Откровение Невидимки: Катарсис

Второй приобнял его за плечо и что-то прошептал на ухо, успокаивая.

Амадей окинул взглядом место. Алый треугольник на белоснежной шелковой накидке, растянутой над деревянным ритуальным ложе, изгибался мелкими волнами от прикосновения ветра. Огоньки свечей, огибающие ложе символом церкви, подрагивали, но ни одна из них не потухла.

«Хороший знак» – мелькнуло у него в голове.

Предрассветное небо замедлилось. Теперь оно трепетало, но не сильнее обычного. Все проходило так, как себе и представлял Амадей. Один знак за другим.

– Амелия! – крикнул он.

Ученица кивнула и аккуратно положила Ра на постель, поспешно покинув треугольник. Послушники стояли рядом, не смея пройти за священный барьер.

Дело осталось за Амадеем. Настоятель медленно подошел к ложе. Ветер совсем смолк, а небо разгладилось, словно в ожидании чуда. Все присутствующие не сводили с Амадея глаз. Рукоять ритуального ножа холодила ладонь.

Амадей помолился, не сводя взгляд с безглазого лица жертвы.

– Не делай этого, – вдруг прохрипел его пленник и уставился на Амадея кровавыми провалами.

От неожиданности настоятель отпрянул.

– Не делай… – повторил Ра и обмяк.

Амадей стиснул свою инсигнию, и сделал единственное, что считал верным – стал молится в голос. Он на распев восхвалял мудрую и рассудительную богиню Раму – защитницу и мать человечества. Молитва придавала сил, воодушевляла его самого и его соратников. Настоятель пел, переходя на крик и визг, срывая глотку. Они все яростно кричали молитвы.

Занесенный над головой нож лизнул первый луч рассветного солнца.

Жизнь их жертвы, их собственные жизни, и жизни всего мира потеряли свой вес. Богиня Рама была важнее всех.

– Мы славим тебя, мать наша – Рама! – закричал во все горло Настоятель.

– Славим! – заорали послушники.

Амадей испустил вопль и со свистом вонзил клинок в грудь пленнику. Настоятель отпустил кинжал и, тяжело дыша, попятился, выходя за барьер из свечей.

Секунда. Две. Три. Ничего.

Кровь грязным бурым пятном расползлась по шелковой накидке и со стуком забарабанила по крыше.

Амадей застыл в смятении. Он ждал, но ничего не происходило. В нерешительности он подошел к святой ложе. Их жертва лежала неподвижно. Настоятель потянулся к кинжалу.

Внезапно пленник дернулся, и резко схватил настоятеля за руку. Раздался хруст. Амадей вскрикнул и упал на колени.

– Я же просил вас… – раздался шепот в головах послушников.

Кровь, свиваясь в мелкие ниточки, оторвалась от земли и потянулась обратно к жертве.

Амелия первая вышла из ступора и бросилась на помощь настоятелю. Но едва её нога переступила свечи, женщина вспыхнула, как сухой тростник, облитый маслом. Амелия обратилась в пепел за одно мгновение, не успев даже вскрикнуть.

Пленник медленно сел, ложе затрещало. Левой рукой схватился за рукоять кинжала и легким движением вытащил его из груди, швырнув в сторону.

Небо дрогнуло и завернулось во тьму. Солнце, высунувшееся из-за горизонта, потухло и провалилось обратно. Земля задрожала, ветер в ужасе завизжал.

– Я просил… – троегласно громыхнул пленник, вставая с ложе.

Амадей смотрел на него полными ужаса глазами.

– Но он… он ведь… он сказал, что мы воскресим божество… – сбивчиво пробормотал настоятель.

Амун-Ра повернулся к настоятелю. Провалы глаз вспыхнули красным светом, как два фонаря. Лицо теряло всякие человеческие очертания, зарастая каменной чешуей.

– А вы и воскресили. Меня.

***

Чарли закрыл глаза и прислушивался к своему организму, пытаясь заблокировать боль. Проблема была лишь в том, что болело практически все тело. Даже протезы, и те, казалось, ныли. Но еще хуже он чувствовал себя морально. Под огонь попали Рита и Поль. По его вине. И если про Маргариту он не знал вообще ничего, то Поль был на грани смерти, если еще не умер.

Скаут тихо выдохнул.

После визита Эмберлинга прошло уже несколько часов. Избивать больше не приходили.

Невидимка обдумывал услышанное от капитана пиратов. Время позволяло основательно все переварить.

«Последний Одаренный погиб много сотен лет назад, когда пытался зажечь солнце» – повторил про себя Скаут.

Фраза, которую тогда уронил капитан Эмберлинг, проливала очень много света на происходящее. И чем яснее становилась картина, тем крупнее казался Чарли масштаб происходящего.

«Он знает про Одаренных. Значит, в этом мире они тоже существовали, только очень давно» – рассуждал он беззвучно.

В голове крутился вывод, который невидимке очень не нравился, но избавиться он от него не мог. Картина мира и глубина силы его двойника теперь выглядели совсем иначе. Та научная теория и те выводы, что они сделали вместе с Полем и Маргаритой, как нельзя кстати подходили к заключению, что не давало покоя Чарли. Выбора не было, ему надо было озвучить это хотя бы для себя самого. Мир уже давно перевернулся вверх дном.

«Я ведь не в другом мире, как он сказал. Я в будущем»

Неожиданно для себя, Скаут не испытал какого-либо сильного потрясения или откровения. По-видимому, он уже догадывался обо всем этом, еще с тех пор, как только попал в Инсомнию. Город настолько далеко оторвался в техническом и культурном развитии от Сеинтории, что возможно это было только при условии, что здешняя цивилизации старше их.

Чарли грустно усмехнулся.

«А ведь он не обманул меня. Инсомния и Сеинтория настолько разные, что для меня это действительно – другой мир»

Невидимку привлек глухой щелчок дверной ручки. Внутрь вошел Сэнди со шваброй.

– У меня тут сегодня чисто, дружок, тебе повезло, – иронично хмыкнул Чарли, обращаясь к пирату.

Мальчишка сочувственно глянул на невидимку, и принялся за уборку. В последнее время они частенько переговаривались. Сэнди явно чувствовал себя не в своей тарелке. Не такой он представлял себе работу уборщика.

– Не совсем то, что ты себе представлял, да? – проговорил Чарли, – Бывает. Я также думал, когда решил из Клименфора сбежать.

Говорил Скаут в пустоту и лишь для того, чтобы отвлечь себя от мыслей о Поле, но когда он заговорил про свой город, то ощутил, что завладел вниманием парнишки.

Сэнди поднял взгляд с пола и тряпки.