Слуги этого мира

Несколько раз Осознающий падал, но всегда поднимался вновь. С каждым рывком его тело и мышцы становились все сильнее и крепче, но Преследователь изо дня в день ускорялся в такт его преображению.

Так продолжалось все время, в дождь и в зной. Продолжались погони, продолжались давки, продолжалась кормежка, продолжалась борьба. Каждый прожитый день походил на ад в самом его пекле. Но Осознающий верил, что однажды все закончится. Просто обязано было закончиться.

Потому что жизнь не стояла на месте.

Осознающий понимал это по звездам. Каждый раз, когда вглядывался в темнеющее небо через прозрачные веки, он замечал, что небесные тела движутся, и сегодня уже находятся не там, где были вчера. А еще замечал, что иногда за небом следит и Здоровяк, и когда изменения в местоположении звезд были особенно заметными, в их рационе что-то менялось. Еды становилось больше, преследования и погони – жестче. Осознающий не сомневался, что все это было между собой связано, и когда-нибудь придет день, когда звезды велят ему остановиться, больше малышей не истязать. Только звезд Он, похоже, и слушался.

Каждый день Осознающий просил их плыть по небу скорее, отдать Здоровяку приказ, и умолял дать ему дожить до этого счастливого дня.

Только бы дожить!

2

Маленьких йакитов становилось все меньше. Выжившие росли, занимали в амбаре больше места. Все чаще мальчики погибали в давках, все злее становились драки за спальное место. А иногда – все хитрее. Осознающий прижимался к стене и выжидал, пока уснут соседи, и ложился на забывшихся собратьев сверху, там, где не было давки и где не так сильно бил в нос запах гниющих экскрементов. Пусть он терял около часа драгоценного сна, но хотя бы был уверен, что утром проснется. А такая привилегия доставалась не всем.

Однажды, когда у выживших мальчиков прорезались маленькие, чуть загнутые в разные стороны бивни из скул, Осознающий заметил особенно долгий взгляд Мучителя на небо. Он даже отвлекся от погони, пока опускающаяся за горизонт старая звезда не скрылась совсем.

Пожалуйста, прикажите ему, – горячо молился звездам Осознающий.

И они отдали приказ. Но совсем не тот, о котором так просил мальчик.

Еды на следующий день они получили куда меньше, чем обычно, и намного позже. Еще через сутки повторилось то же самое, и на следующие за ними – опять. С каждым разом Осознающий наедался все меньше, и чувствовал, как силы и здоровье, добытые немыслимым трудом, его покидают.

На малышей обрушилась суровая действительность: еды больше не хватит на всех. Отныне они должны будут сражаться за каждый кусок, если хотят выжить.

Поначалу Осознающий не мог заставить себя отбирать еду у собратьев, но быстро понял, что его жалость не заразила больше никого. Пришло время, когда голод стал невыносимым, и животная воля к жизни одолела его. Осознающий дрался, вырывал лоскуты мяса прямо из ртов и сам глотал то, что добыл, не жуя: только так можно было уберечь еду от таких же воров. После он мучился болями в животе от грубой пищи, но по-прежнему жил, в то время как другие умирали. И только это имело для него значение.

Осознающий продолжал следить за движением звезд, но тех, кто подобно ему верил в их милость, было не много. Очень скоро собратья стали помещаться в амбар без давки, потому что обитателей в нем становилось все меньше. Тот, кто терял волю утром, обычно расставался с жизнью уже к вечеру, раньше, чем мог хотя бы дать себе второй шанс. Так, какое-то время спустя, Осознающий мог не только улечься в такую позу, какую хотел, но и выбрать себе наиболее удобный угол. Только птицы, увы, уже не справлялись с пищей – ее оказалось слишком много даже для прожорливых брюх падальщиков. Уснуть отныне мешал не только запах экскрементов, но и смрад гниющих останков за амбаром.

3

Звезды на небе складывались в одни и те же картинки по второму, третьему кругу. И вот, когда мальчики выросли Здоровяку до середины бедра, их бивни удлинились, а еще несколько маленьких клыков прорезалось на подбородке, настал тот день, когда малыши получили еду утром, прямо у порога амбара.

Уже много дней подряд никто не умирал ни в толкотне, ни в борьбе за еду, но они по привычке разорвали пищу и разбрелись по кустам каждый со своим сочащимся кровью куском. Мальчики спешили наесться, пока не вернулся Здоровяк.

Его отсутствие поразило маленьких йакитов не меньше, чем обед до погони, но пока дают – жуй и не задавай вопросов. Любопытные здесь жили куда меньше сытых.

Йакит, известный также как беспощадный Здоровяк и проклятый Мучитель, спустя некоторое время все же объявился, но на сей раз он вышел из джунглей не один. Его сопровождало трое габаритных и совсем не похожих на Здоровяка самцов.

Мальчики попятились от пришельцев, но те не были похожи на новое опасное испытание: мужчины остановились на примирительном расстоянии и показали им поднятые ладонями вверх руки. В отличие от Здоровяка, которого они боялись всю свою недолгую жизнь, эти йакиты были другими. Размахом плеч они превосходили Мучителя, их шерсть была чистой и гладкой, и носили они набедренные повязки и плащи до самой земли. Их габариты были куда более впечатляющими, но вместо неисчерпаемой злости и жестокости на их лицах было другое, незнакомое им, но привлекательное выражение.

Более того, запах одного из самцов показался ребятам знакомым, а одному малышу – идентичным своему собственному. Сын узнал отца, а отец – сына, и маленький йакит кинулся на источник родного аромата с объятиями. Мужчина расхохотался и подхватил грязное чадо на руки.

Смех они слышали впервые, и этот громкий, лающий звук совершенно обезоружил маленьких дикарей. Осознающий точно знал, что последует за этими незнакомцами туда, куда они скажут, и не задаст ни единого вопроса. Их пришли спасти. Бугрящиеся мышцами руки, которые с такой – невероятно! – любовью подбрасывали визжащего от восторга собрата, не могли причинить им новую боль. Самцы в мантиях и набедренных повязках были теми самыми существами, которые сидели на звездах и слушали его молитвы все три цикла небесных тел.

Трое мужчин подбадривающе махнули детям, и они бегом последовали за ними. Осознающий боялся оборачиваться. Шерсть на его тонкой шее стояла дыбом: он как будто чувствовал тянущиеся к нему руки, которые вот-вот затащат его обратно в амбар…

Но шагов преследования слышно не было. Когда они отошли достаточно далеко, Осознающий все же глянул через плечо, и увидел далеко позади ненавистного Убийцу. Он так и остался неподвижно стоять там, где его оставили.

Осознающий надеялся, что видит его в последний раз, и призрак Здоровяка не доберется даже до его сновидений. Его место – здесь, в серо-зеленых джунглях. Пускай в них и сгинет навсегда.

Мальчик отвернулся и больше уже не оборачивался.

4

Все, что произошло дальше, было похоже на первый в жизни маленьких йакитов приятный сон. Они не могли поверить, что дожили до дня, когда закончились их кошмары наяву.

Трое пахнущих здоровьем тела и разума самцов вывели их из хитросплетений папоротников и лиан и усадили в деревянные телеги, в которые были запряжены крупные толстокожие звери с круглыми головами. От изначального количества мальчиков осталось около трети, поэтому они без труда уместились в трех телегах, по восемнадцать в каждой. Вернее, в одной из них детей было семнадцать: сын никак не желал покидать рук отца, и тот усадил его себе на плечи.

Итак, трое йакитов оседлали каждый своего зверя и тронулись в путь.

Осознающий неотрывно следил за тем, как удаляются джунгли. И все-таки он выжил, не остался там, в кустах за амбаром. Он поднял голову: звезд на светлом полуденном небе видно не было, но они были где-то там, никуда не пропали. Все до одной на своем месте. Осознающий мысленно поблагодарил их за самый мудрый приказ из когда-либо отданных Здоровяку.

Мужчины то и дело перебрасывались между собой словами и косились на малышей. У Осознающего было только смутное представление о родном языке: Мучитель в основном хранил угрожающее безмолвие. Поэтому он не понимал, о чем разговаривают их спасители, но они казались расстроенными, когда натыкались взглядом на пробелы между мальчиками. Наверное, надеялись увезти с собой куда больше детей.

Как бы там ни было, Осознающий ехал с выжившими, и только это было ему интересно. Ему было все равно, куда его везут, в следующий адский круг или прямиком к звездам. Лишь бы подальше от этого места. И только вперед.

Осознающий прилег, отвернулся к пахнувшей древесиной стенке и под стук колес сладко зевнул.

5

Два дня спустя они добрались до дома. И это был самый счастливый день в жизни маленьких йакитов.

Они не помнили Плодородную долину, в которой были рождены, но признали открывшийся им край родным с первых запахов, звуков и взглядов. Огромные древа с ветвями до земли манили их прикорнуть в тени розовых цветов, в безопасности, уюте и тепле. Здесь не было удушливого духа экскрементов и мертвечины – только ароматы цветущей, текущей и приумножающейся жизни со всех сторон.

С приездом малышей вся Плодородная долина наполнилась суетой и шумом: подбегали мужчины, выныривали из гнезд женщины – все облепили телеги. Мальчики во все глаза взирали на чудесных взрослых.

Один за другим маленькие йакиты вскакивали на ноги и исчезали в горячих объятиях отыскавших их матерей и отцов. Осознающий впитывал взглядом окружающий мир, следил за полетом осыпающихся с древ цветов и вертел головой: найдется ли пара из самца и самки и для него?

Он видел мужчин и женщин, счастливых и несчастных. Счастливые подхватывали свое дитя на руки и уносили подальше от суеты, а другие, по три раза осмотрев все телеги, падали на колени. Женщины немедленно поднимали жалобный рев под виноватыми взглядами тех, для кого этот день стал поводом для праздника. Мужчины прижимали плачущих самок к себе и уговаривали успокоиться, хотя и сами, наверное, держались из последних сил.

Еще одна несостоявшаяся мать рухнула под колеса телеги и залилась слезами. У Осознающего увлажнились глаза. Но грусть длилась лишь до тех пор, пока его самого не охватила долгожданная радость: мальчик учуял запахи отца и матери и начисто оглох к чужим причитаниям.

Они пробились к нему и, сияя от счастья, вытянули из телеги. Осознающий восхищенно рассматривал их лица, огромные, полные любви глаза матери, и теплую, широкую улыбку отца. Они были божествами, которым Осознающий уже сейчас мечтал уподобиться.

Маленький йакит с удовольствием вверил себя в их руки и прижался щекой к шее папы.

– Добро пожаловать домой, Ти-Цэ, – сказал он и нежно обнял сына. – Ты молодец. Теперь все закончилось.

Глаза заслезились второй раз. А когда на руки его взяла мать и прижала к полной груди, по щекам покатились слезы. От нее пахло молоком. У мальчика давно уже были зубы, но он не сумел удержаться: подхватил ее сосок языком и вытянул несколько сладких жирных капель.

Он был кому-то очень, очень нужен, и на руках его несли не куда-нибудь, а домой. Туда, где он будет есть и спасть в объятиях родителей, а колыбельной ему будет служить не предсмертный хрип уставшего бороться за жизнь ребенка, а сердцебиение этих чудесных-пречудесных взрослых.

Ти-Цэ. Так вот как его на самом деле зовут.

Основы воспитания

6