Мечты иногда сбываются

Пиши, как ты поживаешь, не засоряет ли тебе кто мозги, типа поэта Дубровкина? А может, еще кто, убью!

До свидания, целую до изнеможения, твой Кокателло!»

Заключительное письмо.

Здравствуй, моя Оленька!

Пишу тебе последнее письмо из этой командировки. Доехал успешно, как обычно, вовсю идут последние съемки, сворачиваем дела и объекты, так что совсем скоро я обниму тебя и скажу: Все, Оленька, съемкам конец и я больше никуда от тебя не уеду. И мы с тобой поедем отдыхать. Как и планировали, хотя ты не верила в это, моя дюймовочка.

Погода испортилась, дуют северные ветры, дождит, и по ночам я надеваю сшитый тобой собачий пояс, тогда моя поясница не так ноет, боль стихает и уходит.

Очень надоело в Бологом, и я просто счастлив, заканчивается работа, продукты и чай индийский, пора домой, к моей единственной женщине на свете.

Я не просто верю, я верую в нашу любовь, хотя иногда меня терзают смутные сомнения и тревоги: а вдруг моя Оля забудет обо всем прекрасном, что есть между нами? Вдруг я надоем ей со своей любовью, с которой ношусь, как с писаной торбой?

Ведь, как утверждает поэт А. С. Пушкин, – «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».

Думаю, тут поэт не совсем прав, так как речь идет совсем о других женщинах, чем моя дюймовочка.

Оленька, немного о земном: не забыла ли ты о моих оставшихся контрольных, для меня это очень важно, иначе не успею управиться со сценариями.

Частенько думаю, как ты там на работе управляешься с массами, среди которых немало ушлых мужиков, липнущих к доверчивым женщинам. Доверять им себе дороже, они все обормоты, уж я-то знаю им цену, ибо изучаю жизнь постоянно.

Да и многие женщины – болтушки и обманщицы.

Знаю и верю, что моя Оля не из их числа.

Об этом говорит ее образ жизни, отношение к семье, высокий интеллектуальный уровень развития, глубокие познания в области литературы и поэзии.

Для меня самое главное – это ты, Оля, так как мы с тобой единое целое, Олька-Колька! Скоро поедем на море за Олькой № 2.

Большой от меня привет твоей маме с бабулей, и Кириллу, ученику 8 класса. До свидания, до встречи, обнимаю, целую и тороплюсь к тебе, всегда твой – Колька.

Пора на юга, в отпуск

Catastrophe

«Ночью 26 апреля 1986 года реактор № 4 Чернобыльской АЭС, расположенной близ города Припять, взорвался, это было начало одной из самых страшных ядерных катастроф в истории атомной энергетики. Облако от горящего реактора разнесло радионуклиды по большей части Европы, СССР.

ТАСС передало сообщение об эвакуации города Припять и других поселений, создана 30-км. зона отчуждения.

Радиация задела даже удаленные от аварии регионы – там тоже выпали обильные радиационные осадки.

С годами в России увеличатся онкологические заболевания среди населения, но об этом тогда мало кто думал, последствия аварии аукнутся людям позже, каждому в свое время.

Тогда же люди свято верили советской власти, утверждавшей, что необходимые меры обязательно будут приняты и беспокоиться не о чем, дорогие товарищи.»

…

Николай с Ольгой собирались ехать на море, полные радужных надежд на будущее, как и все вокруг, тем более, что к сентябрю все страхи развеялись, волнения поутихли.

Чернобыль далеко, а море зовет и манит. Авось пронесет, не зацепит, проскочим между струйками, не впервые.

Наконец, они получили долгожданные фотографии:

– Глядя на эти фото, чую задом тумбы, на которые нас усадил горе – фотограф. Помнишь тот день?

– Мы тоже хороши, раз согласились, – Ольга была более категорична, фотографии ей не приглянулись своими позами, хотя лица с улыбками симпатичные.

– Зато памятные, первые для нас с тобой, – Николай, как истый романтик, положил снимки в новый альбом. Он понимал, как никто другой, что фотографии, это история жизни в лицах, и никто переубедить его в обратном не мог.

– Знаешь, сегодня ко мне в магазин Наташка с Генкой Рулевы заезжали, только приехали из ФРГ, – она вынула из своей фирменной сумки два пакета, – это сувениры нам, тебе майка-сетка, а мне пляжная сумка, на рынок можно ходить.

– Ко времени дары, будто знали, что на море едем, – Николай рассмотрел подарки, примерил майку: – В самый раз, у меня такой не было, а сумка пляжная, фирменная. Будем форсить в Сочах.

– Да, пора собираться, как бы не опоздать, – неймется Ольге.

– У нас не заржавеет, раз-два и в дамки, – подмигнул в ответ Николай, обнимая и прижимая к себе свое сокровище.

Они словно купались в улыбках друг друга, так им было весело и радостно, еще бы, отпуска оформили, отпускные получили, правда, за билетами в предварительных кассах на Казанском вокзале Николаю пришлось постоять, теперь они лежат на столе, в оба конца, так что живи и радуйся, пока молодой.

– Ладно, ты пока поскучай без меня, пойду к маме за ужином, – Ольга убежала на кухню, а он расселся в кресле возле столика, включил бра на стенке рядом, затем магнитофон «Ариадна», к которому уже привык, как к родному, хотя Ольга купила его сыну для практики на французском языке, как посоветовала педагог.

Теперь вместо французского звучали песни Юрия Антонова, одна за другой, он мог слушать их все подряд, часами.

Ему все еще не верилось, что он сидит здесь, в их уютном гнездышке, а не в захудалой гостинице в Бологом, или на съемках в деревне, хотя и там он не скучал, некогда было.

Вспомнилось, как в выходные он трясся ночами в автобусе вместе с желающими провести их дома, в семье. Вечером после съемок выезжали, рано утром автобус был на Белорусском вокзале, и Николай мчался домой, к Ольге.

Они были счастливы побыть вместе один-два дня, не замечая времени, не расставаясь ни на минуту, однако наступал момент, когда он снова садился в автобус поздно вечером, и к утру после ночной тряски опять гостиница, съемки в деревне, и так до следующих выходных.

Вечерами он писал письма своей любимой одно за другим, изливая в них свою душу, всю без остатка.

– Ты что, задремал тут без меня? – вывела его из анабиоза воспоминаний Ольга с подносом в руках, выкладывая на столик ужин, он кивал в ответ, возвращаясь в реальность.

– Так, вспомнил, как к тебе на выходные приезжал, не забыла?

– Забудешь тут, набрасывался на меня как лев, и до утра.

Уже под утро, когда они убедились, что сумасшедшее окно в доме напротив все так же светит им, как всегда, они заснули в объятиях друг друга, а в своих снах уже плескались в голубых волнах Черного моря…

Сочи – Лазаревское

На Казанский вокзал они прибыли, не обремененные вещами.

У него в руках дорожная сумка, у Оли через плечо пляжная красная сумка-корзинка, форма одежды летняя, хотя уже сентябрь на дворе, но по летнему теплый пока.

В 10.32 скорый поезд Москва – Адлер тронулся в путь, в вагоне свободных мест не было, настроение у пассажиров приподнятое, Николай с Ольгой сидели у окна и смотрели, как мимо пробегают знакомые дома, улицы, нескончаемые ряды гаражей.