Убийца

Ягодкин опустил руки.

– Это легче сказать, чем сделать! Стены крепкие, не поддающиеся лому, а мы не знаем даже, откуда начинать!

– Зовите каменщиков, – распоряжался Густерин, – ломайте!

Ягодкин покачал головой.

– Ломать бесполезно, ваше превосходительство, нужно искать и найти секретные плиты и скобы. А вот мы не знаем, где выходы. Может быть, подземными коридорами есть выход в поле. Нужно там расставить стражу. Оцепите поле на версту! Вызовите резервных городовых, казаков.

– Хорошо. Подпишите приказ моим именем.

– Нет ли кого-нибудь из здешних старожил, которые знают этот дом? Кто жил здесь до Макарки?

– Господин пристав, разузнайте сейчас это!

– Теперь поздно, смеркается, нужно отложить розыски до утра.

– Трудно будет теперь его изловить, – проговорил Ягодкин. – Его хвост не удержим, коли гриву упустили. Связать его было нужно и держать на веревке. С такими разбойниками нельзя соблюдать правил вежливости и приличия!

– И все-таки он не уйдет из наших рук, – твердо произнес Густерин.

Ягодкин недоверчиво покачал головой.

31

Подземелье

Орловский Куликов был благополучно доставлен в Петербург. Одетый барином, постоянно во хмелю, без вытрезвления, он выглядел каким-то пшютом, с развязными манерами и бесцеремонным обращением с окружающими. Он даже похлопывал по плечу Павлова и все приговаривал:

– О, не беспокойтесь, мой друг! Мы этого Макарку, как пить дать, уличим!..

Павлов улыбался глядя на этого бродяжку, который, благодаря хорошей водке и костюму, так быстро превратился в настоящего денди.

– Хоть сейчас на солнечную сторону Невского проспекта, в нарядную толпу гуляющих.

Иванов донес своему начальству о задержании орловского Куликова и тревожно следил за ним, опасаясь потерять франта где-нибудь в дороге, в буфете. Куликов выпросил «карманных» пять рублей и не пропускал ни одной станции с буфетом. Он только негодовал, что водка дорога.

– Помилуйте, одна рюмка гривенник! Хорошо еще, что я не закусываю, а то разорение! И почему это они так дерут?!

Из Москвы Павлов телеграфировал Степанову лаконично:

«Везем Куликова».

Эта телеграмма была получена уже после известной читателям катастрофы. Из Москвы наши путешественники отправились с почтовым поездом и на следующий день, в одиннадцать часов утра, были в Петербурге.

Павлову страшно хотелось немедленно ехать на завод Петухова, но Иванов уговорил его посетить сначала вместе Густерина и доложить ему все подробности. Павлов согласился. Едва они вошли в управление сыскной полиции, как им сообщили уже о вчерашнем происшествии. Макарка-душегуб успел отравить тестя, убил, кажется, жену и под носом у Густерина скрылся.

Как громом поразила эта весть Павлова.

– Значит, опять опоздали, – прошептал он, опустив руки! – Господи! Неужели на роду мне написано всегда опаздывать?!

Сыскное отделение все было на ногах… Густерин со всеми остальными участниками облавы отправлялся на обыск в дом мнимого Куликова… Когда ему доложили о прибытии Иванова с задержанным Куликовым, он немедленно их принял.

– Здравствуйте, господа, поздравляю вас. Ну, господин Куликов, расскажите, как вы продали свой паспорт Макарке-душегубу.

– В этапе, ваше превосходительство, мы поменялись кличками… Больше я ничего не знаю.

– А вы узнали бы этого Макарку?

– Узнал бы!

– Посмотрите на эту карточку…

– Он! Он, разбойник, – воскликнул Куликов, смотря на карточку владельца «Красного кабачка».

Зять Петухова никогда не снимался и никому не давал своих фотографий, но, при разрешении питейных заведений, обязательно требуется предоставление в полицию фотографии, и поэтому он должен был сняться. Эта-то карточка и лежала теперь на столе Густерина.

– Уверены ли вы, что это он?

– Еще бы! Вот эти выдавшиеся скулы, глаза навыкате – других таких не встретишь… И потом у него выжженная метка на левой руке, выше локтя… Метка имеет вид круглой раны. Сейчас можно посмотреть?

– К сожалению, сейчас мы ничего не увидим! Злодей скрылся!.. Во всяком случае, я попрошу вас остаться у нас…

– У вас? Значит, вы меня арестуете?..

– Вы, как лицо, продавшее преступнику свой паспорт и содействовавшее ему к побегу, несомненно, имеете причастность к делу, а, ввиду вашего признания, я вправе подвергнуть вас личному задержанию.

Куликов посмотрел на Павлова и Иванова.

– Они обманули меня, – произнес он грустно.

– Никто вас не обманывал! Вы должны находиться здесь для очной ставки с Макаркой…

Густерин сделал знак Иванову, и он повел арестованного.

– Мои обязанности окончены? – спросил Павлов.

– Разумеется. Может быть, вы хотите присутствовать при обыске?

– Нет… Я хочу повидать отправленных в больницу Петухова с дочерью.

– Как вам будет угодно, вы свободны.

Павлов удалился, а чиновники сыскной полиции со своим начальником отправились на обыск. Ягодкин с двумя агентами вчера же выразил желание ночевать в квартире Макарки, не прерывая розысков. Они не ложились спать и всю белую ночь наблюдали за расставленными пикетами, выслеживали расположение окрестностей, искали возможных выходов, выстукивали стены и полы. Уже под утро, расставив везде новые смены и дав подробные инструкции, Ягодкин прилег на диване, приказав одному из агентов дежурить в квартире. Он сейчас же крепко уснул. Гробовая тишина кругом повлияла и на агента, который вскоре также уснул. Прошло часа три, как вдруг сильный стук в окно заставил спавших вскочить. Они протерли глаза и удивленно озирались… Стражник, стоявший в окне, махал им палкой и указывал на дверь, ведущую в кухню.

– Что случилось?..

– Вы крепко спали, а Макарка расхаживал по комнатам с топором, – отвечал стражник. – Если бы он не увидел меня у окна, то, верно, разрубил бы вам обоим головы.