Архитектор и флористка

"Зачем? Хотите лично убедиться, что я получила ваши бумаги? Получила. Можете быть спокойны."

"София, послушайте…"

"Нет!" – я вскочила, ткнула в него альбомом. – "Это вы послушайте! Вы же не просто здание сносите – вы убиваете память! Историю! Вы… вы…"

Голос сорвался. Слёзы, которые я сдерживала весь день, хлынули потоком. Колени подогнулись, и я бы упала, если бы не его руки.

Он просто поймал меня. Крепко обнял, прижал к груди. От его пиджака пахло дождём и дорогим парфюмом. Абсурдно, но первой мыслью было – испачкаю костюм красками…

"Тише," – его голос звучал непривычно мягко. – "Тише, маленькая…"

Я уткнулась носом в его плечо и разревелась как ребёнок. Все страхи, вся боль последних недель прорвались наружу. А он просто держал меня, гладил по волосам и молчал.

Не знаю, сколько мы так простояли. Дождь усилился, но под кронами деревьев было сухо. Только редкие капли пробивались сквозь листву, падали на страницы раскрытого альбома, размывая рисунок.

"Простите," – я наконец отстранилась, утёрла глаза рукавом. – "Я вся в красках… испортила ваш костюм…"

"К чёрту костюм," – он достал из кармана идеально белый платок. – "Вот."

Наши пальцы соприкоснулись. Я подняла глаза – и замерла. Он смотрел так… странно. Будто впервые по-настоящему видел меня.

"София, я…"

Где-то вдалеке залаяла собака. Момент разрушился. Роман отступил на шаг, одёрнул пиджак.

"Я провожу вас домой."

"Не стоит," – я покачала головой. – "Я сама."

Он кивнул. Помог собрать рассыпавшиеся рисунки. Протянул альбом.

"Спасибо," – прошептала я. И мы оба знали, что не за альбом.

Он ушёл, а я ещё долго стояла под дождём, прижимая к груди его платок. Белый шёлк пах его парфюмом и почему-то горчил.

В груди было пусто и тихо. Только сердце стучало как-то странно, будто спотыкаясь. И это пугало больше, чем все уведомления о сносе, вместе взятые.

Глава 7: Два лица одного сердца

День

София стояла у окна мастерской, рассеянно перебирая стебли хризантем для нового букета. Мысли возвращались к вчерашнему вечеру в парке, к его объятиям, к той невероятной нежности в голосе. Как мог один и тот же человек быть настолько разным?

Вечерний Роман – тот, что встречал её на набережной, что спасал орхидеи, что держал её вчера под дождём – в нём было столько тепла, понимания, человечности. А дневной – холодный, расчётливый делец, готовый стереть с лица земли целый мир ради своих небоскрёбов.

"Как будто два разных человека," – прошептала она, и хризантема в её руках надломилась. – "Который из них настоящий?"

Перед глазами встал вчерашний вечер: его руки, бережно гладящие её волосы, его сбивчивое дыхание, когда она плакала у него на груди. Не может человек так притворяться, не может играть настолько искренне.

Но тут же вспомнился он же – на презентации проекта, в идеальном костюме, с ледяной улыбкой: "Прогресс неизбежен. Нельзя жить прошлым."

София в отчаянии швырнула измятый цветок в корзину. Как? Как может сердце, способное так тонко чувствовать красоту старого города, одновременно планировать его уничтожение?

"Ты что же, днём душу в сейф запираешь вместе с папками?" – спросила она у его фотографии в свежей газете, где Роман позировал на фоне макета "Эдема". – "А вечером выпускаешь погулять?"

Но в глубине души она знала ответ. Видела, как дрогнула его рука, когда он листал бабушкин альбом. Как замер, разглядывая витрину с её работами. Как смотрел на старое здание мастерской – не холодным взглядом девелопера, а глазами человека, способного видеть красоту в несовершенстве.

Может быть, подумала София, настоящий он – где-то посередине? Не вечерний романтик и не дневной прагматик, а человек, разрывающийся между двумя мирами?

Вечер

Телефон зазвонил, когда она закрывала мастерскую. Сообщение от Романа было коротким: "Проверь почту. Срочно."

София открыла ноутбук, и сердце пропустило удар. На экране раскрывался проект – но совсем не тот стерильный "Эдем", что она видела раньше. Её мастерская, её любимое старое здание органично вплеталось в современный комплекс, становясь его сердцем, его душой.

Пальцы дрожали, когда она листала страницы. Вот бабушкина арка – отреставрированная, но сохранившая свой характер. Вот зимний сад на крыше, незаметно перетекающий в исторический фасад. А здесь… София прижала руку к губам. Галерея с её витринами, выставочное пространство, место, где старое и новое сплетаются в единое целое.

"Это мой другой взгляд на будущее квартала," – написал Роман. – "Не снести и построить новое, а создать диалог эпох. Что скажешь?"

София смотрела на проект сквозь слёзы. В каждой линии, в каждой детали она видела его настоящего – того, кто прятался и за маской делового человека, и за образом вечернего романтика.

"Это прекрасно," – написала она. – "Но почему?"

"Потому что ты помогла мне вспомнить то, что я когда-то знал: настоящая красота не в идеальных линиях, а в живой истории. В памяти места. В душе, которую нельзя построить заново."

София улыбнулась. За окном догорал закат, и в его свете старые стены мастерской словно светились изнутри.

"Я согласна," – ответила она. – "Давай создадим это вместе."

"Завтра в девять?" – предложил он. – "Обещаю прийти без галстука."

София рассмеялась сквозь слёзы. Кажется, она наконец поняла: не нужно выбирать между двумя его лицами. Нужно просто помочь ему найти золотую середину, где талант архитектора встречается с душой художника.

Глава 8: Несбывшиеся мечты

Роман

День

"Это неприемлемо," – голос Ватаева звучал как приговор. – "Сохранение старого здания снизит рентабельность проекта минимум на тридцать процентов."

Я стоял перед советом инвесторов, чувствуя, как рушится всё, во что я поверил за последние дни. Макет нового "Эдема" – того, где старина и современность сплетались в единое целое – казался теперь наивной детской мечтой.

"Но культурная ценность…" – начал я.

"Северов," – Ватаев постучал ручкой по столу. – "Мы не благотворительный фонд. Либо возвращаетесь к первоначальному проекту, либо ищите других инвесторов."

В коридоре меня ждала София. Одного взгляда на моё лицо ей хватило, чтобы всё понять.