Джокер в пустой колоде

– Ха, тут кое-что вызвало у меня интерес! Но думаю, что завтра же этот вопрос разрешится.

– Воронцов! Не тяни, рассказывай! – Калошин стукнул ладонью по столу.

– Я вам список приготовил. Вот! – Костя положил перед майором лист бумаги с тремя фамилиями.

Калошин быстро пробежал по нему глазами, вопросительно поднял брови:

– Это что за Чижов? Не тот ли слесарь, у которого украли инструменты?

– Он самый! Вызвать его к нам? – Майор покачал отрицательно головой:

– Я думаю, что пока нет в этом необходимости. По краже будешь с ним встречаться, вот и побеседуй, спроси так, между делом, а уж потом решим, как с ним быть. Память, как я понимаю, к нему вернулась, значит, выписан здоровым?

– Ну, работает человек, живет обычной жизнью, наверняка, все в порядке.

– А может быть кража связана как раз с потерей памяти? – присоединился к разговору, молча слушавший коллег, Доронин.

– Это, кстати, мысль! – поддержал его Калошин. – Давай, Костя, завтра займись и Чижовым, и рыбаками. Насчет последних можешь поинтересоваться в магазине для рыбаков и охотников.

– Хорошо. У меня там знакомый работает. Он многих знает.

– У меня, между прочим, сосед заядлый рыбак и охотник, – добавил Доронин. – С ним я побеседую, пожалуй, сам.

– Вот и хорошо! – Калошин посмотрел на ребят: лица усталые, у Воронцова запавшие красные глаза. – Сейчас всем отдыхать, завтра у нас много работы. Вот и воскресенье закончилось, – вздохнул, повернулся к Доронину:

–Ты, Василий, вчера на танцы-то свою Галочку сводил? – на что Доронин только обреченно отмахнулся:

– Какое там! Настроение не танцевальное было!

– Зря-я-я! Жена не должна страдать от твоей работы – она еще у тебя слишком молодая. Ее баловать надо, и сколько раз я тебе говорил, – назидательно погрозил пальцем майор, – плохое настроение оставляй на работе. Думать о деле – думай, а виду не подавай.

В этот момент зашел Гулько:

– Домой идем?

– А твоя «голая ножка»? – шутливо спросил Калошин.

– Все, товарищ майор, в отчете. Вот! – Гулько положил на стол несколько исписанных листов- Но, думаю, что сегодня не стоит уже забивать себе голову – завтра и обсудим, а? Карнаухов как раз свой до кучи принесет. Устал я, как черт! С ног валюсь, – и в подтверждении своих слов тяжело прислонился к стене.

Калошин больше не стал никого задерживать, на крыльце распрощались и разошлись по домам.

Глава 11.

Несмотря на усталость, Доронин быстро шел домой. Недалеко от подъезда его окликнул тот самый сосед, который увлекался рыбалкой. Доронин обрадовался, что не придется его завтра разыскивать, подождал, когда тот подойдет. Поздоровались. Сосед предложил закурить, но Василий вынужден был отказаться – сейчас ему больше всего хотелось съесть чего-нибудь горячего, приготовленного заботливыми руками милой жены. Но поговорить решил именно сейчас, поэтому махнул рукой в сторону скамейки, служившей, как в каждом многоквартирном доме, местом встречи соседей. Сосед согласно кивнул и сразу же спросил, понизив голос почти до шепота, и оглядываясь на открытые форточки окон нижнего этажа:

– Василий, это правда, что на озере зарезали целую группу туристов? – Доронин поморщился:

–Ну откуда у тебя такие сведения? Произошел несчастный случай с двумя молодыми людьми. А у тебя уже целая группа! Ты мне лучше скажи-ка, кто-нибудь из твоих знакомых сети не раскидывал? Бывает же у вас так, что сеть порвется, леска зацепится за что-нибудь, и тогда приходится лезть в воду? – услышав этот вопрос, сосед как-то обрадовано хлопнул себя по ноге:

– Я так и подумал! Так значит, утонули ребята?

– Погоди, не тарахти! Что значит «так и подумал»? Объясни мне все толком! – Василий начал сердиться.

Чувствуя его плохое настроение, сосед зачастил:

– Объясню, объясню! Я, Василий, в прошлую ночь сидел в камышах на своем месте, где у меня прикормлена рыбка. Садок кинул (я сетями не балуюсь), жду. Вдруг слышу тихий всплеск, но не такой, как рыба бы играла, а тяжелый, что ли. Я в своей лодке-то привстал, темно, конечно, но луна немного подсвечивает, вижу, недалеко от меня будто кто-то зашел в воду. Мне видно только голову, вроде, нырнет эта голова, опять покажется. Хотел крикнуть, пошутить, как водичка, не жарко ли, а голова-то и пропала. Подумал, что с сетью кто-то балует, может, чужую решил обнести, хотя такого у нас не водится. Но нырять-то зачем? Подтянул и бери, если есть что. В такое время кто ж в воду-то полезет? Вот тебе и загадка! Может, с этим ныряльщиком связано что? – сосед пытливо заглянул в глаза Доронину.

– Та-ак. Показать, где сидел, сможешь?

– А как же! Я свое место с закрытыми глазами найду, – горделиво сказал мужчина. – Когда пойдем? – чувствовалось, что ему не терпелось приобщиться к событию, о котором в городке уже поползли слухи.

Доронин отрицательно помахал рукой:

– Никуда идти не надо. Завтра придешь в отделение – на карте покажешь. Мы сами разберемся. – Василий протянул руку для прощания, не обращая внимания на разочарование соседа, и поспешил домой.

Дома от жены он услышал почти тот же вопрос, что и от соседа. На стук двери вышла и Ольга Евгеньевна. Она извинилась и сказала, что такие слухи уже разнеслись по всему городу, но она, как соседка самого оперуполномоченного уголовного розыска, разговоров таких не поддерживает, так как знает, что почти всегда все слухи сильно преувеличены, но все-таки они с Галочкой целый день очень переживали за Василия. Доронин оценил ее беспокойство и поблагодарил, посетовав, что обыватели, как всегда, «мутят воду», сильно мешая их работе. Тут же ринулся на кухню, где жена уже гремела тарелками, и невыносимо вкусные запахи заставляли забыть обо всех неприятностях. Ольга Евгеньевна удалилась в свою комнату, посетовав на то, что муж её в последнее время очень плохо себя чувствует. Василий, усаживаясь за стол, прижал палец к губам и тихо сказал:

– У нас, Галочка, в самом деле, очень серьезное дело, так что, ужинаю и падаю спать, а рано утром убегу. Будут донимать соседки – ответ найдешь сама, ты умная, знаешь, как себя вести. Тебе расскажу, только позже. – Жена согласно кивнула и, наливая суп в тарелку, принялась рассказывать, что сосед их и в самом деле не очень хорошо выглядит, но врача вызывать отказывается, говорила о чем-то ещё, что Василий почти не воспринимал, думая о своем. Понимал, что это были отвлеченные разговоры, чтобы не давать соседям пищи для досужих вымыслов. Ведь даже Ольга Евгеньевна при всей своей воспитанности могла случайно услышать то, что не предназначалось для посторонних ушей, а потом случайно рассказать кому-нибудь. Кстати, Доронин считал, что соседка и так слышит немало, благодаря общему телефону в коридоре и тонким стенам

У Калошина дома разговор был почти таким же. Майор из вопросов своей дочери понял, что удержать распространение слухов не удастся, значит, можно ждать гостей из районной газеты, а там раньше времени дойдет и до более серьезных чинов. Но против этой лавины он был бессилен, поэтому спать лег в крайне раздраженном состоянии, всю ночь крутился – перед глазами бесконечно возникало белое личико убитой девочки, появлялись все новые и новые вопросы, которые необходимо было прояснить как можно скорее. Самое главное состояло в том, чтобы отыскать профессора. Но с чего начинать? Промучившись до рассвета, он, в конце концов, поднялся и пошел на кухню. Приоткрыл форточку и закурил. Надо было подготовить себя к всевозможным неприятностям, которыми грозило происшедшее с Полежаевым. Следовало понять в первую очередь, в чем была причина его исчезновения.

Калошин попытался проанализировать все услышанное и увиденное в это воскресенье. Для него почти не было вопросов, касающихся гибели молодых людей. Важен был один и самый главный: существовала ли связь между исчезновением профессора и тем, что явилось причиной трагедии на озере. Убийство могло быть совершено только в том случае, если ему предшествовало какое-то не менее страшное преступление. Калошин вспомнил слова Гулько о том, что на месте убийства юноши обнаружились два отдельных следа крови. Это могло означать только одно: там был еще кто-то либо раненный, либо убитый. Если это так, то надо искать труп. И скорее всего, спрятан он где-то неподалеку на берегу или в самом озере. Если профессора просто похитили, что пока ничем не опровергалось, тогда связь между этими событиями отсутствует, и, может быть, утром станет известно о пропаже другого человека. Тогда с чего начинать поиски Полежаева? Каретников явно вызывал недоверие, его надо проверять в первую очередь, даже поднажать. Но пока не вернется Моршанский, с этим придется повременить. Просто не выпускать из виду, ведь наблюдал же он почему-то за действиями оперативников, хотя это могло быть простое любопытство. Все это требовало тщательной проверки, значит, нужны будут силы и физические, и моральные.

Калошин открыл кран, набрал воды в чайник, поставил его на плитку, а пока тот грелся, чисто побрился, облил себя под краном до пояса холодной водой – сразу почувствовал прилив сил. В это время на кухню вышла заспанная Варя, чмокнула отца, зевнув, поежилась и спросила:

– Не спится? Я тебе что-нибудь приготовлю? Опять уйдешь до ночи. Ты, папа, хотя бы в вашей столовой не забывай обедать. А-то стану приносить тебе кастрюльки на работу. Похудел, осунулся, на себя не похож. Вижу, что переживаешь. Калошин ласково притянул к себе дочь:

– Ты такая же заботливая, как твоя мама. И твой завтрак я съем с удовольствием. Пойду одеваться, а ты можешь накрывать на стол, правда, для завтрака вроде бы еще рановато, но не могу спать, есть о чем подумать перед предстоящим днем.

Глава 12.

Ровно в восемь все сотрудники оперативного отдела собрались в кабинете Сухарева. Обсудили план оперативно-розыскных действий, зачитали отчеты экспертов. Доронин рассказал о своем разговоре с соседом. Все с большим интересом отнеслись к его рассказу и стали высказывать предположения, кто и что это было. Все дружно склонялись к мысли, что это каким-то образом является частью всех событий последнего дня. Осталось дождаться соседа Доронина, и уже по месту на карте определить, насколько близко от места преступления видел мужчина ночного «купальщика».

На столе у Сухарева резко зазвонил телефон. Тот поднял трубку, и по его отрывистым словам в ответ собеседнику на том конце провода, оперативники поняли, что звонит высшее начальство. Повинуясь приказному жесту руки Сухарева, все молча поднялись и вышли.

В коридоре к ним подскочил дежурный и, козырнув, зачастил:

– Товарищ майор, там до Воронцова посетитель пришел! Я ему говорю, что вы все на совещании, а он ругается, говорит, что ему на работу пора, а я его задерживаю. Я объясняю, что вы заняты. Говорит, что заявление свое забрать хочет. Это сантехник наш, из Жилкомхоза. Пропустить его? – оперативники переглянулись, Калошин кивнул дежурному:

– Пусть проходит. Константину не придется его вылавливать. – Парень побежал в дежурную часть, а майор обратился к Воронцову:

– Ну вот, одно дело с плеч долой! Заканчивай с ним побыстрей, и за «озерное» дело берись, а мы с вами, – обратился он к Доронину и Гулько, – опять в профессорский дом. Собирай, Валерий Иванович, свой чемодан, и поедем.

Калошин открыл сейф, достал папку с делом, и в этот момент в кабинет зашел мужчина. Майор, удивленно взглянув на него, хотел было спросить, чего он хочет, как увидел, что к тому подскочил Воронцов и сходу задал вопрос:

– Неужели нашел свой инструмент? – и, увидев, что Калошин с Дорониным как-то странно переглянулись, а мужчина в свою очередь посмотрел на них, как бы вспоминая, он представил вошедшего: – Вот, тот самый Чижов!

Калошин усмехнулся: