Прелестник

– Нет, решительно не могу постичь, почему я должен жениться именно теперь?

– Слушайте, дети мои, – как-то таинственно сказала герцогиня и, оглядев обоих, начала:

– Вы молоды, вы еще неразумны, многого не понимаете. А знаете, как я вышла замуж?.. До последнего момента я знала своего жениха только по портрету. И я не смела противиться воле родителей. Мне сказали: ты будешь женой Франсуа Луи де Жуаньи… а о любви и речи не было. Брак заключается из надобности, а любовь непредсказуема. В любви нет ни королей, ни нищих. Это уж кому как Бог пошлет. Смиритесь, дети мои; все смиряются, и вы смиритесь… чуда не будет.

– Выходит, и король не король… – в задумчивости произнес Луи.

– Ничего тут не поделаешь, – прошептала Мари.

Маркиз быстро взглянул на нее.

– Значит, ты тоже согласна? Да, все всё знают, лишь я ни во что не верю и жду… да объясните же мне, наконец!..

– Время придет – сам все поймешь, Лулу, – сказала герцогиня.

– Эх! Да что же мне за наказание! – выдохнул он, махнул рукой и посмотрел на портрет, с которого на него смотрело беззаботное, счастливое лицо юноши.

Неожиданно Мари покачнулась и потеряла сознание. Луи успел ее подхватить, а затем перенес на диван. Герцогиня, которая имела привычку держать у себя средство от обмороков, тут же достала пузырек и, смочив платочек, дала его понюхать и растерла Мари виски. Девушка скоро очнулась.

– Что с тобой? – взволнованно спросил Луи, заглядывая в ее бледное личико.

– Ничего страшного, мне уже лучше, – едва улыбнувшись, уверяла она.

– Должно быть, от духоты, – спокойно сказала герцогиня, – Лулу, открой окошко.

Луи моментально исполнил просьбу.

Мари уже села и продолжала говорить, что нет причин для беспокойства. Луи еще немного посидел и, убедившись, что девушка вне опасности, ушел. А герцогиня только подозрительно поглядывала, потому что не приходило ей на память, чтобы Мари когда-нибудь падала в обморок, и это насторожило.

На следующее утро герцогине доложили, что девушка не может прийти к ней, потому что нехорошо себя чувствует. Анна решила сама ее навестить и застала Мари в постели. Бледная, какая-то измученная, она лежала с полуприкрытыми глазами, и ей ничего сейчас не хотелось. Почувствовав прикосновение, девушка открыла глаза и увидела герцогиню.

– Что с тобой, девочка? К тебе уже вызвали врача? – спрашивала Анна.

– Нет, – проговорила Мари. – Вы не беспокойтесь, это пройдет.

– Что пройдет? Ты же не в силах встать.

– У меня голова кружится, но скоро пройдет.

– Голова, – повторила герцогиня и сказала: – Я велю принести завтрак сюда.

– Нет, не нужно.

– Ты совсем ослабла, девочка, надо выпить шоколаду.

– Я совсем не хочу есть, – Мари поморщилась и закрыла глаза.

– Скажи мне, милая, это впервые с тобой? – тихо поинтересовалась герцогиня.

– Знаете, сударыня, мне по утрам бывает плохо, вот уже несколько дней, – созналась Мари.

– А ты еще и ешь плохо, я заметила.

– Я не могу смотреть на еду.

Тогда герцогиня задала ей пару деликатных вопросов, после чего озадаченно заключила:

– Я думаю, дорогая моя, что ты в положении.

– Как? – испугалась Мари.

– Все говорит об этом. Хорошо, если я ошибаюсь, но, скорее всего, нет. Врач посмотрит и подтвердит. Но чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.

– А Луи? – робко спросила Мари.

– Ох уж этот Луи, ни минуты покоя с ним нет. Ему не говори ни в коем случае.

– Но ведь он же…

– Я знаю. Только нет надобности будоражить его сейчас, да и стоит ли делать трагедию? Я знаю хорошего врача, он поможет тебе избавиться от ребенка и тогда никто ни о чем не узнает.

– Нет, сударыня. Я никогда не сделаю этого, – ужаснулась Мари, – никогда.

– Глупая, тебе же лучше будет.

– Это грех, сударыня, – сурово проговорила она и подумала, что ни за что не откажется от ребенка уже потому, что Луи его отец, кроме того, она вспомнила рассказы тети Жанны о том, сколько девушек погибло от такой операции.

Решимость Мари, видимо, внушила уважение, и герцогиня примирительно сказала:

– Хотя ты и пообещала слушаться меня во всем, но на этот раз я не могу заставить тебя. Я очень хорошо понимаю тебя, девочка, очень хорошо понимаю. Но подумай: скоро тайное станет явным, и что тогда?

– Только не выдавайте меня замуж, – взмолилась Мари, – только этого не делайте.

– А идея неплохая, – обрадовалась герцогиня.

– Нет, прошу вас.

– А что же делать, детка? Не хочешь ли ты опозорить нашу семью? Не бойся и положись на меня. А Луи? Что же, если он нуждается в тебе (а это так), то достанет тебя на краю света. Увы, с этим уж ничего не поделаешь. Не знаю, в кого он такой. Так что отдыхай и ничего не бойся. А я приглашу врача. И смотри, Луи – ни слова.

Герцогиня ушла, а Мари погрузилась в невеселые думы. Неужели она ждет ребенка? Так неожиданно, странно. А может, это еще не так? И что делать, если ее насильно выдадут замуж? Она совсем не хочет.

В разгар переживаний в комнату ворвался их виновник. Он примостился на краю постели и, тревожно вглядываясь в лицо девушки, спрашивал:

– Как ты себя чувствуешь? Был доктор?

– Мне лучше, я скоро поднимусь, – печально ответила она.

– Что я могу сделать для тебя, любовь моя? – прижимая к своим щекам ее прохладные ладони, волновался маркиз.