Вектор

– Да, я хочу знать, как ты планируешь выкручиваться из ситуации, когда шанс на смелое спасение превратится в мясорубку с тобой в главной роли. Думаешь, что сможешь стать нормальным и умереть человеком?

– И ради этого ты снова предо мной – чтобы узнать то, что ты и так знаешь? Я думаю, дело в другом: тебя бесит то, что я делаю, и ты теряешь контроль надо мной. Как и то, что твои убеждения в познании меня оказались несколько разочаровывающими.

– Ты меня переоцениваешь. Но приму этот комплимент, ведь что еще мне остается, кроме как получать наслаждение. И раз уж ты не хочешь воспринимать меня как советника, ответь вот на какой вопрос: что ты будешь делать, когда поймешь, как этот твой новый мир тоже не совсем настоящий? Ведь ты прекрасно понимаешь, все явно не так гладко, как должно быть. Словно заноза, застрявшая в мозгу: ты знаешь, она есть, но не можешь понять, где именно.

– Я ведь допускаю, что Нолан может быть моей галлюцинацией, и ты знаешь, что я знаю, – значит, все как обычно. Ты даешь мне подсказку, которая должна сорвать пелену обмана, поскольку я сам не могу увидеть правду. Так почему бы тебе не сказать прямо сейчас?

– С кем ты говоришь? – резко обернулся ко мне Нолан. – У тебя галлюцинации, верно?

– Да. – Я не хочу ему это говорить, но вряд ли есть выбор. – Есть у меня тут вымышленная подруга, скребущая мозги изнутри.

– У тебя прогресс – ты теперь рассказываешь другим о своих галлюцинациях, а следовательно, еще больше допускаешь мое существование. Спасибо! – Ее довольный тон раздражает меня. – Хочешь правду? – грубо продолжила она, встав прямо перед моим лицом. – Он манипулирует тобой. Он знает, что ты сходишь с ума и можно подталкивать тебя к нужным ему действиям и решениям. И когда настанет время, я скажу тебе: «Я же говорила».

– Эй, ты еще тут? – слегка толкнув меня, спросил брат.

– Да. Да, я в порядке. Она пропала, как всегда. Это такая привычка – приходить и исчезать, когда захочется. Думаю, лучше нам не медлить. А то мало ли, что может со мной произойти.

С этими словами я пошел вперед, ощущая новый камень преткновения в моем мозгу, зарожденной Наоми. Но почему-то мне кажется, это все ложь – ее слова о манипуляции. Ведь что только не сделает разгневанный самовлюбленный лицемер, теряющий свою власть. Я бы согласился с ее правдой: пусть будет так, если брату будет лучше. Но что-то внутри меня не позволяет уступить этому, не дает пойти на встречу ради блага близкого человека. Причина – всего лишь злость, рождаемая жаждой понять справедливость. Ведь факт состоит в том, что мои понимания и желания сменяются быстрее, чем я могу уловить и понять новую кату, но основная вещь всегда всплывает у меня в голове, и именно ей я готов следовать: выживает лишь сильнейший, и такое возможно, лишь когда ты один. Я не хочу убивать брата, не хочу, чтобы он хотел убить меня, но дело в том, что теперь я буду ждать момента, когда он воткнет нож мне в спину, и на фоне моей паранойи и еле контролируемой ненависти я буду мечтать о добром и спокойном завершении моей жизни.

– Послушай, стой, – остановил меня Нолан, когда мы прошли еще несколько коридоров, видимо, выждал момент. – Я хочу поговорить об этом, о твоих галлюцинациях.

– Зачем? Ты не можешь вылечить меня, так какой в этом смысл – лишь трата времени.

– Нет, не трата. Ты понимаешь, что у тебя есть галлюцинации, – это очень хорошо: не так много людей могут это, проведя столько времени на Векторе, как ты. Следовательно, ты сильнее их.

– Это я и так знаю.

– Мне интересно другое: что ты делал в самом начале. В тот период времени, когда только стали появляться иллюзии, когда ты стал сходить с ума.

– Почему тебя это так волнует?

– Впереди нас ждут люди, и, поверь, тот факт, что ты еще в довольно неплохом состоянии, говорит о том, что есть шанс, есть способ удержать под контролем твое второе «я», как-то уменьшить воздействие. А не просто вышибать мозги по приказу вымысла.

– Хочешь знать, что я делал? Я принимал пронокс, принимал много. Ведь это было то единственное, что позволяло мне двигаться дальше, но только это еще больше усугубило мое состояние, и сейчас я уже совсем другой человек.

– Пронокс, – тяжело сказал он, понимая, что это такое, – отрава еще та. А здесь он – вообще ядерный катализатор, лекарство, способное быть оружием. Но, раз ты принимал только его, значит, в нем и проблема, а точнее, решение.

– Да о чем ты говоришь! – уже неспособный сдерживаться, стал я кричать. – Весь этот разговор уже был, и вопросы твои остаются теми же. Хватит, ты не знаешь, через какие преграды я перешагнул и на какие жертвы пошел, ради тебя. Что бы спасти своего старшего брата, но… я даже не помню почему чувствовал перед тобой вину с одной стороны, и гнев с другой… Оставь эти вопросы, пожалуйста…

Кивнув головой в знак согласия и принятия моих слов, он прошел на несколько метров вперед и, взглянув в КПК, указал на лево. Двери легко открылись, мы вошли и, выбрав нужный уровень, поехали вниз, не произнося ни слова. Я должен быть готов ко всему, чтобы не получить удар в спину, и эти его вопросы, это любопытство раздражают меня. Наоми пыталась подорвать доверие к нему из-за того, что он пропагандирует вещи, обратные ее видению, и рушит ее убеждения. К удивлению, я понимаю, насколько мне доставляет это удовольствие.

Запись 98

В лифте мы не проронили ни слова, оставаясь наедине со своими мыслями. Ведь чем меньше лишних слов, тем меньше шанс услышать вранье, которое настолько затуманило мое сознание, из-за чего правда становится чем-то неестественным и раздражающим. Как только двери открылись, мы сначала проверили окружение, открывающееся из нашего положения. Все было чисто, даже без признаков существования угрозы, что довольно странно. Идти было недолго. Минуя очередные пустые комнаты, кабинеты и широкие отсеки лабораторий, у меня не складывалось ощущения или понимания, что мы в неком другом месте: шаблонность одновременно раздражает и успокаивает своей предсказуемостью. Только теперь суть не в выживании, а, наоборот, в спасении. Главное – чтобы спасаемые люди не спровоцировали меня.

Мы на финишной прямой. Впереди, в конце коридора, на перекрестье, архивные помещения. Это полукруглый зал с тремя комнатами, хранящими великие данные стоимостью в тысячи жизней. Мы подошли к дверям: каждая из трех имеет свой номер, и, судя по утолщенным дверям и панели большей защиты, информация действительно крайне важна. На самой левой двери заметны следы от царапин и небольших ударов, так же как и почти по всем поверхностям этого зала. Похоже, именно там оставшиеся люди. Оглядевшись, мы решили заранее закрыть прилегающие к этому залу две двери, чтобы обезопасить себя по мере возможности.

– Открывайте! – ударив кулаком по двери, крикнул я.

Но отклика не было, и, переглянувшись с Ноланом, я постучал снова. Прошла минута, и тишина никуда не делась. Нолан достал КПК и стал печатать им сообщение, ведь, возможно, они боятся, сидят и гадают, стоит ли рисковать жизнью, открывая дверь незнакомцам, хотя что ждет их в обратном случае – голодная смерть…

– Слишком уж долго они, что-то явно там случилось, – сказал Нолан, постоянно проверяя КПК.

Я же решил проверить остальные помещения, и, пошумев как следует, стуча по остальным дверям, подошел к брату, собираясь сказать то, что он и так понял.

– Кажется, зря мы сюда шли. Их уже нет.

– Как я ненавижу это место! – со злостью и разочарованием произнес он, и мы решили пойти дальше.

Пройдя до самой двери отсюда, мы услышали выстрелы, доносящиеся как раз за той дверью, где должны быть люди. Сразу подняв оружие, мы подбежали и встали по сторонам – я слева, он справа. Держа дверь на прицеле, мы не знали, чего ждать, и только через несколько секунд задумались о том, остался ли там кто-нибудь в живых. Выстрелы не означают самооборону. И вот оно – ожидание, когда ты не знаешь, остался ли там кто-нибудь в живых или нет. Стук по двери с другой стороны – Нолан слегка дернулся, но меня это не впечатляет.

– Я открываю дверь. Не стреляйте, пожалуйста! – Достаточно самоуверенно с его стороны.

– Медленно! – строго вскрикнул я.

И двери открылись, показав нам освещенное помещение хранилища данных и человека, который стоит в проходе, подняв руки, показывая свою безоружность. Он с меня ростом, среднего телосложения и одет полностью в защитный костюм, который довольно сильно испачкан кровью. Его разочарование в увиденных людях заметно даже через маску.

– О нет! – испуганно сказал он, поняв, что мы можем собой представлять без масок.

– А ты наблюдателен. Так вот, скажи нам, что это были за выстрелы? – очень уверенно спросил Нолан.

– Спокойно! Те люди, что за мной, оказались заражены, – немного промедлив, он продолжил: – Да, я знаю, это самое банальное, что, можно сказать. И откуда знать, что я не такой же и просто не надел защитный костюм, чтобы сойти за своего человека. Но это правда, все доказательства позади меня. Смотрите сами.

Он медленно отошел назад и встал боком, чтобы открыть вид кровавой расправы. Три тела, все мертвы, лежат среди блоков хранения, которые словно впаяны в стены и имеют свои маленькие мониторы.

– Они тоже были в защите, так почему ты думаешь, что они спятили, а не ты? – спросил я, приставив ствол пистолета к его горлу.

– Очень сложно доказать безумцу, что он таков. Реально, но очень сложно. У меня не получилось. Проблема была в том, что никто не ожидал, что все объекты исследований вырвутся наружу. Думали, они защищены и нет шанса стать инфицированными, если будет прорыв. Скажите, пожалуйста, сколько тел лежит на полу?

Он уже опустил руки и спокойно стоял передо мной. Я повернул голову и увидел два тела, что удивило меня: ведь я помню точно, как их было три, а в сообщении имелось в виду четыре человека, и один стоит передо мной.

– Их двое. Тот, что лежит ближе, – он пытался найти помощь, поскольку нас загнали в угол, а оружия толком нет. И когда я понял, что он явно насчитывает людей больше, то, к сожалению, попытался убедить его в этом, а не просто закрыть глаза на этот нюанс.

– И почему мы должны верить в это?

– Я не знаю, – ответил он не сразу, уставший, вряд ли сам понимает, что делать дальше. – Но какой у меня выбор? Вы единственные, кто пришел на помощь. Вектор вообще пуст, кроме нас, и я лично убил одних из последних людей, чтобы выжить.

– Это ужасно, мне жаль, – сказал Нолан, осматривая тела.

– Не самая лучшая история, но и не самая худшая. Как тебя зовут?

– Эдвард, а тебя? – Я заметил на его защитном костюме бирку с именем.

– Я Харви, а это мой брат Нолан. – Я указал на брата, который встал рядом с ним. – Мы собираемся покинуть Вектор, и это предложение должно тебя заинтересовать, верно?

– Разве не лучше вызвать помощь, чтобы нас забрали отсюда, оказали медицинскую поддержку как минимум? – Он слегка неуверен, но понимает, что нужно что-то делать, а не сидеть на месте.

– А ты наивный парень, думаешь, будь это хорошим вариантом, им бы уже не воспользовались? – сказал Нолан.