Мечты иногда сбываются

Маленькие радости

– Василий Петрович, ко мне мать с братом приехали, вы тут после обеда без меня справитесь? – Николай умел вовремя отпроситься, да так, чтобы без отказа, так и на сей раз.

– Конечно Коля, какой разговор. Надолго они?

– На пару дней, проездом в Алатырь, по малой родине соскучились. Сейчас по магазинам ходят.

– Тогда отпускаю тебя на пару дней. Прикрою, если что, – Василий Петрович тот еще хитрец, понимает, что потом его помощник отработает на славу. С тем и расстались.

Николай побежал на выход со студии, не тут-то было:

«Колюня, ты куда припустил, как конь боевой?»

Оглянувшись, увидел Володю Ивкина, нарядного, загорелого:

– Вова, привет. Из командировки прибыл?

– Да нет, в деревне одной подрабатывал, в бригаде, а так у меня отгулы. Чего зря время терять!

– Молоток. А у меня брат с матерью приехали с Севера дальнего, вот, тороплюсь к ним. С работы отпросился.

– Хорошее дело. Давай по стаканчику со встречей, и разбежимся. У меня все с собой, – показал он на самодельную матерчатую сумку в руке. – Первач деревенский, спичку поднесешь, горит как спирт медицинский.

– Рифмой заговорил, тогда пошли в сад имени Довженко, недалеко и с прохладцей, птички поют.

– Соображаешь, недаром во ВГИКЕ учишься. Когда конец-то?

– Еще три года лямку тянуть, как в армии.

Приятели рассмеялись, и поспешили в яблоневый сад…

Николай смутно помнил, как и где они расстались с другом Владимиром, домой он явился на автопилоте, сразу завалился на диван и заснул, как убитый.

Проснулся от того, что мать щекотала ему под носом бумажкой, и они с Игорьком смеялись, потешаясь над пьяницей. Перед этим младший брат сфотографировал старшего.

Позже Николай поместит в свой альбом фотографии, которые Игорек пришлет ему из Мурманска. На одной из них он сам, спящий на диване в клетчатой рубашке, подпершись кулаком вместо подушки, с блаженной улыбкой на лице.

Под ней написал: «8 июля 1985 г. Дневной сон художника.»

Но сразу было видно, спит пьяный в стельку.

– Вот, купили Игорьку дипломат новый, а этот тебе от нас на память, он кожаный, всего год относил, а то ходишь на учебу с портфелем, как дядька старый, – улыбалась довольная мать.

– Спасибо, – Николай тоже был рад, он ходил в институт с портфелем, подаренным супругой еще на первом курсе, и кожаный черный чемоданчик с двумя замочками, был ему кстати.

– Мы тоже недавно пришли. Смотрим, а ты на диване развалился и храпишь, – смеялся Игорек, вручая ему еще пакет: – Это все мы с мамой тебе купили.

В пакете находились три пары новых носков, и пара трусов.

– Я посмотрела, носки у тебя драные, трусы тоже. Еще вот четыре простыни, наволочки, полотенца, их я из Мурманска привезла. Ты в чем белье стираешь?

– Ношу в прачечную, тут рядом, и недорого.

– Я пошла ужин готовить, вставай давай, сходи умойся.

– Мама, я отпросился с работы на пару дней, завтра на Красную площадь поедем, как и обещал.

– Вот здорово, я еще там не был! – запрыгал в полном восторге младший братик, заглядываясь на обнаженную женскую натуру в карандаше на ватмане, развешанную на стене.

– Отцу твоему недавно 60 лет исполнилось, хоть поздравил его, или забыл поди со своей учебой?

– Послал ему письмо с открыткой. Его день рождения разве забудешь, 21 июня, а на следующий день война началась. Я и твой не забыл, как раз в день рождения Комсомола наша мама родилась, слышишь, Игорек?

– Знаю, а мы с мамой сегодня в гостях были, как думаешь, у кого? – ехидно смотрел на него болтливый не в меру паренек.

Мать засмеялась: – Позвонила я им, ну и пригласили, повидаться. Чайку попили с тортиком. Хорошая у них квартира, большая. Только Славка уж больно верченый какой-то, как ненормальный носится, ржет как мерин.

– Это он от радости, – заступился за него Игорь. – Мама, соловья баснями не кормят, – но мать уже спешила на кухню…

Так что на следующий день принаряженная троица гуляла по Красной площади, фотографировались на фоне Спасской башни, у мавзолея Ленина, в Александровском саду, побывали в ГУМЕ, ЦУМЕ, без этого никак нельзя.

– Когда-то мы также вот гуляли по Москве сначала с дядей Юрой, Венкой Пигусовым, отец с дядьями приезжали, пиджак кожаный мне в ЦУМЕ купили, – рассказывал он матери с братом, увидев, что это им не интересно, привел их в «Ванду» на Полянке, и пока они рассматривали с интересом невиданные доселе в таком количестве польские товары, купил матери духи «Пани Валевска».

– Это тебе, мама, от меня, – протянул он матери коробочку.

Открыв ее, она увидела необычной формы синий флакон, обрадовалась: – Спасибо, Коля. Красивые духи, а аромат какой приятный. Понюхай, Игорюша.

Молча страдающий рядом Игорек понюхал, сморщился:

– Ничего, у тебя таких еще не было.

Настроение у троицы приподнятое, нагулялись, насмотрелись, пора и домой ехать. Сначала на метро, мать гордо присела в вагоне на свободное место, братья стояли рядом, посмеиваясь про себя. Уж больно величава и неприступна их мать в красивом цветастом платье, с пышной прической, с сумочкой на коленях, руки в перстнях, она смотрела перед собой, ни на кого не глядя.

Пересев на троллейбус, доехали до дома.

Когда лифт с уставшими пассажирами поехал вверх, на пятый этаж, Николай с облегчением выдохнул: – Ну, вот и приехали.

– Сейчас обедать будем, – тут же ответила мать. – В этой Москве так намотаешься, сил нет…

Настало время ехать в Алатырь.

Николай помог матери с братом собраться, они пообедали, взяли чемодан, сумки с поклажей и продуктами в дорогу, присели на минутку, как положено, и поехали на Казанский вокзал.

Соседки провожали гостей до лифта.

Усадив их в плацкартный вагон поезда «Москва – Чебоксары», Николай огляделся: – Места у вас хорошие, вагон новый, чистый, как доедете, передавайте от меня привет всем знакомым.

– Хорошо бы и ты с нами поехал, да, мама?