Когда проснётся ангел

В то время в их подъезде работал консьерж-новичок, заменяющий постоянного привратника всего на несколько дней, тот уехал на свадьбу дочери. Всех жильцов новый консьерж запомнить ещё не успел и ограничивался вопросом: «А вы, простите, в какую квартиру?» Видно, девушка с коляской не вызвала подозрений, и он, задав свой дежурный вопрос, с чувством выполненного долга вызвал для неё лифт. А когда через несколько минут она вышла из лифта белая, как полотно, и направилась к выходу нетвёрдой походкой, он распахнул перед ней дверь на улицу. В растерянности девушка остановилась на широких парадных ступеньках, размышляя, куда же ей теперь пойти, она смотрела то в одну сторону, то в другую. Консьерж видел через высокие стеклянные двери подъезда, как она спустила коляску по пандусу, и пошла, понурив голову, не обращая внимания на то, что вязаная шапка её сбилась набекрень, что пояс от пальто развязался и волочится по тротуару. Вскоре она скрылась из виду.

–Где теперь её искать? – сама себе задала вопрос Олимпиада.

–Ты даже имени её не спросила? – поинтересовалась Лидия.

–А для чего мне было знать её имя? Я не собиралась приглашать эту голодранку в нашу семью!

–Зачем соврала, что Святослав в Америке? – не отступала подруга.

–Чтобы она не вздумала ещё раз придти. У Святослава с Ксюшей так всё было замечательно, они уже собирались съехаться и жить в новой квартире, а тут эта… А если бы она всё-таки смогла встретиться со Святославом, даже трудно представить, что бы могло произойти. Ты же знаешь, какое у него чувство ответственности, он обязательно признал бы этого ребёнка. Зачем нам пятно на репутации семьи?

–Да, репутация превыше всего, – сокрушённо покачала головой Лидия.

–Лидочка, ну не передёргивай! Что плохого я сделала? Если Святослав не знал, что у него ребёнок, значит, эта девица самостоятельно приняла решение рожать, не поставив его в известность. Чего она хотела? Принести своего замкадыша и сказать: «Здравствуйте, платите алименты!» Ведь так?

–Значит, ты допускаешь, что тот малыш может быть твоим внуком? И откуда ты слово-то такое мерзкое откопала «замкадыш»? Слушать противно. Этот малыш, может, единственное, что осталось тебе от Святослава, а тебя брезгливость до костей пронимает. Зачем тогда вообще собираешься его искать?

Олимпиада к этому времени начала приходить в себя, и в интонации стали прослеживаться обыкновенные для неё нотки раздражения:

–Затем, что искать своего сына меня попросил Святослав. Или ты забыла? А насчёт того, допускаю или не допускаю, так это просто решается. Нужно только сделать генетическую экспертизу, и будет всё ясно, внук или не внук.

–Господи! Ну, найдёшь ты эту девушку, и что дальше? Ведь ты это делаешь не от чистого сердца, чтобы искупить свою вину. Может, у неё всё в порядке. Может, она замужем и счастлива. Или ты думаешь, что она несчастная сидит в своей деревне, проливая слёзы, и ждёт, когда ты, ваше высочество, до неё снизойдёшь? Ты же терпеть не можешь тех, кто не вышел родословной. Как собираешься с ней общаться? Представляю, какую ты трагедию разыграла бы, если б Святослав осмелился привести её домой, когда они встречались.

–Мне казалось, что Святослав должен быть более разборчив в женщинах, – вздохнула Олимпиада, – вокруг него всегда были такие красавицы из хороших семей, а тут вдруг непонятно что…, даже определение для неё трудно подобрать, – Олимпиаду осенила мысль, – а вдруг Святослав имел в виду другого сына, от другой приличной девушки?

–Мне порой хочется дать тебе затрещину, ну почему ты заранее решила, что та девушка с ребёнком – неприличная? – вышла из себя Лидия, вскочила со стула и подошла к окну, чтобы не смотреть на свою подругу.

–Приличные в подоле не приносят, – парировала Олимпиада.

–Сама себе противоречишь.

–Ладно, хватит об этом, приличная или неприличная, надо искать её. Только как это сделать, если даже имя неизвестно? И она явно не москвичка. Что же делать? Я должна выполнить просьбу Святослава, должна.

Лидия допила кофе, взяла из рук Олимпиады остывшую чашку, которую та ни разу не пригубила, и спросила:

–Сварить свежего?

–Что? – растерянно посмотрела на неё Олимпиада, – а, нет… Не до кофе мне сейчас. Как же найти её? Лидочка, у тебя светлая голова, посоветуй что-нибудь.

Лидия мыла чашки и под звук, льющийся воды соображала, как же поступить.

–Надо обратиться в частную сыскную контору, – сказала она, вытирая руки вышитым крестиком полотенцем. Такие льняные рушники она очень любила, иногда покупала их сама, когда ездила куда-нибудь в русскую глубинку, а больше дарили друзья, зная о её пристрастии ко всему, сделанному руками и с душой.

–Что ты! Что ты! – всполошилась Олимпиада, – я не позволю, что бы посторонние копались в грязном белье моей семьи.

–Им всё равно, в чём копаться, лишь бы платили достойно, – возразила Лидия.

–Нет, всё может всплыть наружу. Представь, как это будет выглядеть, внук профессора Гражинского, обнаружился только через полгода после смерти своего отца. Я хочу, чтобы всё осталось между нами. Обещай, Лидия, что никто, кроме тебя не узнает моей тайны.

Лидия сценично подняла глаза к небу и произнесла:

–Вот те крест – никому! Но подумай сама, допустим, ты найдёшь ребёнка, что дальше? Всё равно рано или поздно об этом станет известно. Родственники его матери, её знакомые, да мало ли ещё кто… Ты со всех возьмёшь подписку о неразглашении? Липа, пойми, частный сыщик сделает это намного быстрее, чем ты или даже мы с тобой вместе взятые. Да и не в том возрасте мы, чтобы играть в детективов.

–Нет, не хочу даже слышать ни о чём. Я сама. Ну, хотя бы попробую, вдруг получится. И не такие мы старухи, не прибедняйся.

–Тебя не переспоришь, – вздохнула Лидия, – но сейчас я должна закончить одну большую книгу, и так время поджимает, поэтому, рассчитывай только на себя.

Лидия надеялась, что изнеженная бездельем соседка спасует перед трудностями и согласится обратиться к специалистам, но не тут-то было. Олимпиада встала, подошла к зеркальному витражу на двери кухни, увидела своё отражение и ахнула:

–Боже мой, на кого я похожа… Бледная, растрёпанная… Пойду я, Лидочка, в порядок себя приведу и подумаю, с чего поиски начать, – она похлопала себя по щекам, убрала со лба непослушный локон, расправила плечи и вышла в прихожую.

Лидия только головой покачала:

–Ну не артистка ли? Только что в полуобмороке пребывала, а теперь прихорашиваться пошла.

Первым делом Олимпиада привела себя в обычный вид (так ей лучше думалось), нанесла маску, что бы лицо приобрело здоровый румянец, уложила волосы и сделала макияж. Все эти действия были доведены до автоматизма долгими годами практики и не заняли больше получаса.

Сидя в своей спальне перед старинным резным туалетным столиком из карельской берёзы, Олимпиада Аркадьевна говорила со своим отражением в зеркале: «Думай, Липонька, думай, с чего начать».

Она не была глупой, просто редко напрягала свои извилины, потому как отлаженный и устроенный быт, достаток и беззаботность существования не требовали от неё умственных нагрузок. Но не зря же она была дочерью академика, серого вещества в голове у неё хватало.

Поразмыслив немного, Олимпиада Аркадьевна составила в уме чёткий план своих дальнейших действий по поиску внука. Первым делом следовало обзвонить всех друзей Святослава. Если он скрывал отношения с этой «бледной молью» от матери, то друзья, вероятно, могли быть в курсе.

Хороший план – это уже полдела, и удовлетворённая результатом своих интеллектуальных изысканий, Олимпиада Аркадьевна улыбнулась сама себе.

Дверь в квартиру закрылась с таким грохотом, что хозяйка вздрогнула, это пришла домработница Соня. Сколько раз ругала её Олимпиада Аркадьевна за то, что та хлопает дверью, но всё бесполезно. Соня выслушивала с виноватым видом нашкодившей собачонки все претензии хозяйки и через минуту благополучно о них забывала. По натуре она была абсолютным ребёнком в свои тридцать лет, весёлым и лёгким, ни на что не обижалась, во всём искала и находила хорошее. Именно эти качества позволили ей оставаться в доме Гражинских дольше других. Вынести сварливость хозяйки вкупе с её капризностью больше полугода смогли лишь немногие из прислуги.

Олимпиада Аркадьевна вышла в прихожую. Соня, увешанная пакетами с провизией и всякими нужными для хозяйства мелочами, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, кряхтя и отдуваясь, пыталась одной ногой сбросить обувь с другой ноги.

–Софья, – так хозяйка обращалась к своей помощнице, когда была в добром расположении духа, – поставь пакеты, и разуйся, как человек, что ты прыгаешь на одной ноге.

–Ой, здравствуйте, Олимпиада Аркадьевна! А что вы сегодня так рано встали? Я сейчас скоренько для вас завтрак приготовлю.

–Оставь завтрак. Ты мне найди, пожалуйста, все записные книжки и все ежедневники Святослава.

Не заболела ли хозяйка, подумала Соня, вот и слово волшебное «пожалуйста» вспомнила. Вежливые слова, которые она слышала от Олимпиады за всё время, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Бросив пакеты на пол, она мгновенно выпрыгнула из кроссовок и выпалила:

–Один момент, Олимпиада Аркадьевна, сейчас принесу.

–Разбери сначала сумки, – спокойно сказала Олимпиада, – я подожду тебя в кабинете.

После смерти мужа кабинет несколько лет оставался нетронутым, так решила Олимпиада. Полноправным его хозяином стал Святослав по окончании института. И теперь кабинет снова пустовал, сохраняя атмосферу, в которой работал молодой хозяин. Олимпиада даже пыль с рабочего стола стирала сама, следя за тем, чтобы каждая мелочь, будь то ручка, скрепка или лист бумаги, всегда возвращались в точности на своё место.

Она вошла в кабинет, не включая света, прошла к столу и села в удобное рабочее кресло, вдохнула полной грудью, ей казалось, что пространство всё ещё хранит еле уловимый запах одеколона Святослава. Она всегда дарила его сыну по поводу и без повода.

Олимпиада сидела, закрыв глаза, в полумраке и беззвучии, пока в кабинет не влетела Соня, как всегда шумная и в хорошем настроении. С порога, прогнав тишину своим тонким голоском, она выпалила:

–А что это вы, Олимпиада Аркадьевна, в потёмках сидите?