Вкус утекающей воды

– Знаешь, что! Уж если у вас тут в большом обилии обитают зверьки типа выхухоль, нахухоль и похухоль, то без фейхуи вам тут уже никак нельзя!

***

Буханку по Жориному рецепту мы съели до последней крошки; это вам не гречка на холодном молоке. Чай оказался тоже на удивление ароматным. Но после этого воздух уже с трудом поступал внутрь моего организма.

– Жора, а ты знаешь, как уничтожают крыс с помощью алебастра? – спросил я его, вспомнив его глубокие познания из жизни грызунов.

– Это ты сейчас к чему?

– А к тому, если хлеб в моем желудке сейчас хоть немного разбухнет, я просто лопну.

– Не лопнешь, – заверил Жора, – но я тебе сейчас другой опыт расскажу. Про мышей. Берут мышь и опускают в аквариум с водой. Мышь пытается барахтаться, но стенки скользкие, и выбраться она не может. Через 20, максимум 50, секунд она дохнет. Но, если мышь вовремя вытащить, обсушить и снова запустить в воду, она уже не дохнет в течение минуты. Она сопротивляется несколько минут, прежде чем утонуть. А если ей и в этот раз не дать утонуть и вовремя спасти. То на третий раз она уже себя чувствует в аквариуме как рыба в воде и совсем не собирается тонуть, выдерживает десятки минут.

– Ты на что намекаешь? – удивился я. – Тренироваться надо?! Так я с удовольствием! Если запасы хлеба, масла и брусничного варенья позволяют, смело можешь на меня рассчитывать. А в холодной воде я купаться не люблю.

– Я намекаю на то, что главное не побаиваться! – сказал Жора. – Изначально мышь дохнет просто от испуга, от стресса, от неверия в собственные силы. Причём дохнет раньше, чем эти силы исчерпает.

– Я тебе сейчас подобный пример из жизни людей приведу. Я заканчивал пятый курс, жена соответственно уже два года как работала – обогнала меня пока я был в армии. В тот год мы два раза подряд спустились по Сеже на байдарках. Первый раз, на 1 мая с компанией, но нам показалось мало и на выходные дни, присоединённые к 9-му мая, мы отправились снова, но уже вдвоём. Первый поход прошёл без задева, а к концу второго нас накрыла непогода. Сам знаешь, весной трудно надеяться на длительную устойчивую погоду. Когда мы вышли из устья в Волгу, нам оставалось пройти максимум часа два до пристани, причём по течению. Страна тогда была Великая, и «Метеоры» ходили по Волге по расписанию, чуть ли не от каждой деревеньки. Поднялся сильный встречный ветер, огромная волна, нос байдарки заливает водой, её гнёт пополам, она трещит всем своим остовом, непонятно выдержит или нет. А главное, мы ничего не можем сделать, мы не можем приблизиться к берегу – нас постоянно относит. Да и на берегу-то страшно, там закручиваются маленькие пыльные воронки, как раз вдоль уреза воды. Сейчас, кажется, закрутит настоящий смерч и унесёт нас. Мы гребём из-за всех сил, но как будто стоим на месте. И остановиться нельзя, унесёт на середину, или развернёт вдоль волны и перевернёт. Пошёл дождь. Берега почти не видно, так слегка угадывается. А жена на третьем месяце беременности. В общем, борьба за выживание и никакой надежды. Безнадёга. И тут, сзади, из-за стены дождя появились «викинги». Они вышли прямо на нас. Два здоровенных мужика, тоже на байдарке-тройке, один сидел впереди, второй сзади. Посередине у них сидела женщина, как копна закутанная с головой, и не принимала участия в схватке. Они нас легко обошли и ушли вперёд. Но нам то они подарили надежду. Мы увидели, что все не зря, что двигаться вперёд все же можно, и мы устремились за ними. Конечно, они двигались быстрее нас, и через какое-то время мы их потеряли, но это было уже неважно. А потом и дождь закончился, и ветер утих. К пристани мы подплывали уже в окружении солнечных зайчиков, плясавших вокруг нас.

Представляешь?! Фактически они не сделали ничего для нашего спасения. Даже ничего ободряющего, типа «держись ребята». Но я им до сих пор благодарен, наверное, они нас даже спасли.

– Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся, – задумчиво процитировал Жора. – Оказывается, то же самое происходит и с нашими действиями или поступками… На самом деле, изменяя себя, мы изменяем окружающий нас мир?

Я был поражён глубиной Жориного вывода. И главное, сейчас это был не тот человек, который «ударился головой о ёлку», верил в шпионов и рассказывал про крысу с педалькой. Изменить себя, это не значит начать делать зарядку по утрам и лучше с понедельника. Только поступками, которые мы совершаем, мы изменяем мир. Мы не одни в этом мире. Все, что мы делаем оказывает непосредственное влияние на окружающих. И наоборот. Это было просто откровением Святого Георгия (в миру Жоры).

– Давай, выпьем за то, чтобы наши поступки не искривляли окружающее пространство, – растроганно предложил я.

– Давай.

Мы выпили. И Жора, наконец, стал рассказывать о куполе.

– Смотри, ты сам запутался, когда попытался определить, является купол громоотводом (извини, я буду пользоваться старой терминологией) или нет. Мы все считаем, что громоотвод – это железный прут, торчащий обязательно выше крыши дома, он соединён с землёй и в него должна бить молния. Почему?

Мне лень было вступать в полемику, и Жора ответил за меня.

– Потому что молния всегда бьёт в самые высокие предметы, так нас учили.

– Меня, знаешь, всегда какой вопрос настораживал, – не удержался я, – вот поставлю я громоотвод, и все молнии в округе, которые раньше как-то обходили мою избушку стороной, будут фигачить именно в неё. Какое-то сомнительное удовольствие.

– Совершенно верно, Андрей. К этой мысли я и хотел тебя подвести. С одной стороны, ставя громоотвод, мы провоцируем молнию на разряд, и даже его острый конец служит для концентрации заряда в одной точке. Но с тех самых времён, как был сделан первый громоотвод, уже было известно, что металлическая крыша дома является таким же прекрасным громоотводом, и молния в неё никогда не ударяет. Другой пример. Если над твоей избушкой, как ты выразился, растёт большая берёза, ты можешь спать спокойно. Молния в тебя не ударит.

– Ух ты! Живой громоотвод? Корни в земле, может даже достигают почвенных вод, крона сырая от дождя, – начал я рассуждать, – но древесина то все равно электричество не проводит?

– Андрей, запомни. Возможно, это когда-нибудь спасёт тебе жизнь. Вода такой же проводник электричества как металл. За исключением дистиллированной, но такой воды в природе нет. Что высасывает растение из почвы своими корнями?

– «Воду с растворенными в ней неорганическими веществами», – отчеканил я из курса Ботаники 4 класса. – Да это же голимый электролит! – вспомнил я, как бывший учитель химии. – Но почему тогда нельзя прятаться под деревьями во время грозы?

– Да потому что, если громоотвод неисправен, или плохо заземлён, ты рискуешь спалить дом во время грозы. Точно так же и с деревом, все зависит от породы, уровня грунтовых вод и самое главное от возраста. Но я не про это. Громоотвод можно рассматривать как способ выравнивания напряжённости электрического поля, по нему заряды стекают в землю. Разность потенциалов снижается и искрового заряда не происходит. То есть он не для того, чтобы молния в него била, а для того чтобы молния не образовывалась в данной точке. Она шмальнёт где-то рядом, но не там, где есть громоотвод. Сняв потенциал с крыши дома своего, ты фактически уровнял его с уровнем земли. А молния ищет изопотенциальные поверхности возвышающихся предметов, которые не заземлены.

– Вот не надо про изопотенциальные, – сказал я. – Все-таки есть какая-то недоговорённость в твоей теории: есть заряженные небеса, я так полагаю положительно, и есть земля, то ли ноль, то ли минус; а между ними предметы, неизвестно как заряженные. И в них бьёт или не бьёт молния. Почему? Ладно, понятно, когда заземлены – не бьёт, потенциал равен земли. А если это сухое дерево, грубо говоря, диэлектрик, почему в него бьёт?

– Потому что любое вещество проводит электрический ток лучше, чем воздух. Воздух разрежен, в нем мало носителей зарядов. Вспомни стеклянную палочку, которую трут о шёлк. Стекло считается диэлектриком, а заряд стеклянная палочка все равно держит на своей поверхности. Вот поэтому молния ищет любого посредника. И ещё маленький нюанс. В школьном возрасте баловался конденсатором? В розетке зарядил, потом на какой-нибудь железке разрядил. И даже, если совсем никуда не подносить клеммы конденсатора, он через какое-то время все равно разрядится через воздух или собственную изоляцию без всякого искрового заряда. Молния, почему то, тоже считается колебательным зарядом, как конденсатор. Ты не спишь?

– Почти, – лениво сознался я, – хотя конденсатор – штука интересная, и всегда было непонятно, почему нельзя его использовать в качестве накопителя электрической энергии.

– Сейчас, ты у меня проснёшься! – радостно заявил Жора. – Лампы, которые я включал при тебе у себя в бытовке, питаются энергией, запасённой именно в конденсаторах. Холодильник, кстати тоже, но с ним немного сложнее.

– Да ладно?! – удивился я просыпаясь. – И насколько хватает?

– А неизвестно. Они постоянно подзаряжаются.

– Чем?

– Атмосферным электричеством.

– Вот глядя на ваш купол, я сразу заподозрил именно какую-то такую подобную хрень, – сказал я, вперив взгляд в купол.

– Я тебе хотел с подробностями рассказать, – Жора притворился обиженным, – а ты спишь всю пьесу. Вот и получилось конец и начало.

– Не ври! Я конечно в глубоком переваривании… Но середины точно не было. Давай середину! – потребовал я.

– Короче, сказал Жора, – я часто тут беседовал с одним из инженеров станции, он с удовольствием просвещал меня по теме атмосферного электричества, но ни слова в сторону от темы. Поэтому я не знаю, что тут изучали военные, но явно не атмосферное электричество. Тем не менее, климатическая станция постоянно забирает на себя электрический заряд из атмосферы. Когда образуются грозовые облака, этот заряд невероятно высок. Но даже в солнечную погоду, и особенно зимой, разность потенциалов между поверхностью земли и какой-либо точкой в атмосфере присутствует всегда, и она достаточно устойчива. Собираемая энергия как раз и накапливается на обкладках конденсаторов. Видел, какие у нас тут прожектора?

– Ну да. Только Таволга сказал, что они нерабочие, и я хотел ангажировать у тебя один на предмет проживания.

– Я сдаю целое подземелье, – засмеялся Жора. – Ещё выпивка и греча за счёт заведения, лишь бы желающего найти. Я почему про прожектора заговорил – у нас тут конденсаторы примерно того же размера. И таких конденсаторов здесь целые батареи, причём они-то, как раз рабочие.

– Ещё бы все это на пользу людям…

Глава 8. На пользу людям или рассказ про Ильича

– Мы однажды сделали на пользу людям, – снова засмеялся Жора. – В деревне был электрик Ильич, ныне покойный, он тоже придумал рацуху «для пользы народному хозяйству». Предложил электросеть деревни перед грозой подключить к куполу. Понятно, что контролировать ни напряжение, ни силу тока мы не могли. Поэтому он предложил для начала вскипятить воду в водонапорной башне.

– Зачем? – удивился я.

– Ну как зачем, баню топить не надо. Пришёл с коромыслом на колонку, наполнил ведра кипятком и иди мыться.

– Да ладно?! – теперь «заржал» я. – Бред какой-то! Ты предупреждай, когда научные гипотезы выдаёшь, а когда байки заливаешь. Я человек подозрительный, разницы не улавливаю, но все время подозреваю.

– У Кукушкина спросишь, – сказал Жора.

– А Кукушкин и есть «покойный Ильич»? – не понял я.

– Да нет, Кукушкин это Кукушкин. Он свидетель. А был ещё Ильич, царствие ему небесное и профессию электрика на небесах.

– Я гляжу, ты его не слишком любишь?

– О покойниках либо чистую правду либо все что угодно. Но это он, втянул меня в это дело! Мне же тут скучно, тоскливо и одиноко. Я за любой кипишь, кроме голодовки и сухого закона. Хорошо, что Ильич почти все продумал, а так и деревню могли спалить силой атмосферного электричества. Видел водонапорную башню в деревне?