Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков

– Ладненько. – Сказал Злыдник и переключил свое внимание на ангар.

– Да-а! – Задумчиво сказал он, почесывая потылицу.

– Там, внутри, что такое? – Обратился он к милиционерам.

– Ломье всякое. – Сказал кто-то.

– Да-а!

Злыдник погрузился в раздумья.

Милиционеры терпеливо ждали, когда он выйдет из этого состояния.

– Ладно. – Солнце садится. Скоро тьма окутает город. – Покончив с размышлениями, сказал Злыдник.

– А, это, что значит? – Обратился он, к слушателям.

Те стали недоуменно пожимать плечами.

– А, это значит, олухи, что время собирать камни, то есть гильзы. Собрать все, до одной. Пропустите, хоть одну, мало не покажется. Всех разжалую.

Он оглянулся на ангар, внимательно присмотрелся к пулевым пробоинам и спросил:

– Внутри, что, тоже, стреляли?

– Стреляли… – Прокатился по рядам дружный вздох.

– Значит, делимся на две группы. Одна собирает снаружи, другая – внутри.

Он провел, взмахом руки, через середину толпы, воображаемую линию и скомандовал:

– Те, что слева от меня – в хлев, те, что справа – собирают снаружи. Начали! Майор, ну, вы то, куда полезли? Идите сюда. Покурим. Не курите? Я, тоже, не курю. Давайте, тогда пройдемся.

Сделав, широкий приглашающий жест, Злыдник подвел Брыля к лежащим на земле гражданским субъектам и задал вопрос:

– Это – кто?

– Не знаю. – Последовал искрений ответ.

Злыдник прошелся вдоль лежачей шеренги, взад-вперед. Лежащие, внимательно провожали его глазами.

Остановившись где-то посередке, Злыдник подозвал к себе майора и весело спросил у лежащих:

– Мужики, вы, кто такие?

Шеренга закашлялась, зашмыгала носами, но ничего не ответила, только лежащий аккурат посередине, черноглазый и, вообще, похожий на цыгана, весело сказал:

– Голова чешется.

– И, что? – Спросил Злыдник.

– Почесаться можно?

– Можно.

– Стрелять не будете?

– Не боись, чешись, сколько влезет. – Благосклонно сказал капитан.

Субъект стал ожесточенно скрести, слипшиеся от грязи, волосы.

– Фу-у! Полегчало! – Сказал он, закончив процедуру.

– Теперь, говори. Раз полегчало.

– Закурить бы. Давно лежим.

– Рассказывай. Потом покуришь.

– Это, типа, кто мы – такие?

– Ну, да.

– С утра, были арестованные. А, теперь и не знаю. Задержанные арестанты, наверно.

– Поясни. Это, не для меня. Для майора.

– Суточники мы. Отбываем наказание – административный арест, называется. У всех – по пятнадцать. – Четко отрапортовал черноглазый.

Лежачая шеренга, невнятным мычанием, подтвердила его слова.

– Как звать, то? – Добродушно спросил цыганистого субъекта, Злыдник.

– Румын. Вообще-то, папа с мамой, Валерием назвали, но Румын – мне как-то привычнее.

– Ладно, вставай. Пошли, побеседуем.

– А, мы? Командир ревматизм подхватим… Покурить обещал, начальник… – Загудели лежачие.

– Остальным лежать. Курить разрешаю. Румын, за мной! А, вы, майор, подумайте, пока, здесь, на свежем воздухе, что будете делать со своими задержанными.

– Почему – «с моими»?

– А, чьи они, если не ваши? Не наши, это точно. Ваши, майор, ваши. – Весело сказал Злыдник и направился к ангару.

Румын, проявляя удивительную живость, следовал за ним. Перед ангаром, он забежал вперед, и открыл, перед капитаном, перекошенную дверь.

Внутри уже стоял полумрак. Милиционеры подсвечивая себе, кто фонариком, кто мобильным телефоном, добросовестно, чуть не ползая на карачках, обследовали свободное пространство, окруженное заматеревшими завалами рухляди.