Объятия бездны (сборник)

– Итак, что мы имеем на данный момент? – начал Гуров, но Орлов, не давая ему продолжить, перебил его:

– На данный момент мы имеем следующее. Сейчас все разойдутся по своим кабинетам, напишут очень обстоятельные рапорта обо всем, что успели узнать за день, и принесут их мне. А уж я положу их в отдельную папочку и передам ее в службу собственной безопасности, которая в дальнейшем и будет вести это дело. А вы все начнете вплотную заниматься самоубийством, и только им. Задания будут розданы позднее, а пока, после того как рапорта напишете, будете все дружно изучать дела Нестора, Лаптя и Старца в поисках возможных мотивов мести их сыновьям со стороны бывших подельников их отцов, а Гуров с Крячко займутся самими папашами. Все! – твердо заявил он и даже ладонью по столу хлопнул.

В присутствии подчиненных Гуров возражать Петру не стал, но вот, когда удивленные офицеры вышли, сказал:

– Петр! Ты понимаешь, что служба собственной безопасности это дело на тормозах спустит?

– Полковник Гуров! Вы слышали приказ начальника или мне его специально для вас в письменном виде оформить и под роспись ознакомить? – сухо спросил Орлов.

Вопрос был риторический, ответа не требовал, и Лев, понимая, что обозлил Петра до крайности, промолчал, а тот продолжал:

– Доложите мне, господин полковник, что собираетесь предпринять для раскрытия этого дела.

– Господин генерал-майор! Сегодня вечером я, полковник Гуров, собираюсь побеседовать с отцом пострадавшего Нестерова, а полковник Крячко – с отцами Старкова и Лаптева. Эти беседы необходимы для выяснения обстоятельств, предшествовавших самоубийству или убийству. О результатах будет вам доложено завтра. В том случае, если выявится существенная для расследования информация, позднее все будет оформлено официально, под протокол, – сухо ответил Лев, причем еще и по стойке «смирно» встал.

– Тогда можете быть свободны. Оба! – отпустил их Орлов.

С трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться еще в коридоре, Гуров, войдя в кабинет, взвился чуть не до потолка:

– Стас! Он что, меня воспитывать решил? Так я вроде уже большенький!

Крячко мудро молчал, давая другу возможность выговориться и стравить пар, а тот и не думал успокаиваться и продолжал бушевать. Он возмущался тем, что Петр оказался таким слабаком, сдался без боя и передал дело службе собственной безопасности, грозил уйти к чертовой матери в частный сыск, а до тех пор не разговаривать с Орловым ни на какие темы, кроме служебных, сетовал на то, что в отделе кадров все уже разошлись, а то бы он прямо сейчас взял у них бланк обходного листа, обещал уйти на больничный, и пусть остальные как хотят, так это дело и расхлебывают. Наконец он выдохся, и тогда Стас заговорил:

– Лева! Если Петр так поступил, значит, у него для этого веские причины. Он ворон старый, мудрый и жизнью битый! Зря не каркнет! Вот он на тебя наорал, чтобы в чувство привести и на грешную землю с небес спустить, и доложил, что воспитательную беседу с тобой провел. А если бы он взбрыкивать стал, то тебя бы опять на ковер к Щенку дернули, и уж тот, в свете вновь открывшихся обстоятельств, имел бы тебя в извращенной форме, долго, сладострастно и с особым цинизмом, чтобы отыграться за пережитое унижение. А ты бы стоял, все это слушал и вякнуть не смел! А если бы посмел, это имело бы для тебя самые плачевные последствия, потому что он, как ни крути, а заместитель нашего министра, а ты всего лишь полковник-важняк! Вот и думай теперь о Петре все, что хочешь! И вообще мне к Лаптю пора!

Крячко вышел из кабинета, и Гуров остался один – ох, и хреново же ему было! Чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, он поехал в клуб к Нестерову, хотя встреча и была назначена на более позднее время.

Предупрежденная охрана, пообещав немедленно сообщить хозяину, что его гость уже здесь, мигом проводила его в зал, где молоденькая официантка усадила его за столик в углу, который был отгорожен от остального зала стойками с вьющимися растениями, причем на столе стоял большой букет цветов, и застыла рядом в ожидании заказа.

– На других столах цветов нет, а здесь есть, почему? – спросил Лев.

– За ним всегда отдыхал сын хозяина с друзьями, он был постоянно для них зарезервирован, потому что они могли приехать в любой момент, – объяснила она. – А теперь хозяин распорядился, чтобы до сорока дней на нем каждый день свежие цветы стояли и сюда никого не сажали, только вот для вас велел исключение сделать.

«А Нестор, оказывается, с годами сентиментальным стал, – подумал Гуров. – А может, просто сына любил?»

– Скажите, кто обслуживал этот столик в тот последний вечер, когда они здесь сидели?

– Не знаю, это не наша смена была.

– Но вам приходилось их обслуживать? – Девушка кивнула. – Расскажите, как они себя вели, что пили, что ели? Если приглашали к себе за столик кого-нибудь, то по какому принципу?

– Извините, но вам лучше подождать хозяина. Если он прикажет, мы вам все расскажем, а пока я лучше помолчу, – ответила она и спросила: – Что вы будете заказывать?

Этот начавшийся еще ранней ночью день был таким длинным, тяжелым и нервотрепным, что вымотавшийся, издерганный и злой на весь белый свет Гуров, хотя ничего толком и не ел, ни малейшего аппетита не почувствовал и попросил только чашку чая. Девушка тут же протянула ему меню, раскрытое на странице напитков, и Лев увидел там не меньше десятка всяких наименований.

– Девочка, – устало сказал он. – Я человек старой закваски. Принеси мне большую чашку крепкого сладкого чая, самого обыкновенного.

Она ушла, а Гуров стал осматриваться. В этот час зал был еще практически пуст, и откуда-то доносилась тихая музыка. Выглядел изнутри клуб вполне достойно и рассчитан был явно на приличную публику, которая рэпом и прочими современными «изысками» не увлекается, а предпочитает камерную обстановку, – Нестор был тоже человеком старой закваски. Чай появился довольно быстро, именно в большой чашке и заваренный явно не из пакетика. Лев сидел, попивая обжигающий, крепкий, сладкий напиток, и чувствовал, что начинает ощущать себя немного бодрее, хотя настроение от этого не улучшилось, да и не могло. К счастью, ему не пришлось долго оставаться в одиночестве, потому что появился Нестор. Им приходилось раньше встречаться, причем сидели они тогда по разные стороны стола, вот и сейчас Гуров, чтобы сразу расставить точки над «i», предложил тому сесть напротив, объяснив, что ему так и удобнее, и привычнее.

– Как скажешь, Гуров, – усмехнулся Нестор. – Сейчас ты банкуешь!

– А всегда так было и будет! – жестко произнес Лев и с ходу потребовал: – Давай все с самого начала!

– Знать бы еще, где оно, это начало, – вздохнул тот и закурил. – Короче, мой сын Женька с Костькой Лаптевым и Эдькой Старковым давно знакомы были. Мы с их отцами корешили, вот и им это как бы по наследству перешло. Тем более что почти ровесники. Женьку я в экономический запихнул, чтобы он со временем мог самостоятельно нашим бизнесом управлять, ни на кого не полагаясь, но толку из этого не вышло – как был разгильдяй, так и остался! Каждую сессию за каждый экзамен и зачет я платил. Хотел уже было забрать его оттуда, но уж больно ему студенческая жизнь нравилась, вот и решил – пусть еще поваляет дурака, да и диплом, хоть и купленный, лишним не будет. У меня ведь вся надежда на него была, потому что дочка шалавой выросла, вся в мать! Где уж она к наркотикам пристрастилась, не знаю, но с тех пор из клиник не вылезает, – медленно рассказывал Нестор, а потом вдруг неожиданно спросил: – Слушай, Гуров! Может, мне развестись со своей дурой? Найти нормальную бабу, которая мне настоящего наследника родит? А что? Я еще нестарый, вполне смогу сына на ноги поднять, чтобы было кому свое дело передать, потому что от дочки ни толку, ни наследников ждать не приходится. А то повелся я в свое время, как последний дурак, на модель длинноногую, а из этого вон что вышло! Как думаешь?

– Что я тебе могу на это сказать, Нестор? – пожал плечами Лев. – Это только тебе решать! – и спросил: – Значит, у тебя в клубе наркоты нет потому, чтобы еще и сын на нее не подсел?

– Понимаешь, Гуров! Наркота дело хоть и опасное, но очень прибыльное, только сын мне дороже был. Он же характером в меня пошел – чуть что не по нему, и он тут же в пятак! Вот я и сказал ему, чтобы он со своими друзьями здесь за счет заведения гулял: они меня этим не разорят, а мне спокойнее. С тех пор он больше ни в какие истории не влипал, потому что все время на глазах был, да и охрана все конфликты мигом гасила.

– Не вышел у тебя, Нестор, каменный цветок! – развел руками Лев. – Влип все-таки!

– Об этом потом, – хмуро пообещал Нестор и, снова закурив, продолжил: – Костя на год постарше моего был и там же учился, но он хоть пытался заниматься – у Лаптя ведь, сам знаешь, разговор короткий, а удар быстрый. Но не в отца он пошел – тот человек прямой, а этот хитрованом вырос. А своего Старец нет чтобы в строительный засунуть, так в МГИМО определил. На кой хрен ему это сдалось, не знаю! Думаю, просто решил мошной тряхнуть и показать, что ему это по средствам – он всегда выпендрежником был, потому и сына так назвал. Эдька парень неплохой был, всего в меру: и ума, и силы, но выпендрежник, как и отец, правда, в их институте по-другому нельзя. Там-то Эдька с Юркой и познакомился, и он у них четвертым стал.

– А он что собой представлял? – спросил Гуров.

Хотя Орлов и приказал ему строго-настрого забыть имя Попова и никаких вопросов о нем не задавать, но ведь он сейчас говорил не об отце, а именно о сыне, тем более что это было нужно для дела.

– Странный он был. Ну, конечно, одет, ухожен, тачка соответствующая, но вот было в нем что-то… – Нестор задумался, а потом сказал: – Юрка был невысокий, щуплый, такой, казалось бы, при малейшей опасности под стол залезть должен, но Женька говорил, что, когда у них четверых как-то свара началась с какими-то парнями, он не сбежал, а, как зверь, дрался. У него нос разбит, бровь рассечена так, что кровь глаз заливает, а он внимания не обращает. На лицо он довольно симпатичный был, но вот глаза! Словно от другого человека достались! Будто он все уже в жизни видел, и его ничем не удивить. Вот! Равнодушный он! Холодный! – подобрал нужное слово Нестор. – Этим-то он Эдьку и зацепил! А еще не то чтобы злой, но, как еж, ощетинившийся! Он ни с кем в группе подружиться даже не пытался, держался особняком, никого близко к себе не подпускал.

– Наверное, девчонкам нравился? Эдакая таинственная личность.

– Может, и нравился, только он их в упор не видел.

– Ориентация другая?

– Да нет! Просто он всех женщин презирал, называл суками и говорил, что ни одной верить нельзя.

– Даже матери?

– Ну, тут разговор особый. Он своих родителей «опекунами» называл, мог их даже «по матери» послать. Я как-то не выдержал и сказал ему, что нельзя так, они же ему жизнь дали, любят его. А он только криво усмехнулся и ответил, что они не его любят, а свою родину. Умный парень был. Они тут чуть ли не до утра гудят, а он потом на занятиях отвечает так, словно всю ночь зубрил. Одно только плохо – пить не умел совершенно. Несколько раз его наизнанку выворачивало, но потом он свою дозу определил и больше никогда не перебирал.

– Скажи, они всегда у него гуляли или еще где-нибудь?

– У него, он сам это предложил. Гудели напропалую. Знаешь, мне иногда казалось, что он этим хотел отца опозорить, словно мстил ему за что-то, – пожал плечами Нестор. – Хотя за что тому можно было мстить? Я его видел несколько раз и хочу тебе сказать, что хоть ростом он и невелик, но мужик! В нем стержень есть! Один взгляд чего стоит! А вот с сыном ничего сделать не мог!

– Ну, с ними все более-менее ясно, а если чего, я потом уточню, – сказал Гуров. – Давай по той ночи!

– Какой? – сделал вид, что не понял, Нестор.

– Не хитри! По той, когда они девчонку изнасиловали и убили. Только не говори, что это была проститутка, которую они на трассе сняли! Я уже знаю, что она с твоим сыном встречалась.

– Да ничего бы не было, если бы Костька наркоту не достал! – буркнул тот, отвернувшись. – Мы потом с тем паскудой, что ему таблетки продал, по-свойски разобрались, да сделанного уже не воротишь! Понимаешь, раньше у Женьки девки постоянно менялись – он же красивый парень был. Но все несерьезно, так, для развлечения, причем и у девчонок тоже – чего же за счет заведения не погулять, а потом еще и с красивым парнем не перепихнуться? А тут другое получилось. Короче, у меня здесь охранником парень работал – Илья Григорьев. Он из Подмосковья, из Чеховского района. В Москве с сестрой жил, комнату снимали. Года два проработал, причем нормально, без замечаний. А тут пришел ко мне и попросил сестру его устроить, потому что та фирма, где она работала, обанкротилась, а образования у девчонки никакого нет: школа и все. Я сказал, если только официанткой, тем более что место освободилось. Начала она работать, ничего, справлялась. Брат за ней тут постоянно присматривал, так что никто ее обидеть и не пытался – у парня кулаки пудовые. Тут-то ее Женька и углядел. И ведь зацепило сына моего, причем всерьез! Влюбился! Ну, а репутация-то у него известно какая – бабник! Так что сторонилась она его, хотя я видел, что он ей тоже понравился. Я, как это дело раскусил, стал к ней присматриваться, и, ты знаешь, вполне ничего! Не красавица, но что-то такое в ней было. Стал уже подумывать о том, что, глядишь, и остепенится мой балбес. То, что у них с братом за душой ни гроша и она без образования, – так и черт с ним! Главное, что девчонка чистая, порядочная, а не шалава, которая и родить-то не сможет. Стал я уже потихоньку о внуках мечтать, а Женьке внятно сказал, чтобы лишнего себе не позволял. Он на меня даже обиделся, что я его, мол, за дурака считаю. В тот день у нее выходной был, вот он и пригласил ее по Москве на машине покататься, потом они сюда перекусить заехали и снова уехали, как выяснилось, к Юрке, где уже остальные трое их ждали.

Нестор замолчал, щелкнул пальцами, и возле их столика тут же появилась официантка, которая заменила полную окурков пепельницу на чистую – Нестор курил одну сигарету за другой, – и застыла в ожидании распоряжения.

– Водки и закуску! – приказал он, и, когда она ушла, продолжил: – А там уже Костька, сволочь! Не тем будь помянут! Он Женьке и остальным эти таблетки и предложил! А было их четыре штуки! За рулем Женька не пил – я ему внятно объяснил, что машину отберу к чертовой матери. Так что он только там выпил, а остальные уже хорошие были, вот и решили: чего ж не попробовать? Юрка тут же вырубился, а вот Женьке крышу снесло! Он парням мигнул, чтобы они их с Юлькой вдвоем оставили, и к ней полез, а она-то нормальная, наркотик не принимала! Стала от него отбиваться, тут уж он совсем голову потерял – все девки сами на него вешаются, а эта сопротивляется! Юлька сначала уговаривала его, чтобы он ее не трогал, а потом кричать начала.

– Так он ее изнасиловал или нет? – в лоб спросил Гуров.