Корона и тьма. Темный замок

Эндориан взглянул на девушку, стоявшую перед ним. Её лицо было обрамлено прядями каштановых волос, выбившихся из подкрашенного платка, а серые глаза казались светлыми даже в полумраке трактира. Она слегка улыбнулась, приветливо, но с едва уловимым вызовом, словно пыталась понять, кто этот чужак, сидящий в тени.

– Меня зовут Лайза, милорд, – произнесла она, чуть наклонив голову. – А вам я могу предложить что-то особенное… кроме нашего эля и хлеба, конечно.

Её голос был мягким, но с лёгкой дерзостью, что привлекало внимание. Эндориан, привыкший к строгим или напуганным взглядам, на мгновение почувствовал себя выбитым из привычной колеи. Он кивнул, глядя на неё поверх кружки с элем.

– Эль и хлеб вполне подойдут, – ответил он, его голос был ровным, но в нём сквозила усталость.

Лайза приподняла бровь, её улыбка стала шире.

– Тогда я вернусь через мгновение, милорд, – сказала она, подчеркнув последнее слово с нарочитой насмешливостью.

Она отошла, и Эндориан проводил её взглядом, вновь погружаясь в свои мысли. Воспоминания о монастыре в горах Фарнгора, о монахе, который в прошлый раз указал ему путь, всплывали перед его глазами. Там, среди древних стен и тихих молитв, он впервые задумался о своей истинной природе. Монах знал что-то, что могло пролить свет на его нынешние сомнения.

Мысли прервались, когда Лайза вернулась, держа в руках поднос с кружкой эля, ломтём чёрствого хлеба и тарелкой с тушёным мясом.

– Не каждый день у нас бывают такие гости, как вы, милорд, – сказала она, осторожно ставя поднос перед ним.

Эндориан, лишь слегка подняв глаза, тихо поблагодарил её. Но Лайза не спешила уходить. Она присела на край соседнего стола, наклонившись ближе, чтобы её голос был слышен только ему.

– Скажите, милорд, что привело вас в наши края? – спросила она, её глаза слегка блестели, как у человека, который не прочь узнать чужие секреты.

– Проездом, – ответил он коротко, отпивая глоток эля.

Но Лайза не отступала. Её улыбка стала чуть игривее, а тон – почти провокационным.

– Проездом? Что-то вы не похожи на тех, кто просто ищет ночлег. У вас вид человека, у которого много историй… и, возможно, тайн.

Эндориан медленно поднял взгляд, его холодные глаза встретились с её пытливым взором.

– Истории не всегда стоят того, чтобы их рассказывать, – тихо произнёс он, его голос звучал, как рокот далёкого грома.

Лайза рассмеялась, её смех был звонким, но не громким, словно она не хотела, чтобы их разговор привлёк лишнее внимание.

– Ну, милорд, я всё же надеюсь, что вы останетесь у нас подольше. Может быть, я успею услышать хоть одну из ваших историй, – добавила она, вставая.

Её взгляд скользнул по его лицу, задержался на мгновение, а затем она ушла, оставив Эндориана вновь погрузиться в свои мысли.

Но даже среди гулких голосов, запаха дыма и шума трактира его не покидало чувство тревоги. Лайза, несмотря на её очевидные попытки заигрывать, не смогла отвлечь его от той бури, которая бушевала внутри. Он чувствовал, как тьма внутри него начинает шевелиться, словно предчувствуя, что в ближайшее время он окажется на перекрёстке судьбы.

Взглянув на тусклый свет свечей, танцующих в центре трактира, он вновь решил, что отправится в горы. Старец, возможно, не только даст ответы, но и поможет ему принять то, что Эндориан всё ещё не мог понять – сущность тьмы, что управляла его жизнью.

Лайза стояла рядом с его столом, слегка наклонив голову, как бы случайно позволяя своим волосам спадать на плечо. Её улыбка была чуть более тёплой, чем обычно, а голос – мягким, обволакивающим.

– Милорд, ночь уже в самом разгаре, – сказала она, делая шаг ближе. – У нас есть несколько уютных комнат, где вы могли бы отдохнуть. Я уверена, дорога была долгой.

Эндориан поднял на неё взгляд, но его лицо оставалось невозмутимым.

– Благодарю за предложение, но я привык к другим условиям. Мой отдых – это одиночество, а не уют.

Её улыбка не исчезла, но в глазах мелькнул лёгкий вызов.

– Даже самому сильному воину иногда нужно тепло, – ответила она, чуть понизив голос. – Здесь вы сможете найти немного спокойствия, а утром – свежий хлеб и горячий отвар.

Он ненадолго замер, обдумывая её слова. Внутри него боролись два желания: позволить себе расслабиться хоть на одну ночь и следовать своему привычному пути – путём одиночества и дисциплины.

– Иногда тьма внутри нас не даёт покоя, даже в самых тёплых местах, – произнёс он тихо, больше для себя, чем для неё.

Лайза слегка наклонилась, её голос стал почти шёпотом.

– Тогда, может, стоит попробовать не бороться с ней, а дать себе шанс отдохнуть?

На мгновение он задумался, но затем, с глубоким вздохом, поднялся из-за стола. Монеты, оставленные им на деревянной поверхности, звонко ударились о дерево, и он, поправив плащ, направился к выходу.

– Благодарю за еду, – сказал он, не оборачиваясь.

– Может, передумаете? – её голос прозвучал с едва заметной ноткой разочарования.

Эндориан на мгновение замер, но затем снова сделал шаг к двери.

– Я всегда знаю, когда уходить.

Ветер, холодный и пронизывающий, ударил ему в лицо, как только он вышел из трактира. Городские улицы, скованные ночной тишиной, казались пустыми и угрюмыми. Он шёл, погружённый в свои мысли, чувствуя, как холод снаружи перекликался с его внутренней пустотой. Почему я отказался? – думал он, глядя на звёзды, которые едва пробивались сквозь облака. Ответ был прост: он боялся привязаться. Привязанность – это слабость.

Его шаги гулко отдавались по каменным мостовым, когда он приблизился к казарме, где отдыхали гвардейцы. Здесь, среди холодных стен и стражников, его ожидала простая комната с узкой кроватью и старым деревянным столом. В этой обстановке не было тепла, но это был его привычный мир.

Войдя в спальню, Эндориан снял плащ и бросил его на стул. Тишина комнаты окутала его, напоминая, что даже среди людей он остаётся одиноким. Он сел на кровать, упёр локти в колени и закрыл лицо руками.

Монах из Фарнгора… Король Годрик… Призрак Элдрика… Всё смешалось в его голове, как клубок чёрных нитей. Ответы были где-то там, за границей его понимания, но как их найти, он не знал.

Наконец, Эндориан лёг, закрыв глаза. Но даже в этой тишине он знал: покой не придёт. Его преследовали тени, и эта ночь не стала исключением.

Глава 9. Сквозь холод и тени

Ветер усиливался, и его порывы приносили с собой ледяные брызги воды из горных рек, которые с грохотом несли свои потоки вниз, к долинам. Катарина натянула плащ потуже, стараясь укрыться от холодного пронизывающего ветра. Её лошадь, белоснежная кобыла по имени Снежинка, была послушной, но с каждым шагом начинала проявлять признаки усталости. На этом диком и неприветливом пути даже самые выносливые создания чувствовали тяжесть путешествия.

Дорога вилась между высокими скалами, чьи суровые вершины будто сторожили проход, скрывая за собой тайны древности. Камни под ногами лошади хрустели, и звук этот, казалось, заполнял пустоту вокруг, напоминая о том, как уязвимы бывают путники в этом мрачном месте.

Каждое селение, которое она миновала, оставалось позади, как ещё одна покинутая крепость её прошлого. Взгляды, которые бросали ей местные жители, были смесью уважения и страха. Слухи о ней ходили повсюду. "Дочь Гриммарда," говорили они, "хладнокровная, как северный ветер, и сильная, как буря."

Но Катарина никогда не давала повода этим слухам рассеяться. Она оставалась сосредоточенной на своей цели. В трактирах, где пахло дымом, пряностями и человеческими амбициями, она сидела за углом, слушая рассказы о междоусобицах, редких нападениях разбойников и слухах о диких зверях, охотящихся в горах. Ночью её сопровождал только огонь. Он потрескивал, бросая тени на её лицо, освещая её ледяные глаза, в которых танцевал свет, но не теплилось ничего человеческого. Она привыкла спать урывками, сжимая в руке кинжал. На этих дорогах каждая тень могла быть предвестником нападения.

Однако её острый ум и выучка позволяли ей сохранять спокойствие даже в самых тёмных уголках мира. В ночи, когда ветер завывал, как волчий вой, она слушала, как природа говорила с ней. Лёгкий шорох листьев, редкий крик птицы, треск ветки – всё это было для неё языком, который она знала с детства. Каждое мгновение пути она ощущала, как что-то тянет её вперёд – не просто приказ отца, а ощущение, что этот путь не случаен, что за ним кроется нечто большее, чем торговое соглашение.

Чем ближе Катарина подъезжала к границам владений Лорда Ричарда, тем более зловещими становились её встречи. Пейзаж вокруг неё менялся, и её взгляд на мир как будто отрывался от реальности. В том, что она видела, не было ничего живого. Маленькие деревни, через которые она проезжала, были оставлены, их покосившиеся дома несли на себе следы времени и разрушений. Поля, когда-то полные зелёных плодов, теперь покрылись бурьяном, а небо над ними было затянуто тяжёлыми облаками. Эти земли поглотила тьма, и Катарина могла почувствовать её холод в каждом шаге своей лошади. Она видела, как эти территории превращались в пустоши, словно нечто ужасное пронизывало их на всю глубину. Почти каждая дорога вела к разрушению, а следы людских существ исчезали, как и всякая надежда на жизнь в этих местах.

И вот, когда её взгляд упёрся в огромную силуэтную фигуру замка на скалистом утёсе, в её душе на мгновение замерла вся жизнь. В этот момент она поняла, что её путь неизбежно приведёт сюда. Этот замок был тёмной, заброшенной крепостью, о которой ей в детстве рассказывала мать. Мать говорила, что это место было когда-то центром великих событий, но теперь это было только тенью. Тенью был и сам замок – старый, опустошённый и мрачный. Его стены, даже с такого расстояния, казались израненными, как будто замок был живым существом, сражённым временем. Растрёпанные башни тянулись к небу, скрывая под собой тайны, которые никто не осмеливался раскрывать.

Когда она приблизилась к воротам, её сердце сжалось от ужаса. Эти ворота, когда-то охраняемые величественными солдатами, теперь были зияющими пустыми отверстиями, и весь двор перед замком был покрыт слоем грязи и крови. Бросив взгляд на землю, она заметила трупы солдат, забытых и заброшенных, оставшихся лежать, словно беспомощные игрушки, оставленные на поле боя. Ржавые доспехи, пустые глаза мертвых, навсегда застывших в последних мучениях. Среди разрушенных зданий под ногами были разрозненные части тел и искорёженные куски оружия, оставшиеся после жестокой битвы, что оставила это место в руинах. Запах гнили, смешанный с запахом свежей крови, стоял в воздухе, как яд. Ветер, проникая в эти разрушенные стены, казался живым. Он доносил до неё страшные, неясные звуки, похожие на далекие крики, что казались странными и тревожными, как стон отголосков прошлого.