Сказания о недосказанном. Том I

Он стоит, и пропускает мимо, почти убегающих домой уставших людей.

Вечер. Светло, но лампочки…

Всё видно.

Он, отдыхает. Стоит. Все спешат, не до него.

И … Воот.

Один, совсем, не торопится. Остановился. Посмотрел на инструмент, совсем не для ювелирной работы, потом залез своим нежным взглядом, почти в душу, на хозяина этой лопаты.

… Пустил дым, самосада, табака, самокрутки, дохнул крепким перегаром…Шёпотом, таинственным, скрипучим и громким, бывает же такое – меццо сопрано. Наклонился, и, почти с ногами, влез в левое ухо, и запел…

… Ну, что, дружок, влип. Ничего, пятнадцать суток не вечно. Пройдёт.

А. Пустяки. Хош. Дам три глотка. И, достал бутылку.

Человек с лопатой молчал. Тот спрятал бутылку. И сказал, что зря не хочешь. Отлегнёт. Полегчает.

Достал ещё, потом быстро спрятал, тоже мог попасть в немилость милиции, которые дежурили всегда, а закон такой был, жестокий,– усекут, высекут, не кнутом, этими,– пятнадцать суток. И посылают, или отвозят на милицейской машине, сигналят моргалками, сиреной, уступите, награждённых везут… работать, – мести улицы, площади и подобные, как им казалось позорные места.

… Рассказывали участники этого, того, незнамо чего, в городе Керчь, в Крыму, один, интеллигент, получил такое наказание, а ещё дурни, власть имущие, прицепили ему красную ленту как раньше героям победителям, спортсменам, стахановцам, награждаемым, такой экзекуцией, но там было написано крупно, белыми буквами…Я преступник.

После этого…

Больше не пил ни водку, ни вино. Никогда. Исправился.

Просто ушёл от такого подальше от знакомых и чужих, посторонних, которые его донимали на улице во время такого труда совсем не стахановского.

И.

… Завершилась эта новинка тем, что тот, который залетел, как тогда называли таких, и одним махом покончил с этой новизной…

Покончил с собой.

Дааа, и, только тогда отменили эти лозунги, но пятнадцать суток и нары, без пуховой тёщиной перины и жены Марины, ночевать, – были в действии. А питание, его дома цуцык, не стал бы хлебать такое жидкое и без мяса или хотя бы рыбки, и не уха с петуха была там, поощрение за стахановский труд, под аплодисменты прохожих, которые и сами с усами или без, но в душу такой позор лез.

И приводили, конечно, не всегда в восторг тех, пострадавших, а иногда и сочувствующих.

… Вот на такой, почти такой арене, но не цирка очутился он, совсем не станционный смотритель…и потому тут же, быстротечно, отчалил, сочувствующий, отошёл, растаял в ночной снежной круговерти.

Электричка ушла.

Только теперь завывал сигнал паровоза, и снег летел в глаза, и, и, голос, начальника вокзала…

Слов не было слышно, пурга уносила его речь со словесами явно не ласкающими барабанные перепонки станционного смотрителя.

… Не брани меня, родная,

Что я так люблю его…

Почему – то прозвучало такое в сознании, что он вечерами подбирал на слух, своего аккордеона, в общежитии, когда было время…

Он, смотритель так расшифровал его совсем не песенную речь.

Но сомнения не было. Начальник вокзала теперь накажет его этой, и так не царской финансовой наградой, а скромные рублики за такой ценный, нужный труд…он может… теперь пурга и снег унесут его драгоценные рублики в ту сторону, куда ушёл состав…

… А дым ещё немного шёл от платформы в сторону леса. И пришлось старательно и долго ему объяснять, что этот костёр, видимо, сделали ребята, он видел их, бегали и прятались под платформу. Потому что на вверенном ему объекте, в снегу не было…ни соломы, ни сухой травы и, конечно, не было никогда дров…

… А, травка то была, под платформой, летом цвела и пахла, но не сейчас. Пацанов, конечно, пацанов не было, сегодня, а травка, сухая была ниже платформы и, конечно мешала днём и ночью. Но, он, не смотритель, так убедительно защищался как у нас на самом справедливом суде, так старательно, что и сам поверил в своё не совсем чистосердечное а, ли, бии.

А оно, алиби.

Было ли?

*

… Теперь он спешил в общежитие, завтра рано вставать. В шесть утра заправить на кухне керосинки, студенты готовят себе чай и завтрак, а вечером затопить баню. Это по субботам.

… Ещё днём студентка детдомовская, прибыла с далёкой Сибири, и ещё двое ребят, Генка Рябков и Вася Покатов. Генка, мастерски выполнял работы курсовые, резали из трубчатой кости. Цевки. Простые скульптурки, и у него получалось высший бал. А Вася, на уроках скульптуры, когда лепили головы, портрет, в глине, объёмный у Васьки были пятёрки, и почти всегда, номер один. А эта, студенточка, плохо и лепила и рисовала, ещё и вредничала. Постоянно. Её все, в училище звали величали…Хаустова, имени даже не знали и не хотели никто из ребят однокурсников , плохо успевала по обычным школьным дисциплинам. Её даже на педсоветах, называли и обращались по фамилии…

На педсоветах, хотели и грозились снять стипендию, но не снимали и она этим бравировала.

И любил её только один прибившийся лохматый бездомный барбос у нашего общежития, она, да и другие студенты, его подкармливали.