Метаморфозы

– Ты все учишь?

– Нет, – ответил я.

– А что же?

– Просто так, балуюсь.

Она выходит в город с той же целью, как когда-то я, наивный и влюбленный, совершал регулярные прогулки возле окон Томы, а потом и Вали. Но не кощунство ли с моей стороны анализировать наивные действия влюбленного в меня человека?

Отвечая только за себя, мы освобождаемся от вины перед другими. Задавая вопросы, можно направить человека по ложной тропе, которая приведет его в никуда.

За несделанное я упрекаю только себя. Но если буду знать, что мои действия могут навредить мне, не должен ли я в таком случае бездействовать? На месте Печорина я бы не похищал Бэлу.

А если все мои рассуждения – демагогия, оправдывающая бездеятельность и нерешительность? Может быть, я не умею, не могу и обманываю себя, что не хочу? В чем суть отношений друг к другу? Если они преходящи, могут ли быть нравственными? Добро есть зло, когда оно мгновенно.

Моя незнакомка снова ушла, на этот раз в магазин за молоком, – из сумки невинно выглядывает синяя голова трехлитрового бидона. Она прошла мимо меня с заранее приготовленным выражением лица.

Наши отношения на данный момент в тысячу раз чище любых шекспировских. Рождающееся чувство не может быть порочным. Пороками оно обрастет позже, под которыми и рухнет в конце концов.

Неужели я буду ждать, когда она первая предложит мне свои отношения? Но этого никогда не будет. Сложившееся в обывательском обществе мнение будет непременно удовлетворено вопреки чувствам, если для этого достаточно бездействия.

Мне очень хочется ласки, любви, взаимности, но ничего этого нет и неизвестно, будет ли когда-либо в моей жизни. Разум и чувства разрывают меня. Я знаю, в моей ситуации нужно выбрать разум, но что делать с уже родившимся чувством?

10 июня.

В наш город приехал какой-то западный ансамбль. Один пригласительный билет отдал своей незнакомке и извинился, что не могу проводить ее на концерт. И ушел. Она обиделась.

Проводил в столицу друга. Пили прекрасное вино, слушали не менее прекрасную музыку.

А что еще было в этот день? Ах, да, Светлана. Неужели я злопамятный? А почему бы и нет, если пытаются играть на моих чувствах и делают из меня глупца. Презираю ли я себя? Возможно, но что из этого? Сыграть один раз роль и показать себя лучше, чем ты есть на самом деле, не так уж сложно. Это не на всю жизнь сделаться паяцем. А впрочем, большинство из нас – это паяцы.

12 июня.

Отец пожаловался, что у него болит поясница. «Болит поясница? – переспросил я. – Могу ли чем-нибудь помочь?.. А у меня душа болит, но я не жалуюсь, некому». Он так и не понял, шучу я или нет.

Незнакомка не показывается. Обиделась, что не проводил на концерт.

Сотни раз спрашиваю у себя, есть ли судьба, сотни раз отвечаю отрицательно, но нет у меня полной уверенности. А вдруг я что-то не учел, чего-то не знаю? Гены, заложенные во мне, может быть, уже предопределили мою судьбу. И если я заранее буду знать, что поставленной цели не достигну, каков в таком случае смысл моей жизни? И стоит ли мне тогда вообще жить?

Человек знает, что смертен. Но его духовная жизнь может быть продолжена. Душа в состоянии обрести бессмертие. Через науку или искусство. А если я не могу создать что-либо значительное?

Улыбок незнакомки сегодня не будет, это точно. И на балконе никого – сплошное одиночество.

Девочка с соседнего подъезда сорвала с клумбы три мака, подошла ко мне и протянула неумело, по-детски:

– На, на…

– Но ведь так цветы не дарят, – заметил я, и она, положив возле меня маки, смущенная убежала.

Почему-то маленькие девочки норовят подарить мне цветы. Интересно, другим они тоже дарят?

Сегодня у Ларисы день рождения, но я там буду явно лишний. Девушки, которые будут присутствовать на вечеринке, мне безразличны, как и я им.

Это из ее квартиры звучит музыка? Да, так и есть, Галя с балкона выглядывает.

Оказывается, вопреки своей воле, я навязываю свои чувства другим. Но как это ужасно – не дарить, а навязывать. Торгашеская формула – я тебе, а ты мне, но в чувствах.

А вот и она, моя прелестная незнакомка.

– Пишешь? – улыбка все же коснулась ее лица.

Видел Тому. Она изменилась, но, к сожалению, не в лучшую сторону. Загорела, похудела, немного постарела от загара и осталась такая же умная и гордая. С укором и сожалением, отвечая на приглашение какого-то парня, она упрекнула меня:

– А ты вот не можешь пригласить меня.

– Что же поделать, не могу, – ответил я.

Зачем она рассказывала мне, что живет как отшельник, никуда не ходит? Надеялась на что-то? Но я не хочу ее обманывать. Она красивая и умная, но я не люблю ее. Я даже своей незнакомке не могу предложить чувства и стараюсь держать их взаперти.

Очень красивый закат. Дом из красного кирпича, словно живой, светится мягким светом. На стене слились в таинственный узор темные силуэты кустов роз.

Увидев, что я что-то рисую, девочки со второго этажа советуют нарисовать мне кота.

Сколько же времени? Пора уходить.

13 июня

По телевизору идет фильм о Плисецкой. А на душе от неопределенности слякоть. К тому же очень плохо переношу, что не пускаю в душу свою незнакомку. Мучаю своей нерешительностью. Я похож на собаку на сене.

20 августа.

Валя с третьего этажа влюбилась в меня. Сказала, что, зная меня близко, нельзя не любить. Она добрый умный человек, общаться с ней, как с другом, мне доставляет удовольствие. Не навязывает свои чувства. Наверное, боится меня отпугнуть от себя.

Зина удивилась: говоришь так о прекрасном, о красоте, о высоких материях – и такая безвкусица. Может, она и права, но что из этого? Я же не люблю Валю.

Но почему ее нельзя любить? Разве не каждый человек имеет право любить и быть любимым, отвечать взаимностью? Я страдаю от того, что не могу выполнить эти права-обязанности, но не хвастаюсь этим.

Почему престижно любить только красивых?

Может быть, природа устроила так, что симпатии и влечения уже предопределены и какие-то неведомые силы заботятся о сохранении нашего духовного и физического совершенства. Но это философия и мои предположения. А то, что у меня, кроме диплома, в кармане свидетельство, что я прошел жесткий отбор в экспериментальную группу, – свершившийся факт.

Но теперь, когда я уже возле лестницы, ведущей в большую науку, меня одолевают сомнения. Не зря ли я отказываюсь от взаимной любви и впустую потрачу силы, карабкаясь по скользким ступеням знаний? На какую высоту смогу подняться и что оттуда увижу?

Скоро, очень скоро я уже не буду сидеть здесь, чуть левее канализационного люка. Кто знает, что ожидает меня и мою милую незнакомку. Что ей уготовила судьба – счастливую жизнь с любимым мужем или же вечное прозябание с нелюбимым человеком?

Умнейшая Тамара не смогла меня понять, неужели кто-то из других женщин сможет разобраться в моей душе и подарить мне счастье?

Хочется потешить себя надеждой о будущем семейном очаге, но это, скорее всего, мои несбыточные мечты. Любовь не совместима с самоутверждением, а свобода выбора – это и есть самоутверждение. Но что есть свобода? Свободны только равнодушные.