Судьбой приказано спастись

– Да не за что, как говорят у нас в народе, – смутившись скромно ответил Святослав.

После недолгой паузы, неожиданно начав глубоко дышать, посол произнес еле слышно:

– Мне почему-то вдруг душно стало. Наверное, оттого, что слишком много на меня сразу сейчас навалилось впечатлений. Мне надо немного побыть на воздухе. И одному… Извините, я сейчас вернусь… Только, пожалуйста, никуда не уходите. Прошу меня правильно понять.

Он поспешно встал и, извинившись ещё раз, вышел из кафе. Такое поведение собеседника нисколько не смутило Святослава, так как он очень понимал его состояние – необходимость хоть немного побыть в такой момент одному.

– Я понимаю… – произнёс тихо Святослав ему вслед. – Но и меня ты тоже извини за то, что и я уйду сейчас, и за то, что временно пока не увидимся. Мне надо на своё «место». Но, надеюсь, что скоро будем часто видеться с тобой. Так что, не торопись и спокойно «перевари» то, что я тебе сейчас тут наговорил.

Уйдя в свои мысли, Святослав даже не заметил, как к нему подошёл сопровождающий и, легко тронув его за плечо, с пониманием поторопил:

– Извини, старина, но надо опять идти к «себе», – сочувственно сказал он мужчине. – Хотя, если честно, ты совершенно не заслуживаешь этого, потому что ты – мужик настоящий. Извини, не хотел подслушивать, но из-за эмоций вы вдвоём немного громко говорили.

Отдаляясь от кафе и думая о недавнем с послом разговоре, Святослав улыбался в душе. Он был рад этой долгожданной для него встрече и рад за настоящего папу Кузьмы, хотя для самого Святослава этот разговор был в некоторой степени печальным. Прекрасно понимая состояние посла, который, на первый взгляд, казалось бы, поступил некрасиво, оставив Святослава одного за столиком кафе, он не обижался на него, зная, что китайскому папе Кузьмы – дипломату, работающему на государственном уровне, проявлять чувства на людях не к лицу, и дать волю своим чувствам он может лишь наедине с собой. Именно по этой причине он и ушёл первым с места встречи, чтобы побыть в одиночестве и справиться с переполнявшими его душу противоречивыми эмоциями, вызванными навалившейся на него необъяснимой отцовской и человеческой радостью.

Размышляя на ходу о недавней встрече, Святослав вдруг приостановился. Его чуткий слух таёжного человека уловил доносившийся по ветру звук, похожий на плач. Прислушавшись внимательнее, он оглянулся и с мольбой во взгляде посмотрел на своего сопровождающего. Тот, потрясённый недавно произошедшим на его глазах свиданием «отцов», понял его немую просьбу и сочувственно сказал: «Ты думаешь, это он? Тогда иди успокой его». Святослав в ответ благодарно улыбнулся, но почти шёпотом произнёс: «Не надо ему в таких случаях мешать… Просто пойду краем глаза посмотрю на него на расстоянии. У меня принцип такой в жизни – если я с человеком уже попрощался, то возвращаться к нему не буду».

Заглянув за угол стоявшего недалеко сарая, Святослав увидел на берегу небольшого водоёма посла, который в данный момент был вовсе не тем взрослым человеком, с кем он недавно разговаривал, а хрупким мальчиком, который сидел, уткнувшись лицом в обхваченные руками колени, и, сжавшись в комок, тихо, урывками рыдал. Время от времени он смотрел на небольшую фотографию, которую бережно удерживал в руке. Наверное, на фото была его семья или родня, среди которой был и его сын.

Глядя на него Святослав тихо по-философски произнёс: «Все мы, став взрослыми с годами, всё равно остаёмся в душе навсегда детьми и одинаково беззащитны в своих горестях». То, что Святослав увидел дальше, заставило его восхищённо воскликнуть: «Ничего себе!» и логически плавно завершить своё философское заключение: «В радостях же взрослые люди, оставаясь в душе детьми, начинают творить чудачества каждый по-своему». Его взору предстала впечатляющая своей невероятностью сцена: китайский посол вдруг пружинисто вскочил на ноги, не спеша выпрямился, осторожно положил фотографию в карман своего пиджака, а потом неожиданно резко и быстро снял его и, к ещё большему удивлению Святослава, разбежавшись, стал выполнять на ходу сложные акробатические прыжки, состоящие из разных переворотов и сальто с вращением вперед, в сторону и назад… Посол проделывал сложные акробатические комбинации с такой легкостью, что Святославу это зрелище показалось каким-то особым цирковым представлением. Глядя на это, он даже не расслышал шагов сопровождающего, который, подойдя к нему, тихо произнёс:

– В таком возрасте делать такие сложные выкрутасы… не по плечу даже молодым спортсменам…

Святослав, прервав его, предположил:

– Наверное, в былые времена он был хорошим гимнастом, а может, даже известным чемпионом, – высказав случайно такую мысль, Святослав в действительности оказался прав. Папа Кузьмы и вправду в молодые годы был отличнейшим гимнастом – он не один год выступал за сборную команду Китая по спортивной гимнастике на многих международных соревнованиях, и очень даже успешно. Наблюдая за послом, Святослав вдруг резко повернулся и обратился к сопровождающему:

– Можно я на пару минут вернусь в кафе? Хочу пару слов ему черкануть… Не смотри так на меня… Никуда не сбегу… Это теперь не в моих интересах.

– Давай, действуй! – поверив в искренность слов Святослава, разрешил тот. – Только быстро, а то не успеешь. Он может скоро вернуться, а ты говорил, что второй раз видеться с человеком только что попрощавшись – плохая примета… Поэтому давай быстрее… Я здесь тебя подожду. Только смори, без фокусов, а то…

– Начальник, я же сказал… А слова на ветер пускать – это не в моём характере, – пообещал Святослав и уже через минуту был в кафе, где попросил у бармена бумагу и ручку и, написав что-то быстро, попросил бармена, отдав записку:

– Передай это нашему уважаемому китайцу, с которым я недавно вон за тем столиком сидел.

В ответ бармен улыбнулся, пообещав выполнить просьбу гостя:

– Будет сделано, как надо.

Пожав в знак благодарности бармену руку, мужчина вышел. Буквально через пару минут после его ухода, в кафе вернулся посол. Разочарованный отсутствием Святослава, он, недоумевая, застыл на месте. Его состояние некоторого оцепенения вскоре прервал бармен, приветливо к нему обратившись: – Мужчина, я прошу прощения, но меня попросили вам передать вот это, – и протянул ему записку. Поблагодарив бармена за услугу, посол развернул бумагу и прочёл: «У меня возникли непредвиденные срочные дела. Надеюсь скоро увидеться с вами вновь. Я очень буду рад вас пригласить в тайгу, где провёл основную свою жизнь ваш родной сын. Я рад, что у Ку Цзыма такой прекрасный папа и… прекрасный гимнаст. Извините, что случайно пришлось мне это увидеть. Я обещаю, что ваша семья скоро вновь будет жить счастливо. До скорой встречи, Святослав».

Положив записку в карман, он с радостной улыбкой подошёл к бармену и спросил:

– У вас, молодой человек, есть дети?

Удивлённый таким странным вопросом, бармен протянул: – Да…есть…сын…

Услышав слово «сын», посол, с радостным блеском в глазах, сказал:

– Прекрасно! – и приветливо улыбнувшись, он вытащил из бумажника деньги и извинительно попросил: – Пожалуйста, не сочтите это за унижение или оскорбление, но я очень прошу вас принять эти деньги. И, пожалуйста, угостите, кого пожелаете, а так же сами выпейте, пожалуйста, за вашего и моего сыновей. Спасибо вам большое заранее и до свидания!

Сказав это посол радостно направился к выходу, а бармен, держа в руке купюры крупного достоинства и совершенно ошарашенный этим обстоятельством, прошептал уходящему вслед необычной щедрости посетителю: – Будет исполнено… Обязательно сделаю… Надо же, какие хорошие какие люди бывают…

В полдень в затемнённой комнате лежала в постели Юй Лоу, прижимая нежно куклу-мальчика к груди, и что-то сама себе невнятно бормотала, уставившись в потолок. Вскоре в комнату вошла горничная и неспешно приступила к уборке.

– Извините, что я сегодня опоздала немного, – обратилась она к Юй Лоу. – Понимаете, я вчера впервые после долгой разлуки встретилась со своим братом. Он ко мне в гости приехал. От этой встречи у меня настроение теперь очень приподнятое, отчего даже хочется в пляс пуститься. Кстати, по телевизору сейчас как раз должны показывать бальные танцы. Вы не против, если я его включу?

Приняв молчание хозяйки за знак согласия, она включила телевизор, убавив звук до минимума, чтобы по ходу уборки посмотреть любимую передачу, но успела увидеть только завершение выступления танцоров. После показа бальных танцев начались новости, в середине которых диктор передавал криминальное сообщение: «В одно из отделений милиции города Москвы доставлен человек, сходство которого с фотороботом разыскиваемого маньяка очевидно. Предполагается, что задержали одного из маньяков, который убил и обезобразил со своими напарниками немало жертв, в большей степени девушек. Предполагаемым убийцей оказался молодой человек с лицом восточного типа, не имеющий места жительства в России. На задаваемые ему вопросы он не отвечает и молча реагирует так, будто все эти преступления его не касаются. Как бы то ни было, он теперь безопасен».

Услышав из сообщения диктора словосочетание «восточного типа» Юй Лоу повернула голову в сторону телевизора и безучастно уставилась в экран. Заканчивая сообщение, диктор сказал, что фоторобот, составленный по словам очевидцев, совпадает с лицом этого человека. В момент, когда на экране появилось изображение, сравнивающее фоторобот и лицо преступника, Юй Лоу всем своим телом вдруг вздрогнула, а потом, резко отбросив одеяло и оставив куклу у подушки, буквально выпрыгнула из постели и стремглав бросилась к экрану, громко крича:

– Ку Цзыма!!! Сын мой! Я твоя мама. Я так долго тебя ждала! – прильнув к экрану с изображением сына, она гладила его лицо, приговаривая: – Как ты вырос, дорогой мой. Это ты… Я знаю, что это ты… Ты такой же и остался… И эта твоя небольшая ранка у края нижней губы такой же осталась… Я об этом не забыла!..

… Не случайно о материнском сердце слагают народные легенды. Где бы ни были сын или дочь, мать и дитя навсегда остаются единым целым, и любящая мать душой всегда чувствует, что с её ребёнком происходит. Зная наперечёт все родинки на его теле с момента рождения, она помнит все отметины от детских ссадин, даже самые незначительные, как будто ощущает их на своей коже.

Картинка на телевизионном экране сменилась, и передавали уже другую новость, но Юй Лоу, находясь в состоянии неудержимой радости от долгожданного «свидания», хотя и виртуального, со своим сыном, повторяла, рыдая от охватившего её сиюминутного счастья: – Не уходи, сынок. Пожалуйста, не уходи. Не оставляй опять меня, ведь я долго ждала тебя. Ты жив, мой маленький Ку Цзыма. Как я счастлива теперь, что ты вернулся ко мне, мой сыночек… Я так долго этого ждала.

Выговорившись и излив слезами накопившееся на душе за долгие годы ожидания, она долго сидела перед телевизором, нежно поглаживая своими дрожащими от волнения руками и целуя иссохшими от долгой тоски по сыну губами экран. Затем, улыбнувшись, она встала и начала прибирать постель. После этого она подошла к гардеробу, открыла его, нашла понравившуюся ей одежду, переоделась и подошла к зеркалу. Стоя перед ним, она долго с любопытством себя разглядывала и, наконец, произнесла:

– Как всё же я изменилась за эти годы… Наверное, мой сын, увидев меня, надеюсь, очень скоро, не узнает меня. Хотя, что я говорю… Он у меня другой, мой сыночек. Он узнает меня любую, даже несмотря на то, что тогда он был совсем ещё маленьким.

Горничная, обомлевшая от таких разительных перемен, произошедших с её хозяйкой за столь короткое время, как сидела в кресле, большими от удивления глазами глядя на неё, так и продолжала сидеть, пока Юй Лоу с радостной улыбкой не подошла к ней.

– Вы заговорили… – заикаясь произнесла горничная. Потом она встала и, ещё не оправившись от потрясения, стала продвигаться к выходу, немного с опаской поглядывая на свою хозяйку и бормоча: – Как это может так быть? Так вдруг сразу выздороветь? Надо же, как в сказке! А как обрадуется её муж…

Она уже добралась до двери и взялась за ручку, чтобы открыть её, но дверь резко открылась сама, и на пороге появился Ку Шанюан, лицо которого светилось от счастья так же, как недавно и у Юй Лоу. Горничная испуганно посторонилась, а посол быстро подбежал к своей жене и, припав к её ногам, сообщил радостную новость:

– Скоро ты увидишь нашего с тобой Ку Цзыма.

– Значит, это правда! – воскликнула Юй Лоу. Значит, то, что я недавно видела – его…и тот небольшой шрамик на его губе – это вовсе мне не показалось.

– Да, это правда… Он остался жив тогда, наш с тобой сын. Я говорил с одним человеком…

– И что он сказал? – невольно перебив мужа, взволнованно спросила Юй Лоу.

– Он сказал, что свою любимую маму, тебя, Ку Цзыма никогда не забывал. Ты этого заслуживаешь. Ведь ты так долго его ждала, – успокаивал Ку Шанюан свою жену.

– А где он сейчас? Там по телевизору такое про него говорили… Я этому не верю.

– Я тоже видел и в это не верю. И ты не верь. Я не знаю, где он сейчас точно, но скоро всё, обещаю тебе, выяснится. Совсем скоро его оттуда выпустят. Думаю, он, наверное, попал туда по ошибке, – продолжал успокаивать свою жену посол.

– Неужели это правда, что я его скоро увижу! – обрадовано воскликнула Юй Лоу, припав к груди своего мужа.

– Обязательно увидишь! – нежно обняв жену, воскликнул Ку Шанюан.

Глава 15

«Невольный» покровитель