Перекрестки. Книга вторая. Бриз перед бурей

Один из них был уже знакомый нам по первой книге – капитан Олег Петрович Юсупов. Его есаул Букрат оставил раненого во враждебной прифронтовой деревне. Капитан, однако выжил, ещё раз повоевал, был ранен вторично, попал в госпиталь и теперь вот прибыл на Юг России, для дальнейшего оздоровления, и, так надеялся полковник – что прошедшие боевое крещение офицеры пригодятся в дальнейшем нести службу уже в казачьих войсках. – Там они очень нужны.

Шефство над выздоравливающими офицерами, по согласию полковника, взяла Наташина мама – Ольга. Она их разместила по казачьим дворам и только два офицера – капитан Юсупов и молоденький лейтенант остались в поместье полковника. Ольга с ними часто встречалась, вела беседы на разные темы и как то с сожалением проронила. —

– Мой пропавший жених и отец моей дочери, тоже был казак и наверно где то гниют его косточки.

– Зачем так мрачно?

– Прошло уже двадцать лет… как мы расстались по вине наших родителей. Его родитель кабардинец и слишком горд. Да и мой тоже…

– А как звали вашего жениха?

– Букрат… Букрат Абдулкеримов. Он звал себя Абдулкерим…

– В каком он звании?

– Тогда был хорунжий…

– Постойте, постойте… я знал кабардинца Букрата, но в звании Есаула. – Может это ваш Букрат. —

И капитан описал всё что знал о предполагаемом Букрате и о том, что последний раз, как рассказывал Букрат, перед поездкой на передовую он гостил у деда Грыцька в прифронтовом селении. Всё, как бы сходилось. У Ольги задрожали руки. На следующий день она всё рассказала полковнику.

Владимир Иванович, не теряя времени, ещё сам поговорил с капитаном, уточнил детали и отправил толкового есаула в прифронтовую полосу западного фронта, разведать по возможности всё и посетить прифронтовые госпитали. Одновременно он усилил поиск родных Букрата в самой Кабарде, будучи сейчас очень заинтересованным в положительном исходе. Почему он не разыскивал раньше? – Сложный вопрос.

Если не спрашивать самого Владимира Ивановича, а, положа руку на сердце, внимательно посмотреть со стороны, то женился он на Наташе, не потому, что пылал к ней страстью, а отрабатывая какую-то семейную карму. Что то его принуждало пойти на поступок, хотя сам он себе в таком поступке не признавался. Он любил Наташу, ежедневно убеждая себя

в такой любви, но… он любил её рассудком. И ещё потому, что Наташа была дочерью Ольги. И наверно последнее являлось самым главным – чтоб не спешить с поиском жениха Ольги.

Мы помним – с того момента когда он увидел Ольгу в бессознательном состоянии у истукана Перуну, жизнь его наполнилась сугубо личным смыслом. Здесь он тоже не признавался себе… и гнал такую мысль от себя, но… мужской душой и мужским сердцем он любил Ольгу. Не позволяя себе думать о других греховных посягательствах, он удовлетворялся тем, что создал условия позволяющие просто видеться с Ольгой ежедневно. Была ли преступной такая любовь к Наташе и её маме? Тоже сложный вопрос… но наверно – да! Преступная с точки зрения морали, да и со всех точек зрения, – к себе, к Наташе и Ольге. Преступная тем, что он не додавал Божьей искры, скрывая её во лжи, ни себе, ни Наташе, ни Ольге! Преступная ещё тем, что он не хотел видеть рядом с Ольгой её возлюбленного Букрата и, как бы, препятствовал такой встрече. Отдалял её. Но!..

Последние события и события, особенно 1916 года, когда российская армия проигрывала на поле сражения, и, любимое им российское государство, явно сдавало во внутренних политических играх, заставило полковника немного отодвинуть на второй план личные душевные переживания – и поставить на первый план разумную личную необходимость.

Здесь явно бы помог Наташин отец охранять семью в дальней дороге, будь он ещё живой. Поэтому он и усилил поиски.

Есаул Евгений Батуринцев, имеющий хороший природный нюх, побродивший по уцелевшим казачьим войскам западного фронта, и по прифронтовым селениям, не далеко от главной фронтовой дороги, забрёл таки в селение деда Грыцька. Не даром говорят, что если настроиться на волну искомого человека, и, если ты имеешь природный дар, то будешь видеть такую волну, как нарисованную на бумаге траекторию. И эта волна, эта траектория приведёт тебя к цели. Нужно лишь очень хотеть!

Правда это, или нет, но есаул Батуринцев спешился возле небольшого стада овец и засмотрелся как красивая женщина делает овцам уколы, а те, как околдованные, стараются опередить друг дружку, чтобы получит свою порцию. Он остановился с полуулыбкой на лице, и его конь, кажется, тоже улыбался. Женщина на миг оторвалась от своего занятия, подняла голову и одними глазами, но приветливо спросила: «Что нужно?».

– Как минимум хотел бы напоить коня и самому прилечь под деревом, чтоб немного отойти от дороги.

– А как максимум? – уже приятным голосом спросила она.

– Если это прилично, то найти приют до следующего утра под жилым кровом и скромный обед за небольшую плату. Давно в пути и… поиздержался я.

– Не смею задавать лишние вопросы, но если вы хороший человек, то здесь сможете получить и то, и другое бесплатно… и потом продолжайте свою одиссею. – Женщина подняла руку вверх и через минут пять к ней подошёл недалеко работающий мужчина. – Отведите офицера к отцу – обратилась она к нему.

Дед Грыцько был рад. Сели ужинать и пошли почти двухгодичные воспоминания. Вспомнили и то как отстреливались от дезертиров, пытавшихся захватить воз деда Грыцька. Зашла дочь деда Грыцька, села напротив мужчин и с удовольствием слушала их байки, не проронив ни слова. Дед Грыцько просил передать, если сам встретит есаула Букрата, что шорную мастерскую он построил, шьёт шубы и дёшево продаёт их русскому царю для его армии. Говорили почти до половины ночи.

На следующее утро есаул Батуринцев выяснил всё, что ему было надо. Завтракали втроём – дед Грыцько, его дочь и есаул. Здесь он и распросил все приметы. Как будь-то бы пазлы сходились.

Ехал он обратно удовлетворённый поиском и вёз с собой шубу переданную для казака Букрата как подарок от малолетнего сына и устное скупое письмо его мамы содержащее единственное короткое предложение: «Я изменила своё решение».

Такую положительную новость и привёз есаул Батуринцев полковнику Дончаку. – «Если это он – отец Наташи, то он жив, и нужно искать его уже в Кабарде. Правда, мама Наташи была заметно опечалена. – У него есть сын, значит есть и другая женщина. Знать она лишь одна долгие годы хранила верность и отгоняла даже мысль о других мужчинах. Ну, раз так – значит так! – Судьба!

Через небольшой отрезок времени в Кабарду и направился на поиски Наташиного отца удачливый есаул Батуринцев. Поиски были недолгие. Он начал из Владикавказа, из самого сердца Терского Казачьего Войска. Там ему и рассказали и дали адрес проживания, теперь уже полковника Букрата.

Есаул Батуринцев заехал к полковнику Букрату, но не сказал по какому делу, а представился как командированный по закупке кабардинских жеребцов для Великого Донского Казачьего Войска. Посмотрел его новые строения, поинтересовался, что собирается делать в будущем, планирует ли завести семью? Тары-бары, проговорили почти целую ночь. Букрат вспомнил Ольгу – любовь своей юности, и сказал, что когда справиться с делами, начнёт её поиск. Хотя он уже и не тот мужчина, но попробует.

С такими положительными вестями есаул Батуринцев и прибыл из последней командировки. Все были рады. Особенно Наташа – ведь появилась возможность встретиться со своим отцом. Наташа сдерживалась в своих чувствах, но душа её прыгала от радости!

Ольга подошла к полковнику и сказала —

– Владимир Иванович, в Кабарду поеду я. Это моя обязанность и моё желание.

– Хорошо. – Ответил полковник – езжайте. – Хотя у самого сдавило сердце…

Ольга чувствовала душевное состояние полковника, поэтому и рвалась в Кабарду, чтобы оторваться от его сердца. Но она боялась не его – она боялась себя. Вдруг полковник предъявит настойчивость и Ольга может потерять голову во вред своей дочери! Не даром говорят: «Если Дьявол хочет наказать человека – он прежде всего лишает его разума.»! Но он, Дьявол, не успел лишить… разума!

И как результат всего – лже-цыганский табор уже добирается до Луганска. Кибитки снаружи выглядели обшарпанными, а внутри – вполне пригодными для жизни, даже с элементами роскоши. В одной из них и похрапывали два малыша – Наташины сыновья…

Ольга и Букрат ехали в отдельной кибитке и оба мечтали: «Может ли им судьба подарить продолжение их не исполненной эпопеи?..»…

А в поместье полковника Дончака, известная нам, Аглая Петровна, проводив Наташу с Ольгой в дальний путь, Радостно одела своё самое красивое платье, на её взгляд, села перед зеркалом и налила себе фужер коньяка… Будет думать…

Глава 6. Одесса – южные ворота России

В какой-то песне есть такие слова: «Ну что ещё сказать вам про Одессу?» Вот мы и рассказываем. —

Кафе второго класса. Мух мало, но каждый едок присматривается к свое еде. Вдрух туда забрела нежелательная гостья. На улице солнце, а в кафе полумрак. Окна на фасадной стене почти закрыты шторами вычурной композиции из текстильной материи. Потому, что кто-то думает, что так красиво, или потому, что так по-одесски! А материя то не простая, а бархат почти серый с едва уловимой краснинкой. Где его берут такой? Но говорят, что свой благородный налёт он приобретает с течением времени… вызревает до своего десятилетнего цвета. Мух на нём не видно. Толи они сливаются с его цветовой гаммой, то ли они на нём не держаться. Нельзя ухватиться лапками. Добавьте кресла с гнутыми спинками, столы покрытые когда-то белыми скатертями, но давно утратившие свой цвет и резвыми бой-мальчиками лет под тридцать, бегающими между столами и выкрикивающими: «Одн минуточку господа!», «Нет, вы это не заказывали!», «Имейте терпения, сейчас принесу!», но всегда с невозмутимой улыбкой.

Заведение средней руки, повесившее бархатные шторы, похоже тянулось в высшую лигу, но его не пускали предательский, хоть и не навязчивый рой мух, застиранные скатерти, и громкие препирательства с клиентами бой-мальчиков.

За ближайшим к нам столикам сидело двое, говорящих так, чтоб было слышно на весь зал. Наверно им так надо! —

– Что вы такое несёте, Михаил Борисович?! Чуть ли не крикнул один из них. – Бред! Вы хотите сказать, что российский магнат отправит свою семью по морю в одной из этих ржавых посудин?! Полно вам! – Разве только он хочет избавиться от жены?! Ну а дети? – явный бред! – Да и жена у него, говорят, в королевы годится! – Нет, никогда не поверю! – И он провёл рукой по голове, как будто там у него была шевелюра, обидно отвернулся и стал изучать публику заведения.

Его визави, мужчина лет сорока пяти, дороговато, но очень безвкусно одетый, однако с красиво повязанным галстуком, и с роскошной копной рыжих волос, глотнул очередной глоток пива, взял кусочек вяленой кефали, уже хотел засунуть её в рот, но… остановился. Он улыбнулся презрительной полуулыбкой с прищуренными проницательными глазами, прошивая собеседника насквозь!

Улыбка выражала не только отрицание, но и явное превосходство! В данном случае – превосходство шевелюры над лысиной. Даже мелкое помахивание не засунутым в рот кусочком кефали, говорило о том, что он хоть на пол ступеньки, но выше собеседника. – Ясно! – У газеты, которой он служил тираж был больше на 200 – 300 экземпляров. И он хоть и вяло, но с превосходством убедительно сказал.

– Мелко плаваете Сергей Абрамович, как и ваша газетёнка! Вы не видели те посудины изнури, а их кстати две… как близнецы… улавливаете? Одна здесь у пирса, а вторую уже двое суток колышет волна на рейде. К чему бы это по вашему?.. Ждет! – Явно кого то ждёт-с! – На этом последнем слове он наконец засунул несчастный кусок кефали в провал рта и даже не посмотрел в глаза собеседника. – Это означало по его разумению, что победа за ним…

– Да хоть и десять ржавых посудин! – Огрызнулся Сергей Абрамович. – Яичная скорлупа – есть скорлупа! Первая мало мальски волна опрокинет её килем вверх! – Это во первых, а во вторых – ваша газета хоть и больше тиражом, но тираж не покупаемый! – Дорого цените свои фальшивки. А наша газета расходится мигом – потому, что там чистая прав… да! – На слове «правда» язык его чуть споткнулся… Как бы не решался выговорить слово целиком… но справился!

– На счёт газет мы ещё поговорим. А на счёт посудин, то никакая волна их не опрокинет! – Они как Ваньки-встаньки. Я одну из них видел в доке… там тако-о-о-е! А что она похожая на ржавую – так это краска такая. Специальная… непривлекательная… Здесь хитрость большая… заложена… Вы же в док не заходите… доступа нет!

– Просто наша газета док не освещает – нет такой надобности… А на счёт хитрости вы загнули! – Все биндюжнике знают, что российский магнат отправляет свою семью на египетские пляжи. Загляните на последнюю страницу «Одесские новости», там вы увидите фотографию его жены даже в пляжном костюме. – К стати… одна газетёнка подобна вашей – тутже поведал его собеседник, сообщила, что пока вы собирали сведения, он уже отправил её на торговом судне куда следует… не читали? – Наш брат газетчик, чтоб быть первым, такое наворотит, так следы запутает, что никакой сыщик не доберётся до истины.

– Вот здесь вы правы! – Но, смею вам заметить, я подобных газет… не читаю.