Мы из БУРа. Рассказы о Белгородском уголовном розыске

Через неделю Глеб уже не мыслил себя без розыска. Ему нравилась его работа. Он понимал, что неделя – небольшой срок и за неё невозможно постичь любую профессию, тем более уголовный розыск. Он постигал, стараясь учиться у опытных коллег, хотя, разумеется, для ученичества никто отдельного времени не выделял. С первого же дня ему стали отписывать материалы, потоком идущие на их линию. И каждый раз, когда он торопился утром на работу, невозможно было угадать, чем дополнительно придётся заниматься сегодня. Всё это молодого человека никак не напрягало, но даже напротив, прибавляло интерес.

Однажды Свистильников, прогулявшись после планёрки, возвратился с уже знакомыми искринками в глазах.

– Бросаем все материалы, идём на раскрытие! – заявил он – Есть возможность раскрутить глухарь, что в прошлом месяце совершён. В Черёмушках целая серия похожих прокатилась. Тогда квартиры летели одна за другой, способ во всех случаях один – взлом замка. Работали в первой половине, брали только деньги и золото.

Перво-наперво опера заново изучили все обстоятельства преступления, не упуская даже мельчайшие подробности. Таковых было мало, и наибольший интерес представляли изъятые с места происшествия отпечатки. Из пригодных для идентификации имелось только пять. Четыре – хозяев, и лишь один принадлежал не известному лицу, дактилокарта которого в базе отсутствовала.

– Есть информация на одного наркомана. – наконец пояснил Александр Борисович – Он такой… что-то вроде полуавторитета. Во всяком случае, претендует. Так вот у него сейчас какая-то молодуха проживает, он её тоже на ширево подсадил. У этой девчонки игрушка – как будто-бы мишка плюшевый. Этот мишка в спальной на подоконнике, а в нём – золото. Среди прочего – печатка с нашей кражи, это точно! Теперь задача – внутрь войти и при изъятии человека не спалить! Я с питомником договорился уже, выделят нам для комбинации кинолога с собачкой, так что дело за нами!

Тем же днём во двор одного из домов частного сектора постучали. Вышла миловидная девушка, и от неожиданности застыла у распахнутой двери. Напротив неё, вывалив язык из раскрытой пасти, уселась овчарка, а рядом, удерживая её на коротком поводке, переминался с ноги на ногу милиционер. Не давая девушке опомниться, Свистильников шагнул во двор. Вслед, опередив кинолога с лохматой спутницей, поспешил Велиев.

– Хозяин здесь? – бросил на ходу старший опер и, даже не выслушивая ответ догнавшей его девушки, потянул за ручку входной двери.

Хозяин, конечно же, был дома. Он вовсе не ожидал визита милиционеров, но с охватившим его изумлением справился быстро.

– Это что, обыск? Документы давай, Свистильников! – нашёлся он – А нет, так вас тут никто не ждёт!

– Обыск? – с удивлением переспросил Александр Борисович и, словно позабыв об этом слове, продолжил – В двух кварталах отсюда мужчину порезали, следы сюда привели.

Он обернулся к кинологу, и тот отпустил поводок, дав собаке больший простор. Овчарка, не совсем понимая, что от неё ожидают, ткнулась в одну, затем в другую сторону и села, уставившись на прапорщика.

– Видишь, села! – с нотками ликования воскликнул старший опер – Это она след подтверждает!

– Дура она, ваша собака! – взорвался в крике хозяин – Никого здесь нет, и не заходил никто!

Любой собачник не терпит критики в отношении своего питомца. А если этот питомец – боевой друг, то обиднее вдвойне.

– Нормальная собака … – буркнул прапорщик и, не сумев скрыть раздражения, добавил – умнее некоторых!

Собака тут же отреагировала на недовольные нотки. Она оскалилась, глухо зарычала и шагнула к обидчику, натянув поводок до предела. Но хозяин дома в виду своей сожительницы даже не изменился в лице.

– Что, собакой травить будете? – усмехнулся он, глядя в глаза Свистильникову.

– Не обольщайся. Если что – мы и без неё с тобой справимся! Собака – она по следу пришла. Сейчас посмотрим: может, тут орудие преступления спрятано!

– Какое ещё орудие! Я что, из всех судимых один на районе проживаю?! – воскликнул мужчина – Как какой гоп-стоп – ко мне, морду кому набьют – тоже я виноват! В Белгороде больше преступать некому? Ну ищите, давайте!

Велиев заметил, как глаза девицы сверкнули негодованием и с преданностью животного остановились на сожителе. Перед ней сейчас стоял её идеал, и Робин Гуд в сравнении с ним просто отдыхал. Сам же идеал под взглядом возлюбленной заметно приободрился, и снова разразился гневной тирадой. Свистильников молча взглянул на кинолога, и едва заметно кивнул. Тот обошёл с собакой комнату и потянул её в сторону ожидавшего у входа в спальную майора. Не задерживаясь, он проследовал в неё, удерживая овчарку у ноги, и остановился у самого окна. Ещё мгновение, и все столпились за ними, обратив всё внимание на собачью морду.

– Давай-ка, Глеб, за понятыми. – распорядился Александр Борисович – Возьми свидетелей пореза, что в машине остались.

Велиев вернулся через минуту, ведя за собой заранее привезённых граждан. Надеяться на то, что удастся застать соседей, не приходилось, как и гарантировать их желание присутствовать на следственном действии, поэтому опера, как водится, подстраховались. Две гражданки проскользнули тенями и встали на указанные им места. Майор громогласно объявил причину их присутствия здесь, обязанности и права, а затем приступил к поиску. Сначала он взял в руки декоративную вазу, заглянул внутрь и поставил её на место. Затем наступила очередь горшечного цветка.

– Вы что, в горшке с землёй перо надыбать решили? – возмутился хозяин.

– Почему перо? С потерпевшего кольцо сорвали. Мало ли, вдруг сюда спрятали! – в задумчивости произнёс Свистильников, протыкая землю перочинным ножом. Наконец он оставил предмет своего внимания в покое и повернулся спиной к окну, словно намереваясь уходить, но, бросив мельком взгляд на просиявшего хозяина, опять развернулся. Ни слова не говоря, майор взял в руки валявшуюся на подоконнике игрушку и решительно надрезал её по шву. Он запустил руку внутрь и вскоре вытащил её, удерживая в ладони сверкающие золотом изделия.

– Чьи? – повис в воздухе вопрос, но ответа не последовало.

– Твои? – уже обращаясь непосредственно к хозяину, спросил майор.

– Почему мои? Я что, по-вашему, мишками играюсь?

Говоря это, мужчина старался не смотреть в сторону девушки, у неё же от удивления отвисла челюсть. Спохватившись, она стиснула зубы, но снова разжала их в намерении промолвить что-то, да так и застыла, не сводя глаз со своего недавнего кумира.

– Кто тебя знает, – едва улыбнулся старший опер – чем ты тут забавляешься! Только вот дом-то твой, значит, тебе и ответ держать!

– Как же, разогнался! Игрушка Светки, а садиться мне?! Я свои права знаю, чужого не повесите!

– Что, и впрямь девушку за себя в тюрьму отправишь? А вдруг она не по-твоему скажет?

– Как надо, так и скажет! – злобно выкрикнул мужчина, зыркнув на девушку.

Он всем своим видом вполне недвусмысленно давал понять ей, чего именно от неё ждёт.

– Ладно! – закончил прения Свистильников – Я пока протокол изъятия составлю, а ты, Глеб, даму в отдел вези. Там с ней сам к работе приступай, а я вот с этим героем попозже пожалую.

«Героя» явно не устраивал такой расклад. Он скривился и зло выдавил:

– Всё равно у вас не выгорит ничего, Светка не на всю голову отмороженная, чтобы на меня показывать!

Но сейчас его уже никто не слушал. Майор дождался, когда за Велиевым и Светланой захлопнулась дверь и, словно у нашкодившего школяра, спросил:

– Может, сразу признаешься?

Хозяин едва не подпрыгнул на месте от захлестнувшей ярости.

– Хоть на куски режьте, а никакого признания не добьетесь!

– Чего ты вскинулся? – урезонил его Свистильников – Ведь прекрасно знаешь, что у нас не инквизиция, мы другими методами работаем. Как ты ни изворачивайся, а рыжьё вот оно, в руках. И это не всё. Через полчаса сожительница твоя запоёт, а затем и ещё кое-кто расклад выложит. Плюс пальчики твои, которые по всей базе пропустим и ещё много каких действий, после которых тебе не спрыгнуть!

При этих словах оппонент майора понурил голову, запал в глазах поубавился, и он с досадой бросил:

– Горазды вы, свердловчане, на всякие финты! У вас всегда много вариантов, знаем!

Когда Велиев привёз владелицу злосчастного медвежонка в отдел, то заметил, насколько разительная перемена произошла в её лице. Оно заметно осунулось и как-то посерело. Он повёл её к кабинету, но когда они поравнялись с ограждающей дежурную часть решёткой, девушка заметно занервничала. Блуждавшая на её лице натянутая улыбка сползла, как попавшая под горячий душ картонная маска. Через минуту опер провернул массивным ключом замок и распахнул дверь, пропуская спутницу в кабинет. Глеб всегда был учтив с женщинами, и теперь перед ним стояла сложная задача – вести себя наперекор естественному желанию успокоить слабое создание. Более того – вести так, чтобы напротив, усилить её переживания, и тем ускорить документирование той информации, которая уже была известна им обоим. «Нет, не смогу я на неё жать, тут бы от сочувствия удержаться!» – решил Глеб. Он сел за стол и, стараясь выдерживать безразличный вид, указал на стул. Прежде, чем взглянуть на едва не плачущую девицу, Велиев с минуту рылся в столе, доставая бланки опросов и перекладывая бумаги. Наконец прозвучал его полный беспристрастности голос:

– Ну, начинай!

– Что начинать? – голубкой проворковала девушка.

– Рассказывать, разумеется.

– А что рассказывать? – снова пролилась нежная трель, и пушистые ресницы вздрогнули, на мгновение заслонив ангельские глаза.

– Как ты немецкие замки взламывала, и квартиры в Черёмушках чистила. Не надорвалась одна?

Светлана не замедлила с ответом, но теперь её голосок дрожал, едва не переходя в рыдания.