как в сапоге – змея.
5:10 p.m.
безумцем таранит утро
страну, мегаполис, дом.
я становлюсь таким мудрым,
что даже дышу с трудом.
склонившись над зеркала гладью:
кто же на свете милей?
пространство дышит на ладан
от так приходящих дней.
Господи,
мои письма к тебе возвращаются за неимением адресата.
у человечества осень как знак обострения всех углов.
здесь каждый вечер ребёнка забывают забрать из сада,
и я, представляешь, ежевечерне к этому не готов.
мужчины нелепы как куклы, мягки как масло.
женщин я перестал отделять от пейзажа.
и вся эта слава с её мишурой для меня как лекарство,
купленное вчера погребённому заживо.
а если Ты помнишь её с момента, как сотворил,
то вряд ли узнаешь. утро стирает сон.
она, лекало для всех лекал, мерило для всех мерил,
стала болванкой с портово-пустым лицом.
а впрочем, моим приключениям нет конца –
я собираю ранения как магнит.
и если кто-то находит в Тебе отца,
то видимо что-то во мне барахлит.
de
я не привыкну: сплошные герры и штрассе. и литры пива.
говорят, гёте и гитлер в какой-то там родственной связи.
чтобы не выдать в себе чужака, я жую крапиву.
и все умляуты вязнут на нёбе, на шее вязнут.
у каждой хозяйки на кухне – приличный мессер.
эта ссылка мне выйдет горлом и выйдет боком.
вот выходит уже: я молюсь на мессах.
не тебя нарекаю – какого-то парня – Богом.
это всё не со мной. просто кто-то спутал
свою петлю с моим парашютом, надежду с верой.
поверженный демон, ты ненормальный. а кстати, guten
morgen. не хлопай дверью.
я не привыкну.
брюсс
у брюсселя нечёткий профиль, покрытый кровью,
кем-то когда-то не смытой с бейсбольных бит.
ты – прирождённый убийца, мы, в общем, вровень.
впрочем, не страшно совсем – знобит.
город, вырезанный из книжек, спаянный кое-как.
у этой девочки клейкие руки, холодный лоб.
ей больше не снится пирс броснан. а ты мастак
лишать девочек сна. и мне повезло