Объятия бездны (сборник)

– А чему ты удивляешься? – пожал плечами Стас. – Им собственная жизнь и их близких дороже была! Зато теперь эти подонки за все свои художества сполна получили! Сыновей потерять – чем не божья кара?

– Да, отлились им людские слезы! – удовлетворенно заметил Гуров и перешел к делу: – Я беру на себя Нестора – он у них всегда за главного был, а ты со Старцем и Лаптем побеседуешь. Давай назначать встречи! Раз Попов их предупредил, они не откажутся побеседовать. А потом бумагами займемся, нас от них никто не освобождал.

Много времени это не заняло. Лаптев и Старков пригласили Крячко приехать к ним вечером домой в любое удобное для него время. А вот с Нестеровым Гуров договорился встретиться в его клубе – интересно ему было на него посмотреть.

Друзья стали составлять план оперативно-розыскных мероприятий, и чем дальше они его писали, тем яснее им становилось, что группу создавать действительно придется, потому что вдвоем они этот воз не потянут. Точнее, потянут – еще и не такое раскрывали, но довезут до нужного места в очень необозримом будущем, так что список офицеров, которым они более-менее доверяли и которых хотели привлечь к работе, они тоже составили. Оформив все как следует, Гуров и Крячко отправились к Орлову.

Тот внимательно все прочитал и согласился, что рабочую группу создавать надо, потому что вдвоем они будут возиться до морковкиного заговенья. Приказ был издан незамедлительно, и не прошло и полчаса, как в кабинете у Петра уже сидели, кроме Льва и Стаса, еще три офицера, испытанные, что называется, в боях и походах. Гуров частично ввел их в курс дела, решив, что нечего раньше времени все карты раскрывать. Он просто стал раздавать задания, предупредив, что иметь дело придется с людьми опытными, у которых собственные прикормленные адвокаты имеются, так что каждый свой шаг нужно оформлять официально, чтобы потом не отбрехиваться перед службой собственной безопасности за обвинения в самоуправстве.

– Итак, господа офицеры, – говорил Гуров. – Нужно изъять из офиса ЧОПа записи с камер наблюдения, установленных на известном вам доме, за ночь с 24 на 25 мая сего года. Если таковых не окажется, взять у руководства письменные объяснения, куда они могли деться. Трясите, как грушу, но правду выясните. Можете пригрозить лишением лицензии. Кстати, угроза не шуточная, а весьма реальная, потому что полномочия нам даны широчайшие. Далее нужно выяснить, кто из охранников дежурил в ту ночь. Имею предположение, что это уроженец Тверской области Иван Семенович Сорокин, который вскоре после тех печальных событий уволился, объяснив это коллегам тем, что уже достаточно заработал. Выяснить о нем все, что только возможно. Он говорил, что собирается вернуться к родителям, жениться и жить долго и счастливо. Это нужно проверить. Если он действительно там, резких движений не делать, а доложить мне – я уж сам как-нибудь с ним разберусь. Если же окажется, что он туда не приезжал и от него давно уже нет вестей, пробивать его всем базам, в том числе и неопознанных трупов, потому что – не хотелось бы об этом думать, но не исключено, что его уже нет в живых. Следующее. Официально изъять из дежурной части ГУВД запись вызова на известный вам адрес наряда полиции от имени Виктора Степановича Данилина, а также получить официальный документ о том, какой именно наряд туда выезжал, что доложил о результатах и так далее. У меня есть основания предполагать, что эта информация там не сохранилась, поэтому обследовать все здания вокруг дома на предмет обнаружения камер наружного наблюдения, с которых виден подъезд к воротам. Записи, если таковые будут обнаружены, изъять с соблюдением всех формальностей. По всем возможным базам пробить пострадавших, список которых будет вам вручен, – я думаю, что за ними немало грешков водится. Еще. Поднимите уголовные дела Нестора, Старца и Лаптя – объяснять вам, кто они такие, не надо. – Офицеры согласно покивали, потому что эти трое были в свое время настоящей головной болью для милиции. – Надо на всякий случай проверить, не из прошлого ли ниточка тянется. Сейчас как раз начинают выходить те, кто тогда основательно присел – вдруг какой-нибудь обиженный таким вот образом счеты сводит? Они его, предположим, в свое время лихо кинули, и он теперь решил отомстить.

Достав телефон, Гуров позвонил Данилину и, узнав, что тот все приготовил, добавил в список поручений приказ съездить в банк и забрать документ, а потом сказал:

– На данном этапе у меня все. Все поручения оформить должным образом и подписать у генерал-майора Орлова. Задания разбирайте, как хотите, сбор здесь же в восемнадцать часов, и без результатов лучше не приходить, а сразу стреляться – будет менее больно. Вопросы?

Вопросов не оказалось, и офицеры ушли, а Петр протянул Льву папку:

– Вот, это пока все, что есть по делу о самоубийстве, а остальные документы по мере готовности будут поступать.

Забрав папку, Гуров и Крячко вернулись в кабинет и, чтобы не терять время, сели рядом и стали вместе читать ее содержимое, а когда закончили, Лев сказал:

– Охранника, который этой ночью дежурил, нужно будет передопросить в свете того, что он тебе рассказал.

– Понял, сделаю, – кивнул Стас.

– Ну, а к Данилину я сам потом съезжу – нам ведь его показания тоже нужны и по тому делу, и по этому, – пообещал Гуров.

– Лева, уже полтретьего, скоро Попов придет, а ты ему еще пропуск не заказал, – напомнил Стас.

– Ничего! Потрясет своим членским, – хмыкнул Гуров, – билетом и так пройдет!

– Слушай! Чего ты на него так взъелся? – удивился Крячко. – Да он на фоне остальных трех отцов – ангел небесный! И даже Орлов согласен, что тот на него за дело наорал, и не обижается! Ты что, хочешь быть святее папы римского?

– Один раз он сыночка отмазал, а теперь из-за его нелепой гибели все наше министерство на уши поставил! – огрызнулся Гуров.

– Лева! Ты не отец, тебе не понять! – принялся увещевать его Крячко. – Ну, поднял он на ноги всех, кого смог, так ведь речь о его собственном ребенке идет.

– У него не ребенок, а выродок! – отмахнулся Лев.

– Для тебя он выродок, – согласился с ним Стас, – а для него – кровинушка! Да ты вспомни, что с тобой было, когда Татьяну убили! Ты тогда никого на ноги не поднимал! Ты сам разобрался! Причем насквозь неконституционным методом!

– Не нравится мне Попов, вот и все! – поморщился Гуров. – Какой-то он весь ненастоящий! Потерял сына, а спокоен так, что от него холодом тянет!

– Ну, знаешь? На тебя не угодишь! Сначала ты на него напустился за то, что он был слишком буйный, теперь недоволен, что он слишком спокойный! А может, он на транквилизаторах сидит? – возмутился Стас и, позвонив дежурному, сам заказал Попову пропуск, а потом сказал: – Схожу в буфет, хоть пирожков куплю. Сейчас быстренько чайку с ними попьем, а то пообедать до трех уже не успеем.

– Вот и пей чай с пирожками, а я пойду и нормально поем, а Попов, если опоздаю, подождет! Это мы ему нужны, а не он нам! – отрезал Гуров и вышел.

Стас, горестно покачав головой, посмотрел ему вслед и вздохнул – когда Гуров закусывал удила, спорить с ним было бесполезно.

Крячко действительно сходил в буфет, где быстро перекусил, и вернулся в кабинет без пяти три – Льва, естественно, еще не было. Ровно в три в дверь постучали, и вошел Попов. Выглядел он все так же невозмутимо, как и утром. Увидев, что Гурова нет на месте, спросил:

– Наверное, мне лучше подождать в коридоре?

– Нет-нет, Алексей Юрьевич! Проходите! Начнем без Льва Ивановича – его к руководству вызвали, – соврал Крячко.

Попов прошел, сел на стул и вопросительно посмотрел на Стаса, который и не думал говорить по делу без своего друга и напарника, а завел разговор вроде бы ни о чем, чтобы потянуть время. Он посочувствовал горю Алексея Юрьевича, рассказал несколько случаев из их со Львом практики, которые тоже касались непонятных самоубийств, одним словом, старался всячески расположить Попова к откровенному разговору и наладить нормальные отношения. А тот внимательно слушал, вовремя вставляя уместные реплики, но сам не откровенничал и оставался все так же непробиваемо спокоен. Наконец появился Гуров. Он с недовольным видом извинился за опоздание и тут же взял быка за рога:

– Давайте перейдем к делу. Итак, расскажите нам о вашем сыне и его друзьях.

– Лев Иванович, извините за замечание, но отряхните, пожалуйста, крошки с вашего пиджака, а то вид уж очень неаккуратный, – невозмутимо попросил Попов.

Гуров, осмотрев себя, увидел, что у него на пиджаке действительно осталось несколько хлебных крошек. Он их медленно стряхнул, изо всех сил стараясь не показать, как взбесился, а Алексей Юрьевич тем временем начал рассказывать:

– Видите ли, дело в том, что мы с женой в свое время очень много работали и поэтому не могли уделять сыну должного внимания. Когда же у нас появилась возможность заняться им, выяснилось, что у него очень слабое здоровье, и это послужило причиной того, что ему многое прощалось, практически все, вот он и вырос очень избалованным человеком. А когда спохватились, было уже поздно.

– Что выросло, то выросло, – насмешливо произнес Гуров одно из своих любимых изречений.

– Вы правы, – спокойно согласился с ним Попов и как ни в чем не бывало продолжил: – Он был довольно одаренным от природы, легко учился и, окончив школу, поступил в МГИМО. Там сначала познакомился с Эдуардом Старковым, который учился с ним в одной группе, а уже через него с Константином Лаптевым и Евгением Нестеровым. Отцу Нестерова принадлежит ночной клуб «Эго», где они вчетвером и проводили вечера. Я там побывал и увидел, что это довольно приличное по нашим временам заведение, а тот факт, что отец Евгения – его хозяин, служило некоторой гарантией того, что с моим сыном там ничего не случится, тем более что господин Нестеров самым тщательным образом следит за тем, чтобы в клубе никто не распространял наркотики – это я выяснил точно.

– Только они свои пьянки почему-то еще и в вашу квартиру переносили, – ехидно заметил Лев.

– Да, это было, – подтвердил Попов. – Я не раз выслушивал от нашего соседа снизу господина Данилина упреки в том, что Юрий и его гости ведут себя очень шумно, но я, к сожалению, не являлся для сына таким авторитетом, чтобы он прислушивался к моим словам.

– А то, что у отцов друзей вашего сына криминальное прошлое, вы знаете? – спросил Гуров.

– Да, но это был выбор сына, и я на его решение повлиять не мог, хотя очень старался, – ответил Алексей Юрьевич.

– Давайте перейдем к событиям той майской ночи, – предложил Лев, которому уже до чертиков надоело слушать эти обтекаемые речи, которые Попов словно по бумаге читал.

– Хорошо. Мне ночью позвонил господин Нестеров и сказал, что мой сын, как и остальные, находится в районном отделении полиции. Я приехал туда и узнал, что Юрий без сознания, в тяжелейшем состоянии. Это не было следствием побоев, а сильнейшим отравлением, потому что его уже таким доставили в полицию. Я забрал его оттуда и тут же поместил в больницу, где он провел две недели, причем первую – в реанимации, его еле-еле спасли. Когда ему стало лучше, я с ним поговорил и выяснил следующее: в тот день Юрий, Эдуард и Константин выпили довольно много спиртного в клубе, а потом поехали в нашу квартиру, где к ним вскоре присоединился Евгений и его девушка по имени Юлия. У Константина был с собой наркотик, который молодые люди приняли. Это послужило причиной того, что Юрий отключился, больше ничего не помнил и очнулся только в больнице – я уже говорил, что у него очень слабое здоровье. Таким образом, в том, что происходило в квартире, он принимать участия физически не мог.

– В какой клинике он находился? – спросил Гуров.

– В Склифе, – ответил Попов.

– Мы это проверим, – почти угрожающе заявил Лев.

– Да, конечно, – спокойно согласился Алексей Юрьевич.

– Это вы поспособствовали тому, чтобы дело замяли? – напрямую спросил Гуров.

– Нет! Единственное, что я сделал, – это попросил нашу домработницу съездить в нашу городскую квартиру и убраться самым тщательным образом. А по поводу дела могу сказать, что мне, как и остальным, господин Нестеров сказал, что ситуацию можно урегулировать и назвал, сколько это будет стоить. Мы разделили сумму поровну между собой, отдали ему деньги и все. Я оформил сыну академический отпуск, а когда его выписали из больницы, отвез к младшему брату своей жены. Он военный, живет в военном городке, вот я и попросил его не только присмотреть за Юрием, но и постараться повлиять на него, если уж у меня не получается. Он человек жесткий, с характером у него все в порядке, и он обещал «прочистить парню мозги», как сам выразился.

Тут зазвонил внутренний телефон, и Стас взял трубку, чтобы Гуров не отвлекался, и, выслушав, сказал:

– Лева сейчас занят – беседует с Поповым. Он к тебе потом зайдет… Хорошо, понял.

Алексей Юрьевич, замолчавший на время этого короткого разговора, тут же продолжил с того места, где остановился: