Прелестник

Они взяли лошадей и отправились в лес. Сперва развлекались тем, что соревновались друг с другом: кто окажется быстрее. Но затем, утомившись, спешились и, ведя за собой лошадей, продолжали гулять.

– Луи, где вы откопали вашего друга? – спросила девушка.

Уловив в ее тоне иронию, юноша поинтересовался:

– А что, он чем-то не угодил вам?

– Он, право, чудак, похож на истукана.

– Не выдумывайте. Люсьен просто не хочет вмешиваться в наши отношения.

– А у нас есть какие-то отношения? – лукаво заметила Леонора.

– Если нет, то будут, – усмехнулся Луи.

– Впрочем, ваш друг мне нравится, – продолжала она.

– Я был бы удивлен, если б это было не так.

– Он хорошо стреляет, – добавила Леонора.

– Отменно, – подтвердил маркиз, – мне никогда не добиться такого совершенства в стрельбе.

– Это почему же? Если захотеть…

– Нет, тут мало одного желания. Тут характер, и потом, у меня не такое хорошее зрение.

– Как? Не может быть, – не поверила девушка.

– Да. Я хорошо вижу вон до того дерева, а дальше – гораздо хуже. Но главное, – уже становясь веселым, проговорил Луи, – главное, что я отлично вижу вашу красоту. Мне достаточно.

Они остановились на веселой полянке, где и пустили лошадей пастись.

– Вы не представляете, как я устала, – проговорила девушка, опираясь на его руку. Луи, взяв ее за талию, загадочно произнес:

– Конечно, в такой броне, да еще так затянуться.

– Это матушка меня так затянула, – пожаловалась Леонора.

Тем временем руки Луи сами скользнули наверх. Но он остановился, раздумывая.

– Чего вы испугались, сударь? Смелее, – вдруг сказала она.

– Мне нечего пугаться, я только хотел спросить, может, ослабить слегка?

– Если вас не затруднит, – охотно согласилась она.

– О, это самая приятная услуга, – обрадовался Луи и принялся ослаблять шнуровку корсажа. Когда с этим было покончено, Леонора вздохнула свободнее и, опустившись на траву, заявила:

– Так жарко и хочется пить…

Услужливый кавалер тут же снял с седла захваченную на случай флягу с водой и, открывая ее, нечаянно брызнул на девушку.

– Ах, будьте же осторожны, сударь, вы облили меня с головы до ног.

– Извините, – подавая ей флягу, ответил он и, увидев, что капли попали ей на грудь, достал платочек и спросил:

– Вы позволите?

Она только кивнула. Луи осторожно вытер капли воды. Леонора тем временем сделала несколько глотков и вернула воду. Маркиз, не скрывая своего удовольствия, выпил воды, ведь только что горлышка коснулись губки милой невесты. Леонора томно прикрыла глаза, делая вид, что засыпает. Луи прекрасно знал, что она притворяется, но все же не упустил предоставленную возможность и, как только ему показалось удобным, незаметно приблизился и нежно поцеловал девушку в губки. Она едва слышно вздохнула и «не проснулась». Тогда Луи совершенно осмелел и беззастенчиво принялся целовать ее. Леонора вдруг встрепенулась и строго сказала:

– Вы несносны, сударь. Неужели трудно подождать до свадьбы?

И хотя ее глаза говорили совсем другое, Луи отстранился и пробормотал:

– Простите, сударыня. Думаю, нам пора возвращаться, – и подал ей руку.

Леонора, вздохнув, без энтузиазма согласилась. А Луи, придя в себя, подумал, что слишком увлекся и, действительно, нет никакой необходимости торопить события. Так или иначе, а Леонора станет его женой. Какая тоска!

15. Первые тучи

Как странно: еще несколько дней назад в замке ощущалось лишь присутствие юного задора. Хозяин, его друг, слуги (если не считать мажордома, тети Жанны и экономки) – все молоды. Известие о прибытии гостей оказалось неожиданным. Луи правильно понял цель их приезда и с тревогой чувствовал, что в недалеком будущем его жизнь сильно переменится. Но, что ни говори, юноша не думал, что все может произойти вот так внезапно.

За обеденным столом сидели вместе. Счастливчик этот Люсьен. Так спокойно и естественно держится. Ему нетрудно соблюдать неизвестно кем и когда изобретенные правила этикета. Луи, конечно, за свои шестнадцать уже вышколен. Не зря же на его воспитание тратили столько сил и денег. О, юный маркиз знает, как себя держать. Он достаточно ловок и уверен в себе для того, чтобы не оплошать. Но если у виконта д’Эперне светские привычки превратились уже в неотъемлемую часть его натуры, то неукротимому характеру маркиза все это было изначально чуждо. К счастью, Луи прекрасно подражал, играл, входил в нужный образ, а сообразительность подсказывала ему, где и как себя вести. Тем не менее, приходилось терпеть многое: и тщательно завязанный на шее галстук, и застегнутый на все пуговицы камзол, и безупречную осанку за столом, и чинную размеренную тишину… что ж, если так надо, он не возражает и тем усерднее налегает на филе индейки.

Герцогиня бросила на сына несколько осторожных взглядов и, убедившись, что нынешний обед пройдет без приключений, принялась за еду.

Анна в последнее время очень переживала из-за того, что немного пополнела, но ей грех было жаловаться на свою красоту. И хотя она выглядела слегка усталой, это не лишало ее естественной привлекательности.

Герцогиня Анна совершенно не походила характером на своего супруга. Она была человеком добрым и мягким от природы. Но при всех достоинствах, ее характер был слабым: чуть что – она ахала, падала в обмороки.

Луи был единственным ее ребенком, оставшимся в живых, и она очень избаловала его. Зато теперь вздыхала, что сын отбивается от рук и не нуждается в ее постоянной заботе.

В воспитании сына супруги стояли на разных позициях. Герцог прежде всего воспитывал наследника, а герцогиня – единственного и любимого сына.

Герцог де Сен-Шели тоже поглядывал на сына с каким-то до сих пор никогда не появлявшимся интересом в глазах. Недавно жена печально сообщила ему, что больше не сможет родить. Она становилась матерью девять раз, если не считать выкидышей. Но, увы, Луи так и не приобрел ни братьев, ни сестер. Он и не знал, что этот разговор ускорил развитие событий. Теперь Луи один-единственный наследник. Если с ним что-нибудь случится… а все может произойти, потому что со службой тоже тянуть не стоит. Не в этом, так в будущем году Луи пойдет служить, станет офицером. Его, без сомнений, пошлют на войну, а там все может случиться. Так что он обязан жениться и дать фамилии наследника, лучше не одного.

Эти соображения были очевидны для родителей, но совершенно не проникали в голову юноши, который, видимо, надеялся наслаждаться жизнью неограниченно долго.

Луи бессознательно ответил на взгляд отца и вновь сосредоточился на филе. Франсуа невольно смутился, поймав на себе настороженный и в то же время открытый взгляд юноши. Ощущение было удивительным: будто окатило щедрым и теплым солнечным светом. Да, у него глаза матери. А смутило Франсуа то, что сын взглянул ласково. Может, и прежде такое бывало, но он не замечал. Юноша здоров – это очень важно. И на щеках играет нежный румянец, как это бывает у детей. Франсуа едва заметно улыбнулся, но тут же на лбу появилось напряжение. Луи здоров, но… почему же он иногда теряет сознание от духоты или при виде крови? А тут выяснилось еще, что вдали он не так хорошо видит. Франсуа успокоил себя, припоминая, что сын болеет очень редко: слава богу, любит свежий воздух (вечно проветривает комнаты) и движение. И разве не от избытка жизненных сил он так непоседлив?

Франсуа перевел взгляд на Леонору. Вот негодница: строит глазки виконту (тот, кстати, не понимает ее взглядов – его голова забита книжками, но юноша хорош всем, пусть и наивен). Нет, не верил герцог в то, что предстоящий брак будет удачным. Не верил, как ни уверяла его в этом супруга. Анна все умилялась, глядя на детей, и твердила, что они чудесная пара. В том-то и дело, что не пара. Но ничего не поделаешь… Франсуа вздохнул, еще раз посмотрел на будущих супругов. Вот она, необходимость. Напротив Луи сидит Леонора, напротив Люсьена – графиня. Франсуа неожиданно перехватил взгляд своей кузины, скользнувший по лицу будущего зятя. Странный взгляд. Герцог опять подумал о женщинах: какие ветреные существа, какие недалекие. Анна все же избаловала мальчишку: видите ли, она его любит. Элен… ах, Элен… тоже не упустит случая приласкать племянника. Лучше бы за дочерью смотрела.

Графиня де Лорм блистала в декольтированном лиловом платье, и вид у нее был такой, словно замуж выходит она, а не ее дочь. Однако Луи так увлекся десертом, что никакие прелести его теперь не волновали. Вообще плотная трапеза и любовные авантюры были плохими союзниками. Луи давно это знал, ведь его натура такова, что после сытного обеда его неуклонно тянуло в сон. А потому, планируя амуры, юный маркиз старался избегать обильного стола. А тут попробуй избежать: матушке показалось, что он похудел (быть того не может), и она ревностно следит, чтобы он ел «как следует».

Какое счастье, что завтра все поедут в город. Люсьен останется, а остальные поедут… да, вот только Элен еще не решила. Луи пристально посмотрел на нее и решил, что обязательно чем-нибудь допечет ее, даже если это грозит жалобами родителям.

На следующий день, не успела карета отъехать, как Луи помчался в конюшню, оседлал строптивого жеребца (это было запрещено) и рванул в лес.