Прелестник

Мари слабо улыбнулась и, покачав головой, сказала:

– Ничего не нужно, Луи, я здорова, вот увидишь.

Он немного успокоился и признался:

– Я все время думаю о тебе, лапушка. Я хочу быть с тобой, Мари.

– Не надо, не говори так.

– Я одну тебя люблю, одну лишь тебя, – с жаром шептал Луи.

У Мари сердце выпрыгивало. Она была готова сказать ему все и удерживала себя с таким трудом, что слезы заблестели у нее на ресницах.

– Почему ты плачешь? – недоумевал юноша.

– Не обращай внимания.

Луи принялся осушать ее слезы поцелуями.

Мари чувствовала себя самой счастливой и несчастной одновременно. Она видела его преданные, влюбленные глаза и не сомневалась ни одной минуты в искренности его слов. Но что же она теперь может сделать?

Герцогиня, как и обещала, привела врача. После осмотра он подтвердил уже высказанное предположение и поздравил Мари. Она не видела повода особо радоваться, но временами, когда действительность уходила на второй план, мечтала и радовалась. Ей не верилось, что она станет матерью в уже не столь отдаленном будущем.

Луи не понимал странного блеска в ее глазах, впрочем, его всегда притягивала их таинственность. А Мари ни в чем не чинила ему препятствий, полагая, что после его свадьбы они не увидятся долго. И не ошиблась.

Чем меньше оставалось до свадьбы, тем задумчивее становился Луи. Норовил почаще видеть Мари, почти забывал о бдительности дражайшей матушки. Но если бы она желала, то давно бы вмешалась. Анна побаивалась, как бы Мари случайно не проболталась о своем незавидном положении. Надо быть начеку.

Луи охотно бы просиживал часами у Мари, но ее внимания добивалась и герцогиня, так что сыну приходилось уступать. Однако он испытывал такое сильное желание не разлучаться с возлюбленной, что однажды навязался в помощники… Мари читала для герцогини вслух всякую всячину. Но в этот день в ее руках оказалась пьеса Шекспира, незабвенная «Ромео и Джульетта». Анна уже одобрительно кивнула в знак готовности слушать, как появился сын.

По глазам было видно, что он шел сюда в надежде застать Мари одну. На расспросы матери юноша что-то невнятно пробормотал и, заметив в руках девушки книгу, тут же поинтересовался, что читают.

– «Ромео и Джульетта» Шекспира, – спокойно сообщила Анна. – Вы разве не читали?

– Нет, только смотрел. И много вы нынче прочли?

– Да вот начинаем.

Луи сообразил, что ему делать. Какой удобный предлог! Маркиз с готовностью вызвался читать мужские роли, оставив Мари женские. Анна еще не успела толком разрешить, а он уже присел рядом с девушкой и с интересом заглядывал в книгу.

Это прочтение запомнилось всем троим. Луи, конечно, не просто читал текст. Он играл, виртуозно входя в образы, да так естественно, что заражал своим вдохновением Мари, и ее реплики уже звучали так живо.

Трагический конец неизбежен. У Анны давно текут слезы. Они закапали и у Мари, не шутя. Луи тоже так увлекся, что не заметил, как и в его глазах засверкали слезинки.

Произнесены последние слова. И вот ничто не нарушает скорбной тишины. Герцогиня глубоко задумалась, на пару минут позабыв о материнском долге. А эти двое сидят рядышком и не могут вместить в свои души той невыразимой муки, что так явно сошла со страниц трагедии. Оба думали, похоже, об одном. Мари беззвучно роняла слезы, незаметно сжала ладонь юноши. Луи поглядел на нее и сразу понял тоскливый, испуганный взгляд, и слезы, и все, все, все. Ее глаза говорили: «Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу жить». Его глаза отвечали: «Люблю».

Ему пришлось уйти раньше, чем хотелось, иначе и он бы расплакался.

* * *

Об этой свадьбе много говорили. Устроили ее со всей пышностью, какую могли себе позволить. Красавицы жалели, что так рано их покидает неутомимый прелестник. Хотя многие надеялись, что ненадолго.

Луи был собран и сдержан, но не только от волнения, а еще и от тайного недовольства. Леонора же сияла, как солнышко, потому что была уверена, что сумеет прибрать к рукам непоседливого супруга, а если он начнет шалить, то она уж сумеет отомстить.

Мари тоже была на свадьбе, скорее по необходимости, но она держалась все время подальше, в толпе гостей, чтобы ее не видели. И Луи, сколько ни пытался взглядом найти ее, но так и не смог.

После праздника молодые уехали в Сен-Шели д’Апше, имение герцога. Там они должны провести медовый месяц.

А тем временем герцогиня Анна пыталась решить проблему с Мари. Вскоре ей удалось найти кандидата в мужья, который был согласен взять в жены приличную девушку в интересном положении, разумеется, с хорошим приданым. Но девушка не позволила учинить над собой такое насилие и в один прекрасный день исчезла.

Ее поискали и успокоились. Пропала и пропала, забот меньше. Правда, когда молодые вернулись в Париж и Луи узнал, что Мари сбежала, он пришел в такую ярость, что несколько дней ходил мрачнее тучи и никого не слушал. Но и ему пришлось смириться. Он все же тайком искал Мари в Париже, заглядывал даже в самые отвратительные притоны, не исключая никакую возможность. Но все тщетно. И он решил, что таинственная Мари скрылась где-нибудь в провинции. Искать ее там он не мог, а тут еще выяснилось, что Леонора ждет ребенка. Ясно, что из семьи его не выпускали. Оставалось одно – смириться и жаловаться своему другу на несправедливость судьбы.

20. Обещание

Ясным апрельским днем виконт д’Эперне въехал в ворота *** женского монастыря, находящегося в сорока милях от Парижа. Что же делал виконт в женском монастыре? Все очень просто: там воспитывалась его сестра Жаклин, которой недавно исполнилось пятнадцать лет. Люсьен приехал в сопровождении своего гувернера навестить ее и заодно сообщить, что родители скоро сами будут, чтобы увезти ее совсем.

Люсьен разговаривал с сестрой в отдельной комнатке. Жаклин ужасно обрадовалась брату и первым делом расцеловала его. Люсьен привез ей изящное зеркальце и конфеты – и все из Парижа! И тут, среди слов восторга и благодарности виконт услышал знакомое имя:

– …Я обязательно поделюсь конфетами с Мари. Знаешь, мне так жаль бедняжку. У нее никого нет, и никто не навещает ее.

– С какой Мари? – обалдел виконт.

– Это моя подруга. А, ты не знаешь ее, она недавно у нас.

– Познакомь меня с ней, – тут же попросил Люсьен.

– Какой ты хитрый, братец, – посмеялась девушка, – так вот сразу и познакомиться хочешь.

– Я прошу, только позже, когда поговорим.

И вот, наговорившись с братом, Жаклин хитро сказала:

– Я познакомлю тебя с Мари, но только для того, чтобы ты привез ей в следующий раз что-нибудь.

– Почему же так? – не понял Люсьен, – может, она мне понравится, и я женюсь.

– Нет, не женишься, – уверенно заявила девушка и грустно сообщила: – У нее скоро ребеночек родится, так что не женишься; а она хорошая, добрая. Так жалко ее, право.

Люсьен совсем растерялся. Вот так новости. Но скоро все прояснилось. Жаклин сходила за подругой и, ведя ее за руку, весело говорила:

– Вот увидишь, он тебе понравится, – и представила ее прямо пред очи изумленного Люсьена.

– Это мой брат Люсьен, – щебетала Жаклин, – а это Мари. Знакомьтесь.

Как же так? В разговоре так часто звучало имя ее брата, а Мари и не подумала удостовериться, тот ли это Люсьен или другой. Он, кажется, никогда не говорил о сестре. Мари смущенно опустила глаза и не знала, что сказать. Люсьен, тоже растерявшийся, невольно окинул взглядом ее располневшую фигуру, выступающий живот и остановился на печальном лице. Жаклин не понимала их молчания и в удивлении смотрела то на одного, то на другую.

– Ну, здравствуй, Мари, – наконец выговорил юноша.

– Здравствуйте, сударь, – тихо ответила она и подняла на него затуманенные глаза.