Объятия бездны (сборник)

– О тебе речь не идет – нас с Левой вдвоем вызывают, – объяснил Орлов.

– Нет уж! Я с вами поеду! Если в кабинет не пустят, то хоть в приемной подожду!

– Тебя не пустишь! Как же! – хмыкнул Гуров.

Лев оказался прав, так что в кабинет замминистра они вошли втроем. Щенок при виде этой компании явно удивился, но ничего не сказал – видимо, решил, что чем больше аудитория, тем лучше. Попов сидел сбоку у его стола в кресле для посетителей и смотрел на Гурова спокойным, холодным взглядом, словно ему даже не было интересно, что произойдет дальше. Господи! И это был человек, только что потерявший сына! Ему бы рядом с женой быть, утешать ее или горевать с ней, а он вместо этого сводит счеты с тем, кто, видите ли, посмел дать отпор его хамству.

– Я не понимаю, что здесь делают полковник Крячко и генерал Орлов, потому что я приказал явиться только Гурову, – высокомерным тоном начал Щенок.

Лев неодобрительно посмотрел на Петра и покачал головой: все ясно, Орлов просто не мог позволить другу идти на ковер одному, тем более что защищал он в той ситуации именно его, а за чужие спины Петр никогда не прятался. А Щенок тем временем продолжал:

– Гуров! Твою мать! Ты что о себе возомнил? Ты какого хрена влез в разговор, который тебя не касался? Кто дал тебе право хамить уважаемым людям? Тебе, блин, погоны жмут? Так их и снять недолго! Ты не святой! И грехов у тебя – как у сучки блох! Вылетишь со службы без пенсии и с такой формулировкой, что в магазин охранником не возьмут! – все больше и больше накаляясь, бушевал он.

Лев не стал ждать продолжения и достал сотовый телефон.

– Тебе здесь что, блин, переговорный пункт?! – заорал Щенок.

Не обращая на него внимания, Гуров поставил телефон на максимальную громкость и громкую связь, а потом набрал номер. Понимая, что происходит что-то непонятное, а значит, потенциально опасное, Щенок замолчал и очень вовремя это сделал, потому что из сотового донесся женский голос:

– Приемная Игоря Петровича Болотина. Слушаю вас.

– Валечка! Это Гуров. Соедини меня с шефом, – попросил Лев.

– Лев Иванович, у него совещание, – сказала девушка. – Это срочно?

– Очень срочно.

Через несколько секунд из трубки раздался уже голос одного из богатейших людей России. Он, конечно, первых лиц государства по плечу не хлопал, но они очень внимательно прислушивались к его мнению, и в аудиенции ему не было отказано ни разу, а вот на различные совещания, причем и в очень узком кругу, да и для консультаций один на один, приглашали постоянно.

– Привет, Лева! Что у тебя случилось?

– Игорь! Валя сказала, что у тебя совещание, так что я тезисно. Меня только что с треском выгнали со службы, лишив звания и наград, – сообщил Гуров.

– Слава тебе, господи! Дожил я до светлого дня! – обрадовался Болотин. – Теперь уж ты никуда от меня не денешься! Пойдешь ко мне директором холдинга по безопасности, как миленький!

– Но я со своей командой приду, – предупредил его Лев.

– Не вопрос! Но мне интересно, какому кретину моча в голову ударила, что он решил тебя уволить? Я с вашим министром постоянно в Завидово встречаюсь, вот и поделюсь впечатлениями о его подчиненных.

Все это время Гуров разговаривал с Болотиным, но смотрел на Щенка, у которого выражение лица менялось со скоростью, на порядок превышающей смену картинок на экране игрового автомата. Услышав последние слова Игоря, он, смертельно побледнев, вскочил из своего кресла и застыл, глядя на Льва, а глаза его молили: «Молчи!!!»

– Я тебе лучше скажу, с чьей подачи это произошло. В Администрации президента есть такой член, – выразительно выговорил Лев, – Попов Алексей Юрьевич. Так вот, он…

– Погоди! Это такой плюгавый шибздик? – перебил его Игорь, потому что Попов был действительно лыс, невелик ростом и худощав.

– Похоже описал, – подтвердил Гуров, глянув на Попова, который и бровью не повел, словно и не о нем шла речь.

– Плюнь и разотри! – рассмеялся Болотин. – И ни о чем не волнуйся! Уйдешь как положено! С благодарностью министра, ценным подарком и всем остальным. Кстати, ты не забыл, что у моей жены послезавтра день рождения?

– Уже и подарок купил, – честно соврал Гуров, который никогда подобные вещи не помнил.

– Мы его в воскресенье будем отмечать. Маша, я знаю, на съемках, так ты приезжай один. Там все основательно и обсудим: и помещение, и зарплату, и все прочие вопросы, – предложил Игорь.

– Обязательно буду, – заверил его Лев и отключил телефон.

Щенок, который до последней минуты не верил, что Гуров его пощадит – уж он-то сам в такой ситуации не пожалел бы никого! – обливаясь потом, обессиленно рухнул обратно в кресло, а на лице у него крупными буквами было написано: «И как же я мог так промахнуться?»

– Господин заместитель министра! – сказал Лев, убирая сотовый в карман. – Мы можем быть свободны? Я имею в виду: и сейчас, и вообще. А то дела нужно к передаче подготовить, обходные подписать, там еще куча каких-нибудь формальностей появится. А делом о произошедшем этой ночью самоубийстве пусть уже другая группа занимается. Хотя там, по большому счету, и заниматься-то нечем.

– Значит, вы считаете, что это было самоубийство? – с трудом сглотнув, а потом сипло откашлявшись, спросил Щенок и вдруг засуетился: – Да вы присаживайтесь! Надо же нам с этим разобраться! Сейчас я насчет чая распоряжусь! Или, может быть, кому-нибудь кофе?

– Спасибо! Нам ничего не надо! – ответил за всех Гуров, но все-таки сел и твердо заявил: – Да! Это самоубийство! Его мотивы нам неизвестны, но это уже вопрос второй.

– Это было убийство! Я не знаю, кто и как его совершил, но это так! – твердо и спокойно заявил Попов, на которого демарш Гурова не произвел ни малейшего впечатления, как и высказанные Болотиным в его адрес оскорбления. – Я разговаривал с отцами остальных погибших, и мы все, как один, пришли к выводу, что наши сыновья не могли совершить самоубийство! Вы их не знали, а мы знали! Не могли они это сделать! Не могли, и все!

– Нас это больше не касается, – отрезал Гуров и подпустил Попову горькую пилюлю: – А почему вы не подумали, что это могло произойти под влиянием чувства вины? Ведь еще трех месяцев не прошло, как они, все четверо, сначала изнасиловали, а потом, сбросив с балкона, убили какую-то девушку. Как они избежали ответственности, кто им в этом помог и чем его за это отблагодарили – вопрос отдельный. Но они, снова попав в эту квартиру, могли испытать определенные эмоции, которые подтолкнули их к такому поступку.

– Они ничего не могли испытать, – уверенно произнес Попов. – Не те это люди! А мой сын тогда вообще ни в чем не был виноват.

– Минуточку, Лев Иванович! – насторожился Щенок, и у него вроде бы даже уши торчком встали. – О каком убийстве вы говорите?

– О том, которое благополучно замяли, – охотно ответил Гуров.

– Лев Иванович, а не может быть другой, не эмоциональной связи между тем убийством и этим самоубийством? – спросил замминистра.

– Если вы имеете в виду месть, то каким образом? – удивился Гуров. – Посторонних ни в доме, ни в квартире не было, прыгнули они с балкона добровольно и радостно, вероятно, под влиянием наркотиков или чего-то подобного, только потом, видимо, поняли, что погорячились, но поздно было.

– Ну, последнего вы знать не можете, – усомнился Щенок.

– Мне об этом рассказал Данилин, который все слышал и видел, – возразил Лев.

– Банкир? – уточнил замминистра.

– Да! Виктор… – Гуров запнулся, потому что отчества Данилина он не помнил – как-то не приходилось пользоваться, о чем и сказал замминистра.

– Вы и с ним так хорошо знакомы? – удивился Щенок.

– К данному делу это не имеет никакого отношения, – уже раздраженно ответил Лев.

А вот замминистра, судя по его виду, в этот момент проклял ту минуту, когда решил выпендриться перед Поповым и этим испортил отношения с человеком, имеющим таких знакомых и друзей. Теперь же ему предстояло как-то отыграть ситуацию назад и исправить положение.

– Ох, зря вы, Лев Иванович, от чая отказались, – покачал он головой. – Разговор у нас коротким явно не будет.

– Будет, господин замминистра, – твердо заявил Гуров. – Потому что мы с полковником Крячко этим расследованием заниматься не собираемся.

– Лев Иванович, – мягким голосом принялся увещевать его Щенок. – Ну, что вы ко мне так официально обращаетесь? У меня ведь имя-отчество есть.

– Хорошо, Николай Владимирович, я буду обращаться к вам так, как вы хотите, но это ничего не изменит, – сказал Гуров.