Перекрестки. Книга вторая. Бриз перед бурей

– Товарищи расходитесь – я завтра подойду к каждому и проведу дополнительную беседу… Всё расскажу как полагается…

Собрание, как бы вздохнуло и все разошлись. Семён ещё что то хотел спросить, задержался на минуту, но воздержался, махнул рукой и вышел за остальными. Остался товарищ Серго и старшина Петро. Заговорил товарищ Серго.

– Петро, как ты мог допустить?! Так не годится вести революционную деятельность. Ты должен был всех предварительно обработать. И пригласить самых бедных – они самые надёжные… ведь именно им хочется всё отобрать и разделить… Я же чувствовал, что все товарищи поддержали скорее Семёна, чем пьяницу Митьку. —

– Подробные инструкции вы мне не выдали, товарищ Серго. – Ладно будем думать и учиться…

– Вот, вот…

На этом разошлись. Первое революционное собрание Петра, закончилось как первый блин – комом.

Над Новочеркасском, как и вчера взошла огромная Луна, ничего не знающая о революционном движении, поэтому светила с той же яркостью, как и всегда… и тускло освещала новочеркасские улицы.

Конечно в Новочеркасске были и другие более удачные революционные собрания. Но такие в 1916 году, как здесь показано, были в преимуществе.

В Новочеркасске, столице казацкого края, народ жил не богато, но и не бедно. Там жили в основном те у кого руки растут из правильных мест, и работают без лени. Поэтому, хоть и воздух Новочеркасска был пропитан грядущей революцией, но в каком – то искажённом гротесковом варианте.

Новочеркассцы, имеющие кусок земли, а особенно жители казацкого роду, имеющие больше десяти гектаров, боялись, чтобы у них не отобрали, то что уже имеют. – Кто имел меньше – надеялись на перераспределение и дополучение. Но никто не думал, что у них отнимут то, небольшое, что уже есть! Такая революция подавляющей массе населения была не нужна! Конечно были и бедняки, что в основном батрачили, и вдобавок пьянствовали. – Те надеялись, что им преподнесут на тарелочке с голубой каёмочкой, за просто так! За то, что они бедные. Вот на них во всех революционных начальников и была революционная ставка! На бедноту! – Главное – красиво врать!

В такой, коротко изложенной обстановке и жил Новочеркасск в 1916 году. Сильно не заморачивался. К сожалению…

А в семье казацкого полковника и помещика Дончака, было заметно некое движение. Не было уже той беспечной лени, где на грядущие годы не предвиделось никаких перемен. Лошади бегали быстрее, работники работали чётче… И те и другие были в каком то ожидании тревожной неизвестности. С тревогой говорили о войне, о царе, о голоде… и лезла в душу непрошеная, непонятная нервная дрожь.

Полковник Дончак был больше на службе, домой, в некоторые дни даже не появлялся. Узнавал о семье, о её настроении через вестового, даже редко говорил по телефону.

Хоть Новочеркасск и был городом зажиточных горожан, но революционная зараза лезла во все щели. Нужно было принимать меры. И полковник их принимал. Он боролся с этим, так называемом новым духом времени. Боролся всем своим полком. Поэтому высшее начальство его полк не спешило посылать на западную мясорубку. Однако микробы революции проникали везде – просмотрел же он старшину Петра – любимого своего казака. А в полку такой Петро был не один. – Об этом дальше.

В субботу полковник приехал пораньше. Переоделся в гражданское, взял на руки обоих сыновей, которые выбежали с весёлым смехом ему навстречу, и после поцелуя Наши сказал, что он хочет обсудить одно очень важное семейное дело. Поэтому Наташа должна пригласить на обед и свою маму. Разговор будет без слуг.

Уже нам известная Аглая, сервировала стол, принесла все положенные блюда и полковник сказал —

– Вы свободны, с остальным мы справимся сами. —

Аглая, как всегда с откровенным декольте, делано улыбнулась и недовольная ушла.

– У нас какая то интрига, господин полковник, – с улыбкой спросила Наташа, встала со стула, подошла, поцеловала его в макушку и продолжила – надеюсь этой платы достаточно за полное разоблачение интриги, если нет я продолжу. —

– На данный момент вполне достаточно, моя дорогая, о дополнительных преференциях мы договоримся позже. —

В это время Наташина мама, Ольга, встала чтоб разлить по тарелкам ароматный перловый суп на грибном бульоне.

– Нет, нет! – запротестовал полковник – сегодня, мои дорогие, за обедом буду обслуживать я – и он отобрал у Ольги раздаточный черпак.

– Значит разговор будет серьёзный – сказала Ольга. – Даже какой то озноб прошёл по телу. – Даже мои внуки стали серьёзные и перестали шалить! – На самом деле мальчики пытались отобрать друг у друга ложки. При этом громко смеялись.

– Вначале пообедаем, потом я сообщу вам действительно важную новость. – Наташа спросила с тревогой —

– Неужели твой полк отправляют на войну?

– Нет, пока нет! – Мой полк здесь нужнее. – Обедаем. – Поели все молча, если не считать невинные шалости маленьких отпрысков.

– Дорогие мои женщины и маленькие мужчины… вы – полковник как осёкся, задумался, и через минуту спокойно продолжил. – настают времена… они может далёкие… а может близкие… в которые я не смогу гарантировать вашу безопасность. – Он опять остановился, закрыл глаза руками, потёр их, открыл глаза и сказал – через месяц, полтора – вы все отправляетесь во Францию… в город Арли. Там уже есть наш дом с маленьким винзаводом и обширные виноградники. Там уже есть наши люди и управляющие хозяйством … – После этого наступило минуты три гнетущей тишины. Первой оправилась Наташа и с тревожными нотками спросила —

– Это, мой дорогой, там где живёт твоя первая жена и ещё твои два сына? – Не рискуешь ли ты… или я… Например —

– Нет не рискую ни я… и никто из вас… они уже об этом знают… и ждут вас с радостью…

– С радостью?! – Это как понимать?! – Меня и моих детей… с радостью?!

– Успокойся, дорогая, – это на самом деле так – там вы будете приняты как самые дорогие люди… А оно так и есть! – К большим братьям приедут маленькие братья с её красавицей мамой! Ближе чем вы у них никого нет! И ближе чем ты Наташа, у них тоже больше никого нет! – Вы приедете домой. Моя бывшая жена женщина совсем другого склада. Когда познакомитесь – поймёте. А впрочем вы можете и не встречаться, ваши дома далеко друг от друга… дело твоё Наташа… Но… ехать прийдётся. Так лучше для вас и для меня. —

Ольга сидела молча, из глаз её катились слёзы… А во дворе играло своими невообразимыми красками на листьях клёнов и акаций, как символ перемен, заходящее Солнце…

Глава 3. Волнения перед дорогой

Самые большие тайны по не совсем понятным, или пока не до конца изученным законам – становятся явью! Хоть тресни! – Но то, что, кажется, было заковано в самые жёсткие рамки неразглашения, вдруг оказалось – что знает весь околоток! Весь город! Вся страна!..

Так и здесь! – Принятия решения об отъезде Наташи с детьми во Францию знало, как бы, толко три человека: Полковник Дончак, его жена – Наташа и Наташина мама. Но… двор стал жить совсем другой жизнью. Даже лошади… и те начали, совсем не по русски грести землю копытами, и аккуратнее обращаться с овсом. – Не разбрасывали его возле яслей по всей конюшне. Экономили. – Как-то вдруг… они тоже оказались воспитанней! – Если их, паче чаяния, возьмут в далёкое путешествие, то готовились не посрамить Земли Русские! —

С одной стороны похвально! С другой стороны – караул! Но… секрет, он для того и секрет, что должен быть когда то рассекреченным. Иначе – никогда не рассекреченный секрет – лишь незначительная пустота для современников, и предмет для громких открытий наших далёких наследников!

Как правило – такой секрет, прикрытый семью замками, почти всегда преступный. Но не для Великих Мира Сего, не для правителей, а для управляемых личностей! – Великие – любое преступление, хоть перед одним человеком, хоть перед всем народом, узаконивают и говорят, что в данном промежутке времени и в данных обстоятельствах, поступить нужно было именно так! А кто думает иначе – пусть назовёт свою фамилию и где он живёт! И, представляете… никто фамилию и свой адрес не называет! – Отсюда вывод – все букашки думают именно так, как думают великие! —

Это для завязки сюжета. – За маленькое отвлечение прошу прощения.

Когда полковник Дончак приехал следующий раз домой, то не успел он ещё переодеться в гражданское – его встретила вся из себя Аглая Петровна. Она, почти уже добираясь до сорока лет, так втягивала свою талию, что её бёдра и бюст оказывались на самом первом и видном месте, и выглядели весьма привлекательно. Добавьте сюда ещё откровенное декольте с маленьким, но очень рубиновым медальоном, повторяющим каждый удар её сердца мелким трепетом.

Она вначале улыбнулась, потом в мгновение ока превратила свою улыбку в печальную мину с набежавшей слезой на каждой выразительной красивой реснице, и сказала: —

– Дорогой, Василий Иванович, я так привыкла к вашей красавице жене и вашим очень милым деткам, что не знаю как я переживу расставание с ними. – Полковник был удивлён и не сразу ответил. Аглая Петровна продолжала – Надеюсь они ещё побудут хоть месяц дома, чтоб как то привыкнуть к расставанию?

– Откуда вы взяли такую ересь, Аглая Петровна? – Они пока никуда не уезжают, во всяком случае до моего отпуска… а он ещё не скоро.

– Весь двор говорит об этом, Владимир Иванович! Старший конюх приказал всем лошадям помыть и почистить гривы, столяр ремонтирует и восстанавливает позолоту на карете, сиденье оббил новой верблюжей кожей. Кто как не вы приказали сделать такие приготовления? – Полковник немного отошёл от неожиданности и ответил —

– Всё в порядке, Аглая Петровна, если моя жена с детьми куда-то уедет, то вы, если захотите, поедете вместе с ними и будете видеться ежедневно…

– Ни в коем случае, Владимир Иванович, я не могу здесь оставит вас одного на произвол судьбы – за нашими поварами нужен глаз, да глаз. —

На это полковник ничего не ответил, прошёл мимо, оставив её в растерянности.

Сердце Аглаи Петровны защемило от невнимания и запрыгало от радости – жена его, все таки, уедет. Если раньше она это подслушала, то сейчас – она это прочувствовала. Угадала по начальному удивлению своего хозяина. – Изучила ведь его.

Полковник, переодеваясь думал: « Чёрт побери! Если ремонтируют карету и чистят лошадей, то такие действия подразумевают как чрезвычайные события! Распустил я значит дворовых работников, что они не делают положенной им работы в плановой очерёдности. Неужели и в моём полку так. Следует пересмотреть свой взгляд на обыкновенные вещи».

Ужиная со своей семьёй вместе с Наташиной мамой – Ольгой, (а он в последнее время просил Нашу, чтобы её мама трапезничала вместе), Владимир Иванович спросил, ни на кого не глядя —

– Как случилось, что не прошло и недели, а все уже знают об отъезде моей семьи? Я хотел для безопасности совершить отъезд втайне, теперь придётся менять тактику. – Ответила Ольга: