Любить Дженевив

– Не наш ли Добродетель?

– Пытаться отравить дочь самого губернатора – это преступление, за которое Община имеет право живьём с неё кожу содрать, – процедила Гретта.

– Но почему ты? – недоумевал Джереми.

– Он слышал, как мы говорили о запасном информаторе, который в случае чего пойдёт в полицию и передаст всю собранную нами информацию, – вдруг сказала я, нервно прикусывая кончик языка.

– Чёрт возьми, – выругался Томас, ударяя в диван носком ботинка.

– Он всегда здесь. Этот псих всё слышит.

– Значит, отец правильно поступает, – внезапно произнесла Гретта.

Джереми прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Он хочет забрать тебя отсюда.

– Это и так ясно, – отмахнулся он. – Скажи мне, что ты тоже считаешь это правильным решением.

– Джереми, Академия Святого Марка и так никогда не была «тихой гаванью», а сейчас в её стенах орудует маньяк, убивающий студентов. Ты действительно рассматриваешь всерьёз идею остаться здесь?

Меня пробрал озноб, от которого спасти могло лишь бегство. Я поёжилась, пряча руки в складки юбки и нелепо перебирая пальцами. Лицо Гретты оставалось бесстрастным. Я вздохнула и прижалась спиной к бархатной обивке кроваво-красного кресла, почти не слушая, о чём говорят мои друзья. Каждый вносил лепту, засыпая Гретту своим негодованием.

– Дженевив, – обратилась она ко мне. – Твоя тётушка прибыла из Венгрии прошлой ночью. Новость об убитой студентке сильно всполошила её, поэтому на какое-то время она решила поселиться в Лондоне на случай, если с тобой что-то произойдёт.

– Чудесно, только этого не хватало, – ответила я, устало стискивая пальцами переносицу.

– Поговори с матерью. Я не хочу устраивать скандал.

– Ох, скандал… – Гретта засмеялась так, словно ничего смешнее за все двадцать четыре года не слышала. – Что ты можешь сделать, Джереми? Отец за шиворот тебя возьмёт, и всё, что тебе останется, это вернуться в резиденцию и сесть под замок!

– Помощи за «спасибо», как я поняла, от тебя не дождёшься, – вмешалась Иден. – Чего ты хочешь?

– Вот теперь наша беседа идёт в правильном русле.

Она была из тех женщин, которые вскрывали холодную плоть, как свинину на ужин. Она, как и мы с Иден, – судмедэксперт, только уже выпустившийся из Академии и освободившийся от ограничений. Гретта была лучшей ученицей на своём курсе; к тому же сам Эдмунд Руссу настаивал на её участии в расследовании жестоких убийств, совершённых лесником Норманом. Она была мастером в своём деле и не боялась испачкать руки; в этом мы с ней обретали сходство.

– Я поговорю с матерью, если вы поделитесь со мной всем, что здесь происходит. Мне важна каждая деталь, все ваши догадки и пазлы от всей картины, которые вы успели собрать за это время.

Мы переглянулись. Теренс едва заметно категорично помотал головой, после чего откинулся в кресле и принялся задумчиво чесать подбородок. Я порывисто сжала пальцы задумчивой Иден, а она, в свою очередь, свела брови к переносице, словно говоря мне: «Я и так знаю, что это глупая идея». Джереми, склонив голову к плечу, лениво теребил пушистые белоснежные волосы, и лишь Томас был почти неподвижен; его напряжённые скулы пульсировали, а пальцы нервно барабанили по ногам.

– Мы предполагаем, что за голосом Добродетеля скрывается Эдмунд Руссу, – в конце концов произнёс он. Я возмущённо сжала губы, всматриваясь в сосредоточенное лицо нашего друга. Казалось, все остальные были так же искренне возмущены, но возражать Томасу никто не стал. Получив наше немое согласие, мой друг продолжил: – По Академии какое-то время ходили слухи, что мисс Одетта Чарльз состояла в романтических отношениях с профессором. Исходя из этого смеем предположить, что он мог знать о ней больше, чем кто-либо, значит, вполне мог её шантажировать.

– Это довольно серьёзное предположение, мистер Кларенс. Вы понимаете, что Эдмунд Руссу не какой-то недалёкий медик. Он – лучший из лучших. Окажись вы неправы, такие обвинения в его адрес не пройдут для вас без последствий.

– Его мать из Молдавии, – перебил сестру Джереми, – и время от времени он ездит к ней в гости в тот же город, где проходила практику мисс Чарльз. Не странное ли совпадение?

Гретта демонстративно сложила руки на груди, сощуренными глазами будто впервые разглядывая его лицо.

– Хорошо, допустим. Но этого все равно мало, чтобы внести Руссу в число подозреваемых. Кто проводил вскрытие мисс Чарльз?

– Дженевив.

– Вот как… – хмыкнула она, бросая мне в лицо свою фирменную ухмылку. – Замечательно, Дженевив. Если профессор позволил тебе провести вскрытие тела, на котором стоит клеймо «убитой», это значит, что он рассматривает тебя как будущую подопечную. Будь осторожна: сокурсники постараются перегрызть тебе горло, чтобы занять место под солнцем. Не исключаю и твою миловидную подружку.

Теренс, потянув Иден за запястья, усадил её к себе на колени, впившись пальцами в её бёдра. К общему удивлению, сопротивляться она не стала, лишь мягко поцеловала возлюбленного в макушку. Подобное поведение считалось аморальным в обществе: джентльмен не должен касаться дамы без перчаток, к тому же целовать, да ещё и на людях. Более чем безумным казалось проявление нежности со стороны Иден. Все переглянулись, но промолчали.

– Хорошо, и каково заключение? – вновь заговорила Гретта.

– Её отравили.

– Мышьяк?

Я кивнула.

– Ты проводила основное вскрытие?

– Тело вскрыли ещё в Молдавии, но что меня удивило, так это то, что содержимое желудка осталось в нём, а вместе с ним – причина смерти.

– То есть хочешь сказать, вскрытие проведено не было?

– Что-то вроде того. Был сделан только основной разрез для вида.

– Очень интересно. Они прислали заключение?

Я пожала плечами.

– Профессор Руссу умолчал о деталях.

– Что ж, вы действительно отлично поработали. Думаю, я смогу договориться с матерью.

– Спасибо. – Джереми вёл себя сдержанно, но пальцы заметно подрагивали.

– Только будьте осторожны. Вы двигаетесь в правильном направлении, а убийцам этого не нужно. Будьте внимательны к деталям; прислушивайтесь к тому, о чём говорят служанки, и самое важное – не пропускайте мимо ушей слухи. Они порой правдивее самой правды.

Дверь в кабинет директора с шумом захлопнулась. Губернатор и его жена спустились по лестнице, и мистер Креста, опираясь на позолоченную трость, шагнул навстречу сыну; его усы едва покрылись сединой, но выглядел он по-настоящему роскошно. Признаться, мать Джереми вызывала во мне больше тёплых чувств, нежели его отец. Как дети тех, кто состоит в Общине, мы с Джереми были знакомы ещё задолго до Академии, и его мать всегда казалась мне воплощением всего святого.

– Сынок, как ты себя чувствуешь? – С женской нежностью она коснулась его волос. Лицо озаряла улыбка.

– Знаю, ты хочешь объясниться… – От низкого тембра у меня внутри всё сжалось. Джереми сглотнул, нелепо вытягивая шею, словно пытаясь быть выше отца. – …но я всё равно не желаю пытаться понять, почему ты хочешь здесь остаться.

– Тогда есть ли мне смысл что-то говорить?

– Нет, – ответил отец, качая головой. – Думаю, нет.

– Александр, не будь таким…