Всё начиналось в юности

– Не знаю, – честно признался тот, – вынести мины из сарая можно, а везти в машине нельзя.

– Да… можно взорвать в саду, но тогда вылетят все стекла в домах, и я получу на всю катушку.

– Да что вы, товарищ старший лейтенант, – вмешался в разговор жизнерадостный Шутов, – тут столько начальства… Насчет стекол пусть решают они!.. Нам, главное, мины оттащить от заряда!

– Что бы я без тебя, Шутов, делал… Значит так: Шутов с Серебряковым в конце сада быстро копаете яму, метр на метр, глубиной шестьдесят сантиметров. Кузнецов, остаешься со мной. Будешь страховать.

Бойцы отправились выполнять приказ взводного, Марусев взял в руки зазвонивший радиотелефон. Комбриг требовал доклада.

– Ну, что там у вас, Марусев? Почему не докладываете?

– Обезвредили взрывное устройство, товарищ полковник… теперь занимаемся другим.

– Сколько их там?

– Пока обнаружили только два. Чтобы все проверить, нужно время.

– Хорошо. Не спешите, осмотрите все внимательно. О любых изменениях докладывайте немедленно.

Когда подошел Шутов и доложил, что яма готова, Марусев передал трубку ему.

– Ефрейтор, будет звонить комбриг, докладывай, что я обезвреживаю взрывное устройство. И следи, чтобы никто не высовывался из укрытия.

– Есть, товарищ старший лейтенант, будет исполнено в лучшем виде!

Шутов убежал, а Марусев с Димкой приступили к выполнению задуманного. Взводный стал потихоньку просовывать руку под нижнюю мину МС-3.

– Кузнецов, я сейчас захвачу мины снизу и сверху и в таком положении их понесу. Открой дверь и следи, чтобы я обо что-нибудь не запнулся. В случае чего подстрахуешь.

Марусев захватил мины, плотно прижимая друг к другу, приподнял их на уровень груди, прижал локти к туловищу и медленно пошел к выходу. Димка открыл дверь и тихонько топал рядом, подсказывая, где на пути препятствия и куда и как нужно ставить ноги.

Они вышли из сарая, отошли метров на десять. и от чрезмерного напряжения у взводного затряслись руки. Он остановился.

– Кузнецов, накрой мои руки своими и как следует придави… Мне нужно передохнуть.

Димка исполнил приказание. Марусев расслабил руки. Они постояли несколько минут, после чего взводный пошел дальше. Теперь он двигался еще медленнее. Руки его занемели, ноги дрожали от напряжения, но он все же без остановки достиг желанной цели. Следуя указаниям "поводыря" аккуратно опустил в яму сначала одну ногу, затем другую, присел и, не разжимая рук, опустил мины на землю. После чего тихонько скомандовал.

– Теперь я буду освобождать нижнюю руку, а ты слегка придавливай сверху и следи, чтобы МС-ка случайно не выскочила из-под ТМ-ки.

Они удачно выполнили последнюю операцию. Марусев присел возле ямы и вытер пот.

– Все. Пойду звонить начальству, а ты стой рядом и карауль, чтобы никто случайно не сдвинул мины.

– Да кто к ним подойдет? – попытался воспротивиться Димка, но взводный вдруг громко рявкнул на него:

– Я сказал – охранять! Все остальное мы сделаем без тебя.

Дальше все пошло без осложнений. Группа аккуратно сложила боеприпасы в кузов двух автомобилей. Автомобили с саперами МЧС в сопровождении милиции, с мигалками и сиренами поехали за город. Туда же снимать взрывы и брать на этом фоне интервью помчалось телевидение.

А армейские саперы доделали свое дело и подвели итог работы. Начальство приняло решение – взорвать мины на месте. Марусев из укрытия сдернул противотанковую мину кошкой, так что взорвалась только мина МС-3. Взрыв был не сильный, но стекла в ближайших домах все-таки вылетели.

Марусев подробно доложил о выполнении задания лично командиру бригады. Он особо подчеркнул: спас группу и предотвратил взрыв подготовленного заряда сержант Кузнецов. Комбриг въедливо и досконально отчитал взводного за невнимательность и несоблюдение мер безопасности, что могло привести к гибели людей. В конце похвалил за умелые действия сержанта Кузнецова, объявил всей группе благодарность и приказал возвращаться в пункт постоянной дислокации. После чего укатил туда, где тусовалось начальство.

А население страны из телевизионных новостей узнало в этот день о том, что благодаря блестяще проведенной операции ФСБ и геройским действиям МЧС был спасен от разрушения город Н, жителей которого собирались уничтожить "террористы", представляющие "главную опасность" для России и всего мира.

О скромном фронтовике-пенсионере, обнаружившем заряд, и тем более об армейских саперах не было сказано ни слова.

В таких вот "операциях" и заключается высший пилотаж руководства с помощью пиара и манипулирования сознанием людей. Человек, регулярно заглядывающий в телеящик, не только привыкает к мысли, что в стране "кипит работа", но и главными героями "этой работы" считает тех, на кого ему указывают СМИ.

И только те, кто еще сохранил способность самостоятельно мыслить, способны уловить разницу между симуляцией событий и их реальным содержанием. Но их в наше время никто не слушает. Ведь сказано же уже: "Нет Пророка в своем Отечестве".

Глава 3

В непрерывных командировках, занятиях, несении караульной службы, хозяйственных работах пролетело лето, а за ним осень и зима.

Честным отношением к службе и порядочностью Димка завоевал авторитет не только в своем батальоне, но и в бригаде. Его уважали сослуживцы. Особенно солдаты младших сроков службы. Сержант Кузнецов хорошо запомнил уроки "дедовщины", пройденные в учебке но не для того, чтобы "отыгрываться" на новобранцах. Его интеллект был выше Рябова и ему подобных, и по отношению к младшим он был более справедливым.

Хотя, если говорить откровенно, быть с ними все время добрым и объективным ему не всегда удавалось. Беда армии неразрывна с бедой народа, и в нее теперь все чаще попадали негодяи, уже на гражданке превратившиеся в озлобленных волчат. Таким солдатам было наплевать на все. Заставить их еле-еле шевелиться можно было только приказом. И то шевелились они ровно столько, сколько над ними стоял начальник. Работать в русле нормальных отношений с "пофигистами" было практически невозможно. Они реагировали на приказ, если только он подкреплялся страхом. Это и заставляло сержантов все теми же методами "дедовщины", с помощью угроз, держать "пофигистов" в относительном повиновении.

Эта категория солдат Димкину человечность и порядочность воспринимала как слабость, часто вообще игнорировала его как младшего командира. Порой они доводили его до такого состояния, что ему хотелось забыть все требования уставов и от всей души врезать негоднику по ребрам. Но отец не зря учил его воспитывать в себе силу воли. Ему хватало сил себя сдерживать.

Среди старослужащих солдат встречались и те, кто стремился поддерживать в части "дедовские" традиции. Однако "деды" в этой части действовали не так нагло и цинично, как в учебке. Среди этой категории у Димки были откровенные неприятели, но они предпочитали с ним не связываться. По части физической подготовки сержант Кузнецов приобрел непререкаемый авторитет.

Как ни загружена была бригада служебными заданиями и хозяйственными работами, в ней периодически проводились соревнования по гимнастике, рукопашному бою, кроссу, марш-броску, преодолению полосы препятствий. И тут Димка показывал себя во всей красе. Его универсальная подготовка и физические данные позволяли не только участвовать во всех этих соревнованиях, но и довольно часто побеждать в них.

Одним словом служба его протекала напряженно и интересно. И только одно обстоятельство угнетало. Несмотря на старание и успехи его практически не поощряли. Вернее поощряли, но не так, как хочется любому солдату. За период длиною почти в год он заработал около трех десятков благодарностей. И все… Его одногодки получали грамоты, значки отличия, ценные подарки, отпуск с выездом на родину. Даже Толик Кашин по прибытии из Абхазии съездил домой. Димку все это обходило стороной.

Он утешал себя: не это главное в жизни…, но все же не мог скрыть обиду и досаду, наблюдая, как раз за разом его обходят. А в отпуск, ох, как хотелось!..

Причина "невнимания" к его персоне со стороны командования скрывалась в майоре Степаненко. Майор не забыл о случае с рифмушками. С того самого дня злопамятный замполит целеустремленно и настойчиво вычеркивал "инакомыслящего" из всех списков на поощрение и раз за разом вписывал в одну и ту же графу – "благодарность". Свои действия майор оправдывал так: "Буду делать это и впредь, пока не выбью из сопляка политическую дурь".

Возможно Димкина служба протекала бы так до самого увольнения, но к счастью, он в очередной раз попал на глаза комбригу.

В конце марта в бригаде проводился марш-бросок с полной выкладкой. Бежали поротно. Следует сказать, при совершении марш-броска проверяется не только физическая готовность офицеров, сержантов и солдат, но и сплоченность подразделений. Иными словами насколько полно претворяется в подразделении девиз: "один за всех, и все за одного". Рота должна прибыть в намеченный пункт без единого отставшего со всем оружием и снаряжением. Потому для достижения лучшего результата помощь слабым здесь не только разрешается, но и поощряется.

Все роты батальона пробежали неплохо. А Димкина рота, возглавляемая старшим лейтенантом Марусевым (ротный ушел в отпуск), показала лучшее время. Наблюдавший за финишем подразделений комбриг обратил внимание на бежавшего в конце роты сержанта. Увешанный противогазами, с двумя вещмешками, Димка буквально на буксире тащил самого слабого в роте рядового Мишина.

Комбриг подозвал комбата.

– Молодец, Смирнов! Твои сегодня отличились. А скажи-ка мне, как служит этот сержант, что у Марусева в роли паровоза?

– Сержант Кузнецов? Хорошо служит, товарищ полковник, очень толковый сапер.

– А почему я его фамилии ни разу не видел в приказе на поощрение?

Смирнов замялся.

– Мы награждаем его… своей властью.