Архитектор и флористка

"Подожди! Как тебя..?"

Но она уже растворилась в темноте, оставив после себя лёгкий аромат жасмина и странное чувство потери.

Глава 2: Противостояние

София

День

"И что нам теперь делать, Софочка?" – тихо спрашивает баба Нина, прижимая к груди старую фотографию нашего квартала.

Мы сидим в моей мастерской, среди цветов и незаконченных картин. За окном осеннее солнце играет на старинной лепнине фасада. Я смотрю на морщинистые руки старушки, всю жизнь прожившей в этом районе, и чувствую, как внутри закипает решимость.

"Будем бороться," – говорю твёрдо. – "Я обзвонила всех жителей. В шесть часов собрание в актовом зале школы."

К шести часам зал полон. Я стою у доски, развесив фотографии района разных лет – от чёрно-белых снимков 50-х годов до современных. На них – наши дома, скверы, лица людей. История, которую хотят стереть.

"Это не просто здания," – мой голос дрожит от волнения. – "Это наша память. Здесь венчались наши бабушки, здесь росли мы сами, здесь…"

Скрип двери прерывает мою речь. В зал входит ОН – Роман Северов, весь такой безупречный в дорогом костюме. За ним – целая свита с ноутбуками и планшетами.

"Позвольте, я продолжу," – его голос звучит как шёлк, но в глазах – сталь. – "Уважаемые жители, я представляю проект жилого комплекса 'Эдем'…"

На экране появляются красивые картинки. Сверкающие небоскрёбы, подземные парковки, торговые галереи. Всё такое современное, стерильное, безликое.

"А что будет с нашей булочной?" – спрашивает кто-то из зала.

"И с детской площадкой?"

"С мастерской Софии?"

Роман улыбается – отработанной, рекламной улыбкой: "Район получит современную инфраструктуру. Новые магазины, рестораны…"

"Но мы не хотим новых!" – я не выдерживаю. – "Вы хотите уничтожить душу этого места! Здесь каждый камень дышит историей. Моя бабушка открыла эту мастерскую сорок лет назад. Она создавала букеты для свадеб, юбилеев, первых свиданий. Каждый житель района хранит эти воспоминания!"

Наши глаза встречаются. На мгновение мне кажется, что в его взгляде мелькает что-то… понимание? сочувствие? Но нет – он тут же отворачивается к своим графикам.

"Прогресс неизбежен," – говорит сухо. – "Нельзя жить прошлым."

Вечер

Набережная встречает меня привычным шумом волн. Здесь, в свете фонарей, всегда легче дышится. Достаю альбом, начинаю рисовать – быстро, нервно, пытаясь выплеснуть на бумагу всю боль и злость сегодняшнего дня.

"Снова ты," – знакомый голос заставляет вздрогнуть. Тот самый незнакомец, что заговорил со мной вчера.

"Снова я," – отвечаю, не поднимая головы от рисунка.

"Что рисуешь?"

"Память," – я показываю ему набросок: старое здание моей мастерской, утопающее в цветах. – "То, что скоро исчезнет."

Он садится рядом, всматривается в рисунок. В темноте его лица не разглядеть, но голос звучит мягче, чем вчера: "Почему исчезнет?"

И я рассказываю. Про бабушку, про её любовь к цветам, про то, как она учила меня составлять букеты и рисовать. Про старый район, где все друг друга знают. Про то, как важно иногда сохранять старое, а не строить новое.

"Знаешь," – говорит он после долгого молчания, – "может быть, не всё ещё потеряно?"

"Правда?" – я поворачиваюсь к нему, и в этот момент проезжающая машина освещает фарами его лицо.

Роман Северов. Архитектор, который хочет снести мою мастерскую.

Я вскакиваю, сжимая альбом до побелевших костяшек: "Вы… вы специально подошли? Следили за мной?"

"София, подождите…"

Но я уже бегу прочь, а в ушах стучит: как я могла быть такой дурой? Как могла открыться ему?

Порыв ветра вырывает из рук один из рисунков. Пусть. Может быть, посмотрев на него, господин архитектор поймёт, что не всё в этом мире измеряется деньгами и прогрессом.

Глава 3: История одного дома

День

Колокольчик над дверью мастерской звякнул особенно пронзительно. София даже не обернулась – она узнала его шаги. Тяжёлые, уверенные.

"Если вы пришли напомнить про месяц на выселение, можете не утруждаться," – она продолжала составлять букет из нежно-розовых пионов.

"Я пришёл с деловым предложением," – Роман положил на стол папку. – "Двойная рыночная стоимость. Более чем щедро."

София наконец повернулась. В утреннем свете её глаза казались почти золотыми. "Вы правда думаете, что дело в деньгах?"

Она вытерла руки о фартук и подошла к старому комоду. Достала потёртый фотоальбом в бархатной обложке.

"Смотрите," – её пальцы бережно перелистывали страницы. – "Это 1952 год. Здесь была первая в районе художественная школа. Видите этих детей? Трое из них стали известными художниками."

Роман невольно подался вперёд. На чёрно-белом снимке улыбающиеся дети стояли с мольбертами у этих самых окон.

"А здесь, в 1960-м, открылась театральная студия," – София перевернула страницу. – "Моя бабушка играла здесь главные роли. Потом она же открыла цветочную мастерскую. Говорила, что искусство и цветы – родные сёстры."

Она достала ещё один снимок – пожелтевший, с загнутыми краями. Молодая женщина в окружении цветов улыбалась так знакомо, что Роман вздрогнул. Та же улыбка, что у Софии.

"Каждый букет – это история," – тихо продолжала София. – "Вот здесь бабушка собирала букет для первой любви председателя горсовета. Они потом прожили вместе 40 лет. А эти цветы – для серебряной свадьбы учительницы математики…"

Роман смотрел на фотографии, на лица, на цветы, и чувствовал, как его безупречный план трещит по швам. Впервые в жизни цифры в папке с предложением казались пустыми и бессмысленными.

"София…" – начал он.

"Нет," – она захлопнула альбом. – "Вы не можете купить историю, Роман Андреевич. Она не продаётся."