… С. 80-81.]

Необходимо отметить, что некоторым немецким предпринимателям удавалось избежать ликвидации предприятия, если они могли подтвердить свое российское подданство. Например, владельцы ростовской пивоварни «Южная Бавария» Ч. Стукен и Л. Стукен в 1915 г. сумели доказать, предъявив свидетельства, что они являлись купцами первой гильдии и почетными гражданами городов: первый – Ростова-наДону, а второй – Ейска.[377 - О подданстве владельцев завода // ГАРО. Ф. 265. Оп. 1. Д. 108. Л. 1.]

Наиболее существенные положения этого указа состояли в следующем: наделы и недвижимые имущества подлежали отчуждению только вместе. Общественные постройки, возведенные на этих землях и находившийся в них инвентарь, вносились земскими начальниками в особую опись и поступали в собственность Крестьянского банка безвозмездно. Промышленное предприятие не выступало самостоятельным объектом, а являлось принадлежностью имения. Совместная продажа земли и промышленного объекта неизбежно вела к их обесцениванию.

Описи проходили следующим образом. Полицейский пристав приглашал оценщиков и понятых обычно из крестьян, которые были почти незнакомы со сложными машинами и ценами на производителей скота. Например, в колонии Эйгенгейм сельскохозяйственные машины и скот были оценены без осмотра прямо по списку в 35 881 руб. До войны одна лошадь стоила около 300-400 руб., а их в колонии было 127 и насчитывалось 52 жеребенка; веялка стоила 120 руб., а их было 7. Кроме этого в колонии имелось 64 плуга различной системы, 4 паровых и 2 конных молотилки и много другого сельскохозяйственного инвентаря. Хозяйственные постройки были оценены в 31 300 руб., несмотря на то, что в колонии имелся завод по переработке сельскохозяйственной продукции, который до войны давал доход 1 500 руб., а также ветряная мельница с доходом 500 рублей. Десятина земли была оценена в 100 руб., тогда как до войны ее цена доходила до 300-500 рублей. В результате Крестьянский поземельный банк приобрел имущество колонии за очень низкую цену – 438 130 рублей.[378 - Опись имущества колонии Ново-Александровской (бывш. Эйгенгейм) Ростовского округа // ГАРО. Ф. 301. Оп. 7. Д. 4904. Лл. 82-83 об.]

Все наличные суммы и капиталы переводились по распоряжениям земских начальников на депозит уездного съезда земских начальников. Страховые капиталы переводились на депозит губернского присутствия, сиротские суммы – в ведение опекунских учреждений.

Крестьянский банк должен был выдавать вознаграждение за отчужденный участок каждому домохозяину отдельно. Причем выплачивалось оно именными свидетельствами, которые подлежали оплате через 25 лет, и их нельзя было ни продать, ни передать по наследству. Такая форма расчета была не выгодна немецким колонистам, но выгодна российским властям потому, что цены на земельные участки за это время могли возрасти во много раз, а также если владелец земли умирал, то его наследники не могли претендовать на выплату с именных свидетельств.

Немцы являлись российскими поданными и были уверены, что ликвидационные законы их не коснутся. Желая избежать секвестра и экспроприации, колонисты и предприниматели подавали прошения в различные государственные инстанции. Большие надежды они возлагали на депутатов Государственной думы. Например, жители колоний Ровнополь, Бишлеровка, Чепелиевка, Петропавловка, Новая Надежда, Новиковка, Жировка, Ротовка, Петропавловка Области Войска Донского отправили ходатайство в Государственную думу с просьбой об изъятии их земельной собственности из содержания законов от 2 февраля и 13 декабря 1915 г. об ограничении и прекращении иностранного землевладения. Они приводили примеры безграничной преданности российскому государству, напоминали об экономической пользе немецкой колонизации донских земель. И о том, что их это «совершенно разорит и более 3000 владельцев с семьями превратятся в пролетариат, который будет тягостен для государства, ибо его придется продовольствовать на счет казны», а также о возможных потерях в результате ликвидации немецкого землевладения. Немцы просили избавить их от незаслуженно жестокого наказания.[379 - Докладная записка поселян-колонистов, проживающих в Области Войска Донского // РГИА. Ф. 1090. Оп. 1. Д. 144. Л. 2.] Однако их прошение осталось без ответа.

8 сентября 1916 г. ограничительные узаконения о землевладении и землепользовании подданных воюющих с Россией стран были распространены на Харьковскую губернию, а также на уезды Каинский Томской губернии и Тюкалинский и Ишимский Тобольской губерний.[380 - О распространении действия ограничительных в отношении неприятельских землевладения и землепользования узаконений 2 февраля и 13 декабря 1915 г. на Харьковскую губернию, а также на уезды Каинский, Томской губернии, и Тюкалинский и Ишимский Тобольской губернии // Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1916 г. Отд. 1. 2-е полуг. № 250. Ст. 1955. С. 2438-2440.] В двухмесячный срок подлежали отчуждению недвижимые имущества австрийских, венгерских и германских подданных. Им было запрещено отдавать свою собственность в залог, заключать договора найма, аренды или рубки леса. 20 октября 1916 г. были внесены изменения и дополнения в закон от 8 сентября 1916 года. В результате действия ограничительных законов были распространены на сельские общества, образованные из австрийских, венгерских или германских выходцев и их потомков, а также неприятельских подданных.

25 октября 1916 г. Совет министров утвердил положение «О порядке ликвидации промышленных предприятий, расположенных на подлежащих отчуждению землях неприятельских подданных и выходцев».[381 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1916 г. Отд. 1. 2-е полуг. № 304. Ст. 2407. С. 3049-3051.] Были установлены новые правила ликвидации земельных участков, на которых были расположены наиболее значимые промышленные предприятия.

Губернские правления должны были через месяц после обнародования узаконения подать Министру торговли и промышленности и Крестьянскому Поземельному банку списки землевладений, на которых были расположены промышленные предприятия первых шести разрядов по платежу основного промыслового налога. Для обязательного отчуждения акционерных компаний учреждались ликвидационные управления, в состав которых назначались представители от министерств Торговли и Промышленности, Внутренних Дел, Земледелия и Финансов (по Крестьянскому Поземельному банку).

Особое место в данном законе отводилось Крестьянскому Поземельному банку. В двухмесячный срок после получения списков банк должен был сообщить ликвидационному управлению о своем желании приобрести земельный участок совместно с находящимся на нем промышленным предприятием, либо отдельно от такового предприятия, или же о своем отказе от приобретения вообще данного земельного участка.[382 - Там же. С. 3050.]

Министерство Торговли и Промышленности по согласованию с Министрами Внутренних Дел, Земледелия, Финансов и Юстиции определяло порядок действий ликвидационных управлений по отводу земли, управлению и заведыванию промышленными предприятиями и продаже их на ходу, а также вознаграждение членов управлений. Кроме того, была отменена отсрочка ликвидации земельных участков по положению от 19 августа 1916 г.[383 - Там же. С. 3051.]

30 ноября 1916 г. князь В.Н. Шаховской сообщал товарищу министра иностранных дел А.А. Половецкому, что в отношении враждебных торгово-промышленных предпринимателей в империи установлены следующие ограничительные меры: 1) правительственный надзор, согласно законам 16 января и 24 октября 1916 г., 2) ликвидация единоличных предприятий, торговых домов, товариществ на паях и акционерных обществ в порядке законов а) 11 января и 17 декабря 1915 г., 2 января и 1 октября 1916 г., б) 1 июля 1915 г. и 23 октября 1916 г., в) 25 октября 1916 г.; 3) введение временного управления без ликвидации в порядке законов 1 июля и 23 ноября 1916 г.[384 - Записка министра торговли и промышленности В.Н. Шаховского товарищу министра иностранных дел А.А. Половецкому // РГИА. Ф. 23. Оп. 28. Д. 3132. Л. 12.]

К концу 1916 г. российским торговым и акционерным компаниям, промышленным предприятиям было запрещено вступать в сделки с подданными неприятельских держав. Нарушители данного закона привлекались к уголовной ответственности.[385 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1916 г. Отд. 1. 2-е полуг. Ст. 3021.] Исследователь В.С. Дякин установил, что в ходе обследования акционерных обществ было выявлено участие австрийского и германского капитала в 611 предприятиях. Решение о ликвидации было принято в отношении 96 компаний. Однако ликвидировано было только 27 промышленных и 7 торговых обществ.[386 - Дякин В.С. Первая мировая война и мероприятия по ликвидации так называемого немецкого засилья // Первая мировая война. 1914-1918. М., 1969. С. 238.]

Проводя ликвидационную политику в отношении неприятельских подданных, правительству пришлось на практике корректировать свои действия. Под влиянием экономических факторов оно было вынуждено вводить ограничительные законы и особые временные управления делами на предприятиях, которое собиралось ликвидировать.

8 февраля 1917 г. Советом министров было принято положение «О подтверждении и разъяснении смысла ограничительных в отношении неприятельских землевладения и землепользования узаконений 2 февраля и 13 декабря 1915 г. (в отношении выходцев)».[387 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917 г. Отд. 1. 1-е полуг. Ст. 212. № 39. С. 404-405.] С введением обязательной продажи акций, принадлежащих иностранным подданным, правительство не только исключало их участие в собрании акционеров, но и избегало закрытия предприятия.

Министр Торговли и Промышленности А.И. Коновалов считал, что «необходимости русской промышленности <…> требуют большего применения узаконения от 8 февраля 1917 г., то есть не затрагивать предприятия, а передавать их в руки соответствующих собственников, <…> лишь в случаях, когда нет надежного контингента русских акционеров или когда передача в русские руки иными путями не осуществима», возможно их закрытие.[388 - Смирнов С.А. Правовое регулирование иностранного предпринимательства… С. 140.]

Положение иностранных подданных изменилось после Февральской революции 1917 года. Временное правительство 11 марта приняло постановление «О приостановлении исполнения узаконений о землевладении и землепользовании австрийских, венгерских и германских выходцев».[389 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917 г. Отд. 1. 1-е полуг. Ст. 212. № 39. С. 558-560.]

Таким образом, до 1914 г. правовой климат складывался достаточно благоприятный для вложения иностранных капиталов в российскую экономику и тем более не делалось никаких различий между иностранным и немецким капиталом. Однако позже все проблемы в экономике, возникшие в годы войны: усилившуюся нехватку продовольствия и его дороговизну, поражения на фронтах, развал и неразбериху в тылу и т. д. – правительство напрямую связало с наличием иностранных промышленных и торговых предприятий и землевладения, в том числе и немцев. Поэтому законы 1915-1916 гг. должны были не только ограничить деятельность неприятельских подданных в Российской империи, но и послужить громоотводом народных масс.

В ходе проводимой политики была уничтожена топонимика немецких колоний и большая часть их землевладений, ликвидировались или передавались под контроль правительственных инспекторов немецкие акционерные общества. Под действие «ликвидационных» законов подпадали в основном мелкие владельцы, как иностранные, так и (в подавляющем большинстве) российские подданные, для которых он не предусматривал никаких смягчающих обстоятельств. При этом даже не учитывался тот факт, что немцы, на которых распространялись льготы (приняли русское подданство до 1880 г., отцы и дети служили в армии или погибли на полях сражений), теряли свое движимое и недвижимое имущество из-за бюрократических проволочек.

Российские власти, проводя антинемецкую кампанию с 1914 г., нанесли значительный удар по предприятиям иностранных подданных. Однако в ходе проводимой экспроприации недвижимого имущества пострадали не только немцы, но в первую очередь экономика тех регионов, где она проводилась, в частности южный район страны.

Глава 2. Немецкие предприниматели в промышленных отраслях Юга России

2.1. Русско-германские экономические отношения во второй половине XIX – начале XX в

В истории международных отношений XIX – ХХ вв. значительное место отводится взаимодействию двух европейских государств – Германии и России в области экономики, науки, культуры. Необходимо отметить, что экономические отношения с Германией в своей совокупности превосходили по общему объему и разносторонности связи России с каким-либо другим государством.

Немцы играли заметную роль в «экономическом пробуждении» страны наряду с англичанами, французами, то есть были представлены во всех важных отраслях и центрах российской экономики.[390 - Бовыкин В.И. Иностранное предпринимательство в России // История предпринимательства в России. Книга 2. Вторая половина XIX – начало XX века. М., 1999. С. 109.] Немалый ремесленный и торговый опыт способствовал подъему их предпринимательской активности.

В начале XIX в. отношения между Россией и германскими государствами носили дружественный характер. Этому способствовало принятие таможенного тарифа 1857 г., облегчившего ввоз промышленной продукции из-за границы на территорию страны. Наиболее заинтересованной в этом были первоначально германские государства, а затем объединенная Германия, которая являлась одним из крупнейших промышленных экспортеров паровозов, вагонов, машин, станков. Удельный вес Германии в русском импорте существенно возрастал: в 1858 г. – 28%, 1872 г. – 44%[391 - Крутиков В.В. Русско-германские экономические отношения 70-х – первой половины 80-х гг. XIX в. и горнопромышленная буржуазия Юга России // Вопросы германской истории и историографии. Вып. 3. Днепропетровск, 1975. С. 99.], 1898 г. – 48,8%.[392 - Покровский С.А. Внешняя торговля и внешняя торговая политика России. М., 1947. С. 305.]

Вместе с тем Германия была одним из главных потребителей русской сельскохозяйственной продукции. К середине 70-х годов XIX в. в нее ввозилось 16,8% всего экспорта русской пшеницы, 25,7% ржи, 17,4% овса и 11,4% ячменя. Германия превращалась в важнейшего торгового партнера Российской империи, поглощая до 34% всего русского экспорта.[393 - Там же.] К 1913 г. Россия занимала второе место в германском импорте (13,2% всего импорта), а в германском экспорте соответственно третье место (8,7% всего экспорта).[394 - Ножкина Н.В. Советско-германские экономические отношения межвоенного периода (1920-1941) // Вестник МГУ. Серия 6. Экономика. 1999. № 3. С. 40.]

Соперничество Германии с Великобританией во внешнеторговых оборотах в России вылилось в ее превосходство к началу Первой мировой войны. К 1914 г. удельный вес Великобритании снизился до 1/8, а удельный вес Германии повысился до 1/2.[395 - История предпринимательства в России (вторая половина XIX – начало ХХ в.). Кн. 2. М. 2000. С. 110.]

В середине 1870-х годов русско-германские экономические отношения ухудшаются. В немалой степени этому послужило противостояние германских и русских предпринимателей в борьбе за русский промышленный рынок. С одной стороны немцы стремились усилить свои позиции на нем, а с другой – русское правительство пыталось защитить отечественных производителей.

Особенно остро эта борьба проявилась в 1893 г., когда С.Ю. Витте удалось добиться проведения закона, по которому таможенный тариф 1891 г. признавался нормальным, а министру финансов предоставлялось право при необходимости повышать ставки тарифа для стран, не оказывавших России наибольшего благоприятствования в торговле.[396 - Цит. по: Шепелёв Л.Е. Царизм и буржуазия в 1904-1914 гг. Л., 1987. С. 217.] Вскоре после того, как Германия ввела на российский экспорт максимальный тариф, к ней были применены встречные меры на основании вышеназванного закона. Тарифная война между двумя государствами привела к подписанию договора, допускавшим понижение нормальных тарифных ставок.

Мощным толчком к внедрению германских капиталов в российскую промышленность послужил «промышленный переворот», с которым связывали свои надежды на вхождение в российскую хозяйственную жизнь деловые люди Германии. Немаловажным фактором в деле создания германских фирм в Российской империи было наличие разнородной по своему происхождению, правовому положению и профессиональному статусу немецкой диаспоры. Вместе с тем И.И. Левин отмечал значительные трудности в адаптации немецкого капитала: существование «крупных немецких оазисов на русской почве, служивших, в свою очередь, магнитами для привлечения» новых переселенцев, «родственная атмосфера, в которую в России попадали импортируемые из Германии личные и вещные элементы», «ярко выраженный у немцев национальный момент».[397 - Левин И.И. Германские капиталы в России. Пг., 1918. С. 62. На эти минусы указывал еще в 1914 г. публицист Г. Зеземан в статье «Германские капиталы в России», опубликованной в журнале «Современник» в № 11 // См.: Морозова Н.В. Немецкий вопрос и центральная периодическая печать России (июль 1914–февраль 1917 гг.): Дис. … канд. ист. наук. Волгоград, 2010. С. 117-118.]

Кроме того, следует обратить внимание на ряд особенностей в организации немецких предприятий как в целом в России, так и в южном регионе, отличавших их от других иностранных компаний. Во-первых, большинство акционерных обществ были филиальными отделениями однородных обществ в Германии.[398 - К таким обществам относятся: Акционерное (анонимное) общество Русской горнозаводской промышленности, Русское общество машиностроительных заводов Гартмана, Сименс и Гальске // РГИА. Ф. 23. Оп. 28.. Д. 1816. Лл. 1-3; Оп. 24. Д. 268. Лл. 36-36 об; См.: Киселев В.А. Электропромышленность в ее прошлом и настоящем. М., 1915.] Во-вторых, в немецких предпринимательских кругах отсутствовала связь с биржей. В-третьих, новые предприятия появлялись за счет финансовой поддержки уже существующих. Так, в южном регионе России было создано общество «Пиролюцит».[399 - Щербаков И.В. Германские инвестиции и предприниматели в промышленности Юга России (70-е гг. XIX в. – 1914 г.): Дис. … канд. ист. наук. Ростов н/Д., 2002. С. 34.]

Предприниматели из Германии, желавшие открыть акционерные общества в России, обращали внимание на отсутствие информации об экономическом состоянии рынка в стране. Редактор «Немецкой хозяйственной газеты» профессор Апт считал, что в интересах расширения торговых отношений между Германией и Россией целесообразно основание торговой палаты, которая «явилась бы справочным и информационным бюро».[400 - Цит. по: Щербаков И.В. Германские инвестиции и предприниматели в промышленности Юга России (70-е гг. XIX в. – 1914 г.): Дис. … Там же.] При этом отмечал,что посольство и генеральное консульство не в состоянии выполнять функции германского информационного промышленно-торгового органа.

По нашему мнению, подобное высказывание не совсем верно. В южном регионе располагалась значительная часть немецких консульств (Керчь, Бердянск, Николаев, Одесса, Ростов-на-Дону, Таганрог, Новороссийск), которые не только защищали интересы подданных Германии[401 - Благодаря консулу Бердянска И. Хэммерле, назначенному в 1868 г., горняки из Рура смогли вернуться на родину из поселка Александровск-Грушевского Таганрогского округа. Консул получил за это прусский орден // Нахтигаль Р. Донские немцы 1830-1930. Waldemar Weber Verlag Augsburg, 2007. С. 94.], но и собирали сведения о возможных рынках сбыта и производства продукции. Так, консул Г.В. Дольберг сообщал о немецких предпринимателях, ввозивших через Ростов-на-Дону швейные машины, велосипеды, сельскохозяйственную технику и колониальные товары. К тому же консульские обязанности чаще всего выполняли коммерсанты или предприниматели.[402 - В 1868 г. консульство Северогерманского союза в Ростове возглавил Скараманга, в 1889 г. – А. Берман, в 1907 г. – А. Ридель, в 1910 г. – Г.В. Дольберг // Там же. С. 104-105.]

В 1899 г. в Берлине был образован Союз для охраны и развития русско-германских сношений (председатель распорядительного комитета Герман Вирт), который главной своей задачей считал оказание поддержки в разрешении юридических вопросов. В выступлениях членов Союза были озвучены четкие установки по ориентации на Россию.[403 - Щербаков И.В. Германские инвестиции и предприниматели в промышленности Юга России (70-е гг. XIX в. – 1914 г.): Дис. … С. 35.]

Однако официальные политические круги Германии неодобрительно относились к инвестированию промышленности других государств, потому что оно не соответствовало интересам государства. Считалось, что германские вложения за границей должны были проводиться не в соответствии с естественным для каждого предпринимателя принципом максимизации прибыли и диверсификации своего производства, с целью защиты его в конкурентной борьбе, а исключительно по политическим и военно-стратегическим соображениям. Главной задачей было развитие германских предприятий, что давало возможность расширять внешнюю торговлю.[404 - Хальгартен Г. Империализм до 1914 года. М., 1961. С. 89.]

«Из-за этой доктрины, – писал журнал «Банк-архив» в 1914 г., – у германского рынка могут быть отняты очень выгодные гешефты», подчеркивая при этом, что заграничное инвестирование нельзя считать ни антипатриотичным, ни легкомысленным, ибо «каждый прирост собственности, осуществляемый германскими предпринимателями, нужно приветствовать, так как он служит укреплению родины». Одновременно в журнале указывалось, что «германские вложения капитала за границей, в особенности владение высоколиквидными зарубежными ценными бумагами», создают Германии «резерв на случай эвентуальной войны и кризисов». Причем «наличие хороших ценных бумаг за рубежами страны представляет собой прекрасный запас, в особенности, если речь идет не о сконцентрированных, а хорошо разделенных вложениях», которые предприниматели Германии всегда смогут продать, «дабы создать себе средства, дающие возможность выйти из внутреннего кризиса».[405 - Цит. по: Дьяконова И.А. Прямые германские инвестиции в экономику имперской России // Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. М., 1997. С. 122.]

Германский бизнес обладал ярко выраженными индивидуальными чертами. И.И. Левин[406 - См. подробнее: Ерохина О.В. Ученый-экономист И.И. Левин: жизнь и деятельность в России до 1918 года // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2009. Т. 7. № 3. С. 128-132.] отмечал, что «в Россию Германия посылала не только капитал в денежной форме, а импортировала людей, приносивших с собою часто капиталы, но всегда – предпринимательский дух, энергию, инициативу, опыт. <…> Из немецких рук предприятия почти не уходят, владельцев не меняют».[407 - Левин И.И. Германские капиталы… С. 53.]

Однако при выявлении национального происхождения капитала возникают определенные трудности. В дореволюционных справочных изданиях содержатся сведения о владельцах заводов и фабрик, торговых домов и банковских контор, носивших немецкие фамилии. Поэтому провести четкую грань между германской фирмой, действовавшей в России, и выросшим на местной почве предприятием, основателем которой был выходец из Германии, не всегда возможно. Достаточно сложно установить истинное количество германских компаний, действовавших в России, не говоря уже о точном времени их существования, капиталах, прибылях.

Хотя в 1915 г. В.С. Зив, исследуя влияние иностранных инвестиций на российскую экономику, в том числе и германских, утверждал обратное: «опубликованные до сих пор цифры, определяющие общий размер германских капиталов в России, носят лишь гадательный характер. Иначе обстоит дело с германским акционерным капиталом в России. Этот капитал легче поддается учету <…> Большинство акционерных обществ являются филиальными отделениями однородных обществ в Германии. Сведения о таких предприятиях имеются в отчетах и докладах правлений этих обществ, в иностранных биржевых ежегодниках и в специальной германской экономической литературе».[408 - Зив В.С. Иностранные капиталы в русских акционерных предприятиях. Германские капиталы. Вып. 1. Пг., 1915. С. 1.]

И.И. Левин также попытался установить соотношение отдельных стран в общих суммах инвестиций в Российской империи до 1918 г. и пришел к выводу, что «первое место по числу компаний занимает Бельгия, затем идут Франция, Англия и Германия; лишь в химической, газовой и электрической промышленности – излюбленных очагах немецкой предприимчивости – стоят немецкие компании на первом месте».[409 - Левин И.И. Германские капиталы в России. Пг., 1918. С. 31. При этом сам автор указывал на то, что приведенные им данные «не претендуют на точность», т.к. он взял их у германского экономиста А. Хильрингхауза, который использовал выборочную статистику германских обществ, действовавших в России, приведенной в «The Russian Year Book» за 1913 г.]

В начале ХХ в. немецкие исследователи предпринимали попытки выявить и оценить размеры иностранных вложений в российскую экономику. Б. Ишханиан, сопоставив данные русской и зарубежной статистики для выявления масштабов иностранных инвестиций в Российской империи, установил, что к 1913 г. они составляли: французские – 11 млрд. фр., бельгийские – 634 млн. фр., немецкие – 4 млрд. марок, английские – 38 млн. фун. ст., прочие – 500 млн. марок.[410 - Ischchanian B. Die ausl?ndischen Elemente in der russischen Volkswirtschaft. Geschichte, Ausbreitung, Berufsgruppierung, Interesse und ?konomischkulturelle bedeutung der Ausl?nder in Russlabd. Berlin, 1913. S. 243-253.]