Санаторий имени Ленина

– Тебе известно, кто угрожал Артюхову? – Лина отбросила всякую дипломатию и заговорила с Теличко жестко, почти как следователь.

– Леха намекнул, что в этой твоей дыре какие-то давние концы одного крутого чела в воду спрятаны. Дескать, этот денежный мешок очень не хочет, чтобы его прошлые грешки выплыли на свет божий. А Леха… Знал ведь, чудак, что тема горячая, и все-таки поперся на рожон. Заводной… был, дурилка картонный. Ему чем опаснее – тем кайфовее… было. Вот и отправился наш когда-то фартовый Леха писать острые статьи на тот свет…

– У тебя есть догадки о том, кто заказал Алексея Артюхова? – не отставала Лина.

– Тсссс, Линок! Думаешь, коли я полбутылки принял на грудь, то щазз и язык развяжу? – спросил Теличко неожиданно трезвым голосом. – Размечталась! Давай теперь «сама-сама-сама»! Включай мозги. Типа мы с тобой играем в «Что? Где? Когда?». Скажу только, что наш Люцифер родом из газетных магнатов. А точнее – из самых понтовых и фартовых владельцев СМИ. Он почти олигарх, вникаешь? Все, больше ничего не скажу. Основное разжевал, а теперь давай сама раскинь мозгами. Считай, что это квест, потому что таких, как он, динозавров не так много осталось.

– Да решила я уже твой квест для третьего класса! В смерти Артюхова был заинтересован один человек… Петр Воронов! – закричала Лина в трубку.

В ответ раздались короткие гудки.

«Ну, если даже Теличко зассал… – подумала Лина с досадой, – значит, шансов узнать что-то дельное про смерть Артюхова совсем мало».

А вот и Башмачков!

Лина мгновенно проглотила санаторную кашку на воде, пожелала приятного аппетита соседкам по столу и отправилась гулять по аллеям, пока утренняя прохлада не растворилась в июльском полуденном зное. Она лихорадочно твердила про себя, как заклинание: «Петр Воронов, Петр Воронов». Лина быстро шла по дорожкам и размышляла:

«Интересно, какое отношение Воронов имел к погибшему Артюхову? Они ведь даже работали в разных изданиях, не говоря уже о разных «весовых категориях» этих людей. Супербогатый владелец нескольких столичных СМИ Воронов и бойкий, хоть и известный в журналистских кругах, молодой репортер Артюхов. В общем, они были схожи примерно так же, как патриций и гладиатор. Интересно. зачем репортер отправился на задание в такую глушь? Артюхов мог спокойно прийти в редакцию «Столичного сплетника» и поставить бутылку приятелям, трудившимся там корреспондентами, а взамен получить любую инсайдерскую информацию. Для чего Артюхову понадобилось самому тащиться в эту богадельню, если вся секретная информация в наши дни добывается в столице?..».

Отдыхающие разбрелись в этот час по врачам и по процедурам, и Санаторий имени Ленина будто вымер. Внезапно в ворота въехало такси и с шумом затормозило возле административного корпуса. Любопытство заставило Лину остановиться. Из машины вылез длинный и нескладный, как циркуль, мужчина. Он поставил на скамейку видавшую виды спортивную сумку и достал айфон. Лина пригляделась и едва не закричала от радости. Ну, конечно, это был он, ее приятель и помощник в расследовании самых запутанных дел. Валерий Башмачков, собственной персоной!

– Не надо никуда звонить, Башмачков! – прошептала она загробным голосом, незаметно подкравшись сзади и хватая писателя за руку. – Я торчу тут с самого утра ради нашей романтической встречи. Справедливости ради замечу: не больно-то шустро ты летел ко мне, голубок! Еще немножко – и меня придушили бы в этой богадельне, как котенка.

– Но ведь не придушили, Линок! – заявил Башмачков, ничуть не смутившись, и громко чмокнул Лину в щеку. – А «чуть-чуть», как известно, не считается.

– Ой, оглушил! – шутливо возмутилась она и объявила. – Давай пока что условимся: никаких поцелуев и сюсюканий. С этой минуты будем соблюдать конспирацию. Связь держим через телефон и вай-фай, который работает только возле корпусов и на Аллее писателей. Надеюсь, ты, милый друг, будешь осторожен, иначе на этой самой аллее в ближайшее время установят и твой гипсовый бюст. Посмертно. Похоже, я конкретно достала местных своими расспросами, и они кое-кому донесли о моем любопытстве. Ну, а ты человек новый и даже как бы случайный. Думаю, тебе стоит для начала просто погулять по парку, потолковать с теми, кого я назову, о событиях двадцатилетней давности. Дорогой Башмачков! Очень прошу, включай свое мужское обаяние, которого у тебя море, на полную катушку. В общем, придется тебе на несколько дней по ходу стать отдыхающим. Пиши свои сцены для романа, гуляй, беседуй с местным населением. Одним словом, не суетись. Оставляю тебя в этом милом, но страшноватом местечке за моего сменщика. Ну, а я на пару деньков смотаюсь в столицу. Сегодня удалось разузнать кое-что интересное, и мне приспичило проверить некоторые догадки. Придется действовать с умом. Чтобы не переполошить раньше времени весь этот «гадюшник», скажу соседке по комнате, что мне нужно получить перевыпущенную банковскую карту, а то, дескать, не могу мои кровные в местном банкомате снять. Ну, и показания водяных счетчиков, типа, необходимо переписать, чтобы на портал госуслуг отправить. Для пенсионеров все эти легенды и мифы – железный аргумент. Короче, действуй по полной программе, а я послезавтра приеду и проверю, насколько эффективно тут без меня поработал внештатный помощник полиции Валерий Башмачков.

Водитель такси вылез из машины и неспешно курил, отдыхая перед обратной дорогой и с любопытством поглядывая на Лину и Башмачкова.

– Вы не могли бы подождать минут пятнадцать? – спросила его Лина. – Я мигом! Только медсестру об отъезде предупрежу, чтобы тревогу не била, и документы в дорогу захвачу.

– А куда ехать-то? – уточнил водила. Профессия научила его ничему не удивляться, лишь задавать короткие вопросы насчет конечного адреса и оплаты.

– Как куда? Обратно в Москву! – на ходу крикнула Лина и помчалась в сторону своего корпуса. Надо было спешить, пока в санатории имени Ленина не появилась новая жертва.

Непривычная тишина

Заказать пропуск в газету «Столичный сплетник» оказалось делом несложным. Лина изредка печатала в этом издании небольшие заметки о детских музыкальных конкурсах и была давно знакома с легендой «Стол. сплетника» Натэллой Мурлыкиной. Эта пожилой сухопарая дама возглавляла отдел культуры еще при советской власти и могла часами говорить о своих встречах с Евтушенко, Зельдиным или Любимовым. Поскольку все трое уже покинули наш бренный мир, проверить ее байки не представлялось возможным. Натэлла начала свой путь в журналистике еще при Брежневе и с тех пор умудрилась не сойти с дистанции в отличие от более молодых коллег. На заре карьеры она писала о парадных концертах в Кремле, посвященных очередной годовщине Ленина или грядущему юбилею Страны Советов, о творческих вечерах композитора Серафима Туликова, сочинявшего пафосные оратории в честь вождя пролетариата. В девяностые Мурлыкина, к удивлению многих, отлично вписалась в рынок и принялась строчить заметки о скандалах, которые всегда имелись в избытке и в столичных театрах, и в литературной среде. Скандальные тексты «старушки Мурлыкиной» каждый раз увеличивали тираж газеты, не удивительно, что начальство терпело все капризы и возрастные странности пожилой дамы. В то время творческие союзы делились, как раковые клетки, и сами творцы порой уже не помнили, к которому принадлежали. Натэлла тоже порой путалась, пытаясь выяснить, сколько нынче в столице союзов писателей и пэн-клубов, а главное, кому в реальности принадлежит Центральный дом литераторов, для краткости именуемый ЦДЛ. Все эти новоявленные структуры постоянно враждовали между собой, и репортажи Мурлыкиной с «полей сражения» неизменно привлекали внимание творческой интеллигенции. Кстати сказать, в престижном когда-то здании ЦДЛ в девяностые воцарилась немыслимая прежде публика из разнообразных торговых гильдий. «Старорежимным» и полунищим писателям и поэтам, расписывавшим некогда стены в буфете размашистыми автографами, их творческий дом вдруг стал не по карману. Советских классиков сменили свежеиспеченные бизнесмены, желавшие приобщиться к недоступному в былые годы миру высокой кухни и высоких отношений на олимпе художественной литературы. Они понимали, что престижные знакомства в эпоху рынка стали таким же товаром, как и все остальное.

В других творческих домах столицы тоже было неспокойно. В Доме композиторов все чаще пела немыслимая прежде попса, неизменно собиравшая кассу в отличие от классических исполнителей. В итоге маститые поборники классики, окончательно разругавшись, разбились на группировки. Мир музыки Натэлла знала не так хорошо, как столичную литературную тусовку, поэтому любила изредка поболтать с Линой на предмет новостей в музыкальной среде, чтобы, так сказать, «быть в теме». Сорокалетняя Лина в ее глазах выглядела почти девчонкой, и Натэлла снисходительно позволяла ей небольшие вольности – например, взять и заявиться в редакцию без звонка. Вот и в этот раз Лина наплела Натэлле Аркадьевне, что, мол, у нее появилась «горячая» тема для отдела культуры. Лина недавно узнала, что в здании музыкальной школы, расположенной в спальном районе столицы, собираются открыть ночной клуб, и это взбудоражило родительскую общественность, которая решила через Лину обратиться в «Столичный сплетник»…

Натэлла Мурлыкина как истинная творческая интеллигентка нередко перемежала свою речь изящным матерком. Вот и в этот раз она отреагировала на звонок Лины соответственно.

– Эту гребанную управу на Юго-Востоке давно пора проредить! Слышала, что эти чудаки на букву «м» совсем оборзели. Давай-ка, мать, скидывай инфу! В субботнем номере дадим жару тупым пи@даболам и разворошим этот «гадюшник».

Лина пролепетала, что надо бы обсудить детали будущей заметки при личной встрече, и Мурлыкина в ответ недовольно пробасила:

– Так что же ты тянешь, мля, резину, ж@па диссонансная? Подгребай сразу же после планерки, перетрем все подробно.

На этаже, где располагалась редакция, Лину оглушила непривычная тишина. В советских романах авторы не раз описывали подобное зловещее молчание перед атакой. Словно не только бойцы, но и сама природа готовилась к тому, что через несколько часов здесь начнется светопреставление. Все знали: скоро загрохочут орудия, политрук встанет в полный рост и поднимет роту в атаку… В редакции «Столичного сплетника» все было по-другому. Ничто не предвещало того, что тишина в коридорах скоро взорвется. Этот странный покой резко контрастировал с прежними шумом и суетой, еще недавно царившими в этих коридорах. В прежние свои визиты Лина с изумлением рассматривала репортеров, сновавших туда-сюда и одетых куда ярче, вычурнее и нелепее, чем обычная публика в метро. Ее удивляли дамы предпенсионного возраста, фланировавшие по коридорам, как девочки-подростки, в коротких юбочках с цветными колготками или в узких коротеньких брючках. Их прически с выбритыми висками и асимметричными лохматыми прядями, выкрашенными в яркие цвета, казались Лине странными и даже нелепыми, поскольку они не молодили модниц, а напротив, подчеркивали неюный возраст дам. В былые визиты в «Столичный сплетник» внимание Лины привлекали манерные молодые люди с серьгой в одном ухе, наряженные в ярко-красные или в сиреневые пуловеры и короткие подростковые штанишки, открывавшие голые волосатые щиколотки. Как ни странно, в этот раз подобной публики нигде не было видно. Лина осторожно заглянула в огромный зал, так называемый оупен-спейс. В прошлый раз за стеклянными перегородками сидело множество репортеров, они напряженно вглядывались в экраны мониторов и строчили свои скандальные заметки. Нынче зал оказался полупустым. Несколько журналистских голов повернулись в сторону Лины, смерили ее настороженными взглядами и вновь уставились в свои компьютеры.

Лине стало не по себе. Все выглядело так, будто штат журналистов из «Столичного сплетника», словно пчелиный рой, снялся с насиженного места и улетел прочь – в нетронутые боевыми действиями луга добывать свой горький репортерский мед.

Лина вышла в коридор, постучалась в дверь с табличкой «Отдел культуры», но никто не отозвался.

Она осторожно вошла и застыла на пороге. Натэлла Мурлыкина вглядывалась в экран и, не замечая вошедшую, тихонько читала текст, охала и материлась.

– Что-нибудь интересное? – вежливо поинтересовалась Лина.

– Да так, ничего особенного, – вздрогнула Мурлыкина и выключила интернет. По желтоватому и сморщенному, как моченое яблочко, лицу журналистской волчицы промелькнула легкой тенью растерянность. Однако она быстро справилась с собой и улыбнулась Лине, приглашая ее жестом сесть на продавленный стул.

Они немного поболтали о скандале с ночным клубом в здании музыкальной школы. Чтобы развлечь хозяйку кабинета, Лина рассказала ей парочку музыкальных анекдотов – про туповатых ударников и сумасшедших флейтистов. Вдоволь нахохотавшись, Мурлыкина взглянула на Лину выжидательно. Дескать, конец аудиенции, пора бы и честь знать. Старушке явно не терпелось вернуть на экран сохраненный текст из интернета, чтобы без помех дочитать его в одиночестве. Лина уставилась на хозяйку кабинета и, понизив голос, сказала:

– Натэлла Аркадьевна, тут про Петра Воронова такое пишут…

– Глупости пишут, не верю ни одному слову, – скороговоркой отреагировала Натэлла.

– Он ведь разводится? – уточнила Лина.

– Ничего не знаю, – поспешно отрезала критикесса столичной культурной жизни.

– Но его миллиарды! – не отступала Лина. – Вся Москва обсуждает, какие зарплаты и гонорары у вас журналисты получают. Наверное, он вам от своих прибылей хотя бы сотенку отстегивает…

– Ага, щазз, отстегивает. Прямо-таки не устает отстегивать. Страшные деньжищи! – ядовито хмыкнула Мурлыкина. – Не успеваем тратить. Воронов такие копейки всем нам платит, стыдно порой коллегам в этом признаться. Базовая ставка в газете около десяти тысяч. Ну, а дальше начинаются бонусы – сколько напишешь, сколько раз тебя «лайкнут» на сайте и в соцсетях… Сама понимаешь, на такую зарплату не проживешь. У меня хотя бы пенсия есть, а молодежь работает днем и ночью на двух-трех работах, чтобы семью прокормить.

– Так чего же тогда вы его так боитесь? – удивилась Лина. – Допустим, Воронов разозлится и всех уволит… Уверена, что вы и другие репортеры с вашим опытом и талантом еще лучше работу найдете.

– Я в моем возрасте уже ничего не найду, – грустно сказала Натэлла. – А Ворон – он хищник мстительный. Для него кому-то глаз выклевать – как вишенку на торте съесть. Ну, это я, конечно, фигурально выражаюсь.

Натэлла откинулась в кресле и устало спросила:

– Лин, ну ты меня прям удивляешь. Ты что из себя наивную целку строишь? Не въехала еще, что Ворона заказали? Кто бы без заказа сверху посмел так его травить?

– Кто же посмел заказать миллиардера, опытного бойца идеологического фронта и авторитетного предпринимателя? – удивилась Лина.

– На каждого миллиардера найдется свой мультимиллиардер, а если он еще и приближен к самым верхам… – Натэлла понизила голос и перешла на шепот. – Слышала про Администрацию?

– За Стеной? – прошептала Лина в ответ.

– Ну не за дверью же! – саркастически рассмеялась Мурлыкина. – Там, конечно, все знают, но почему-то не предпринимают усилий прекратить травлю Воронова в СМИ. Значит, не хотят накидывать платок на чей-то жадный роток.

– А зачем кому-то потребовалось растоптать его репутацию? – недоумевала Лина.

– Ты действительно не понимаешь? – удивилась Натэлла и красноречиво вздохнула.

– Не-а, – призналась Лина.

– Ну тогда ты. извини, круглая дура. Напрасно я думала, что музыканты умнее писателей. Раскинь мозгами, училка, п@#да ты с ушами! Воронов давно уже живет в вечном страхе, как любой предприниматель. Был бы человек, а статья на него всегда найдется. Про то, что любой успешный бизнес в нашей стране могут запросто отнять – ты хотя бы слышала, музыкантша херова?