Дмитрий Балашов. На плахе

А едет прешпехтами торговыми,
А все тут купцы да и дивуются:
«Век-то этого молодца не видано».
Ины говорят: «Так ведь и видано.
И наш Чурилушка щапливее,
Наш Чурила щегольливее».

Вот и тут, в Кириллове одни дивовались на высокую культуру, которую юный выпускник «театраловедческого» факультета принес в их город, другие, вздыхая, вспоминали, что уже были в монастырской культпросветшколе такие «чурилушки»…

А с культурой – выпускник «театраловедческого» факультета это сразу просек! – дела обстояли весьма и весьма неблагополучно. Коллеги-учителя, озабоченные заготовкой дров на зиму и другими хозяйственными нуждами, пропадали на своих огородах. Опереться в продвижении культуры в народные массы было не на кого, да и администрация в лице директора училища, товарища Калинина, оказалась при ближайшем рассмотрении малоквалифицированной, и вообще – не очень-то расположенной к культуре.

«Вхожу. Полный человек, волосы слегка вьются, чуб вздыбленный, лицо широкое, улыбающееся.

– Здравствуйте.

– Вы Балашов Дмитрий Михайлович? Ну, как вас встретили? Нет? – ударил по звонку. Вбежала Ольга Васильевна. – Что же это вы не встретили Дмитрия Михайловича? Я же вас посылал?

Говорит добродушно, но чувствуется власть.

Я объяснил, что ждал у сходен. Они меня не видели.

– Надо же было сообразить, что человек жить переезжает, значит с вещами. Эх вы, не догадались, не догадались. Ну, как, Дмитрий Михайлович, вы вдвоем?

– Нет один, – объясняю я. – <Жена> заболела, искупалась.

Подал диплом и назначение.

– Это потом, сперва надо вам квартиру устроить.

Все же минут через пять среди разговора как бы ненароком посмотрел и то и то.

– Ну, пойдемте, Дмитрий Михайлович!

Когда выходили, Ольга Васильевна напомнила директору:

– Павел Федорович, так сегодня к нам?

– Не знаю, не знаю, как уж Лидия Ивановна… Ты с ней говорила?

– Да она говорит, как вы, Павел Федорович.

– Ну вот видишь, она, как я, а я, как она. Посмотрю. А ты вот что, Ольга, занеси-ка Лидии Ивановне мой плащ и портфель. Мы тут с Дмитрием Михайловичем пойдем, посмотрим квартиру…»[27 - ГАНПИНО. Ф.8107 о. 1, д. 1310.]

6

Дмитрию Михайловичу предстояло взвалить на свои плечи в Кириллове весь груз культурной работы, и он был готов к этому подвигу, но вместо этого ему пришлось заниматься проблемами, связанными с поисками квартиры, с устройством быта.

И матери не было рядом.

«Ты тут могла бы устроиться по линии детсада»[28 - ГАНПИНО. Ф.8107 о. 1, д. 1310.]… – напишет Дмитрий Михайлович в письме Анне Николаевне. Впрочем, настаивать на переезде матери из Ленинграда в Кириллов он не стал.

«Первые встречи. Приезд. Калинин. Город, монастырь (бегло). Махин. Старуха (у меня чисто-о-о). Попойка. Калинин дома.

Дом плотника. Еще какая-то <хозяйка>. Хождение по квартирам. Жизнь в монастыре…

Наконец та комната. Размещение.

Гл.2. Первый блин всегда комом. Или отчаяние. Мучения с первым уроком, (не написать) Вдохновение от отчаяния.

Провалы с работой. Мама, приезжай! (выделено нами. – Н.К.)

На сбор урожая. Фигуру председателя. Хоть наших-то девочек отпустите (дергать лен). Его жалкий вид.

Так бедны оттого, что по золоту ходим. А может наоборот – бедны от того, что золото ногами топчем.

Приезд мамы. Ноябрьские праздники.

Концерт в Крохино. Переезд в монастырь.

Концерт перед Новым годом.

Конские бега. Зимняя сессия.

Дела учебные поправляются. Уменье вести урок.

Дела режиссерские. Сцены из Бориса.

Работа и люди. Спор о сельском хозяйстве. Швецов и другие. Обострение дел в школе.

Мысли о школе по работе в целом. Педагогический вопрос. Ссоры. Приезд московского ревизора.

Весна. Таяние снега. «Некруты». Любовь и мучения. Частушки. Девушки.

Репетиция «Парня» Горбунова. «Гроза».

Постановка «Парня».

Сессия.

Ферапонтовы фрески.

Ссоры с начальством. Не платят. Сборы. Отъезд. «Я вернусь».

Всего около 20 глав»[29 - ГАНПИНО. Ф.8107 о. 1, д. 407, л.14–16.].

В этот уместившийся на нескольких листках план Дмитрий Михайлович вместил все горести и прозрения своей кирилловской жизни.

7

В своей «Автобиографии» Дмитрий Михайлович напишет, что он в Вологодской культпросветшколе был «преподавателем всего на свете».