Улеум

– Да во сколько захотим, во столько разойдёмся, – вступает Лена. – Чё за гестапо? Мы платим за комнату так же как и ты, имеем право посидеть с друзьями.

– До полуночи сто процентов закончим, – прерывает её Максим. – Не слушай её, она сучка.

Лена замахивается на него ложкой, а он со смехом закрывается от нее руками.

– Я же говорю, сучка – смотри, убивает.

– До полуночи, – подытоживает Андрей. – Очень вас прошу отнестись ответственно. Это, возможно, самая важная ночь в моей жизни.

Он разворачивается и удаляется в свою комнату, а ребята начинают выяснение вопроса, кто из них сучка. Максим сдавленно смеётся и предлагает Лене отстать, а та что-то шипит и тычет его ложкой, словно кинжалом, в бок.

Андрей закрывает дверь в свою комнату, не включая свет раздевается и ложится в кровать. Спать. Завтра нужно всё переделать. Поверх прекрасной утончённой фрески нарисовать примитивный рекламный плакат… Предварительно замазав всё дешёвой штукатуркой. «Микролайф». Микромозг. Как эти люди вообще разбогатели? С таким-то подходом. Их удел – подметать улицы… хотя нет, не стоит обижать дворников. Цой работал дворником. А этим людям место в пещере.

Мысли, мысли. Злость и тревога. Нужен план действий на завтра. Тогда мозг успокоится и уснёт. Но какой тут может быть план? Невозможно до пятницы переписать всё с нуля. Да ещё и несколько вариантов. Так не делается. У них было ТЗ. Он его выполнил. Если они недовольны, следовательно, ТЗ было составлено неверно. Это их вина. Но разве кому-то сейчас это интересно? Шишки посыплются на него. Что же делать?

Завтрашний день станет ключевым. Либо отдохнувший за ночь разум найдёт элегантное и невидимое сейчас решение, либо… нет! Никаких альтернативных «либо»! Спать! Утро вечера мудренее.

Андрей ворочается в кровати и мысли в его голове, как в полусне, снова и снова заходят на одни и те же круги по одним и тем же траекториям. Клиенты не правы. Он прав. Задача нерешаема. Объем невыполним. Спать. Но как же не правы клиенты…

Дрему нарушает дверной звонок. Пришли друзья Максима и Лены. Шумят, идут со смешками на кухню, Максим им шипит. Раздаётся звон доставаемых бутылок.

Так уж устроена жизнь: чем серьезнее планы, тем громче они идут по швам. Ваша шина находит гвоздь на абсолютно пустой дороге, когда вы опаздываете в аэропорт, компьютер вылетает за секунду до того, как вы нажали «ctrl+s» ради сохранения проекта, над которым трудились несколько часов, вас окатывает грязью из лужи, когда вы во всем новом и дорогом направляетесь на свадьбу лучшего друга. Предсказать такое, конечно, можно, но невозможно предсказать всё. А в жизни «всё» присутствует в изобилии.

Андрей устало созерцает цифры на экране телефона. Три часа ночи. За стеной долбит басами колонка. Её пытаются перекричать молодые пьяные голоса. Сколько их там – одному Богу известно. На кухне идёт искусствоведческий спор о творчестве какого-то местного диджея. Внезапно в дверь Андрея со всей силы кто-то бьётся. «Ай», – раздаётся девичий голос. Голос Максима кричит: «Не греми, там сосед спит. Туалет направо». «Я башкой долбанулась, – жалуется девичий голос, – чё так темно?»

Андрей вскакивает, двумя решительными шагами пересекает комнату, имея в своей груди несколько ёмких, жёстких слов, готовых вырваться наружу в адрес всего этого шалмана. Но у самой двери порыв этот, внезапно, тухнет. Руганью тут дела не исправить. Он лишь в очередной раз выставит себя на посмешище как зануда и скандалист. Лучше не покидать комнату – и тогда, скорее всего, тусовка погаснет сама собой от естественных причин и не позднее, чем через час, половина гостей разойдётся по своим домам, а половина уснёт, разбросанная по квартире в самых неожиданных местах и неестественно причудливых позах. Андрей садится в кресло и готовится стоически переносить все тяготы ожидания под тлеющей лучиной надежды.

Или, может быть, провести время с пользой? Прочекать Улеум? Нет, это ещё сильнее утомит мозг. В Улеум стоит заходить на свежую голову, «с бодрыми нейронами», как это называет Андрей. Но какое же дерьмо они там слушают. И насколько тупы их, к сожалению, отчётливо слышимые разговоры.

Рука Андрея сама ложится на прохладную бугристую поверхность Галлеи Один. Шлем, словно чувствуя страдания хозяина, урчит как кот, индикатор в его лобной части загорается, озаряя комнату тусклым зеленым светом.

– Соскучился по мне? – спрашивает Андрей. – Я по тебе тоже соскучился. Ладно, зайду, не урчи.

На табло появляются непрочитанные сообщения от Гейммастера. Тысячи сообщений, выраженные одним, сухим как сама статистика, числом.

Андрей надевает шлем на голову, откидывается в кресле, глубоко вдыхает и нажимает кнопку.

Глава вторая

Это рассвет или закат? В розовом небе дрожат звёзды. Бабочки, проносясь стайками, свершают в прозрачном воздухе свои замысловатые ритуалы. Поют невидимые в ветвях птицы. Трава сияет росой, в ней крадётся нечто пугливое, пушистое. Андрей сидит на прохладном валуне в позе лотоса, вокруг всё ещё опадает искристая пыль Инкарны. В ней играет радуга.

Как же здесь хорошо. Тело легкое и сильное, как сжатая пружина. Нет в нём ни тени земной усталости. Кажется, ещё чуть-чуть, и воспаришь над сонным лесом и побежишь по нежным облакам навстречу заре.

Интересно, что будет, если научиться тут спать? Повлияет ли это на самочувствие в реальном мире? Вряд ли, конечно, но можно когда-нибудь попробовать в качестве эксперимента.

– Где твой меч, воин? – раздаётся голос за спиной.

Ну вот, минутка релаксации окончена. Как мимолётна она была, как блаженна. Теперь начнутся дела. Что же, ради дел Андрей сюда и явился.

– Я пришёл как друг и добрый вестник, – отвечает он, не оборачиваясь.

– Господин! – произносит голос на выдохе. – Как же долго я ждал тебя. Ты был так нужен этому несчастному Миру.

– Нет, не нужен, – отвечает Андрей, – я тебе уже объяснял это тысячу раз и не собираюсь снова повторяться. Объясни лучше ты мне: почему мы в лесу? Я велел тебе жить в городе и быть в курсе всех событий.

Он оборачивается и строго смотрит на Гейммастера. Старик выглядит точно так же как и в их прошлую встречу: бледный, осанистый, узловатый, с подчёркнуто грустным мудрым взглядом человека, познавшего жизнь до самого её дна и там, на дне, нашедшего нечто, что ему не понравилось. Впрочем, отличие в его облике всё же имеется: фасон мантии слегка сменился, видимо, в угоду нынешней моде. Хранитель знаний перестал напоминать неопрятного бедного пилигрима и стал больше походить на проповедника или схимника, даже капюшон его теперь более похож на куколь, нежели на мешок из-под картошки. И в набалдашнике посоха появился новый кроваво-красный кристалл, с чем, скорее всего, связана некая увлекательная история, до которой Андрею нет абсолютно никакого дела.

– В городе мне жить опасно. Меня постоянно хотят убить, – отвечает старик.

– Ерунда, – недовольно говорит Андрей, – ты бессмертен и неуязвим. Какого чёрта ты кого-то боишься?

Гейммастер грустно улыбается:

– Их желание меня убить представляет опасность не для меня, а для них самих. Я не желаю им вреда. Они ведь тоже живые существа, твои творения. Не знаю, зачем ты вселяешь в них эту нелепую одержимость моей скромной персоной и веру в существование способа добиться моей гибели. Последний раз они облили меня какой-то едкой жидкостью, испортили плащ, подаренный королём. Куда такое годится?

Андрею нет дела и до испорченного плаща. Ему важно, чтобы его требования безукоризненно выполнялись.

– На тебя и раньше нападали, – произносит он. – Люди всегда с подозрением относились к бессмертным, но ты никогда не уходил в тень, в леса. С чего ты решил, что теперь тебе позволительно меня ослушаться?

– Раньше меня пытались убить глупцы, религиозные фанатики и сумасшедшие, – отвечает старик, – а сейчас, в последние триста лет, данным вопросом целенаправленно занялась некая организованная группа. Возможно, на мне отрабатывается методика уничтожения бессмертных в принципе. Если нападающие преуспеют в этом, они смогут, в перспективе, убить и тебя, создатель. Надеюсь, однако, ничего подобного не произойдёт.

Ему на плечо, заинтересовавшись разговором, садится любопытная стрекоза. Ей хочется знать, с чего это два странных человека решили устроить аудиенцию в её лесу. У Андрея по руке ползёт ящерка, несущая в свёрнутом хвосте баночку с чем-то светящимся. Андрей аккуратно пересаживает милую рептилию на камень и некоторое время наблюдает за её неторопливым бегством. Огромные цветы за спинами беседующих поворачивают свои головки, словно принюхиваясь к той части неба, откуда уже виднеется столь милое им дневное светило – первое из трёх.

Андрей замечает, что на природе Гейммастер уже не выглядит как хмурый башенный воин-маг, каким он был лет семьсот назад. Теперь, скорее, он напоминает друида-пацифиста, черпающего свою силу из сплетения древесных корней и соков редких, известных лишь ему трав. Пребывание на свежем воздухе идёт старику на пользу. Но зачем он нужен на природе? У него совсем иной круг задач.

– И всё же я дал тебе ясный приказ, а ты ослушался, – выговаривает Андрей и удостаивает Гейммастера взглядом строгого, но справедливого завуча, ждущего ответа от школьного хулигана. Старик же, как и положено хулигану, предпочитает играть в молчанку, невозмутимо, словно бы с издёвкой, улыбаясь. «Похоже, он опять расслабился и начал терять веру, – думает Андрей, – надо бы впечатлить его парой ярких фокусов, провернуть что-нибудь невозможное и эффектное. Или ужасное». Раньше такая тактика срабатывала. Но Андрею лень заходить в консоль и что-то придумывать. Проще поступить так, как поступают все недалекие начальники: как следует отругать непокорного слугу и пригрозить санкциями. Но и это делать лень. Андрей отворачивается, глядит на всплывающий из-за горизонта огненный диск и произносит:

– Ладно, у меня мало времени. Расскажи-ка, что тут у вас произошло за время моего отсутствия?

Гейммастер взбирается на валун и пристраивается одесную своего господина, стараясь принять ту же позу, что и Андрей.

– Люди сошли с ума, – печально произносит он. – Напрасно ты вообще придумал города. Помнишь, как всё было, когда ты впервые явился мне? Когда одарил меня даром бессмертия? Люди жили в лесах, горах, всем хватало места, хватало еды и воды. Было принято делиться, давать кров в непогоду, помогать. От этого зависело выживание нашего вида. Мы были так слабы тогда, ничего не знали, не умели.

Он смотрит на Андрея, но тот молчит и даже не оборачивается. Не дождавшись ответа, старик продолжает:

– Зря ты придумал деньги. Это так преумножило творимое зло…

– Ты упрекаешь меня? – удивлённо прерывает его Андрей. – Тебе не должно быть дела до моих замыслов. Ты не видишь моих целей, не понимаешь, что я строю. Когда я тебя встретил, вы жили, как звери. Носили шкуры, рычали, кусались. Не идеализируй прошлое, а сказки об утраченных садах Эдема оставь нынешним своим легковерным слушателям. В отличие от них я был в этом «раю» и сам видел этих «добрых» пращуров. Не лезь, куда тебя не просят. Твоё дело – копить информацию и передавать её мне. И всё. Повтори.

– Прости меня, господин, – гундит Гейммастер. – Мой разум не способен возвыситься до твоих Великих дел. Я лишь сравниваю то, что было раньше, и то, что есть сейчас. Я вижу, как реки крови становятся полноводней, злодейства страшнее, несправедливость безнаказанней. Я слаб. Ты просил не отвлекать тебя по пустякам, но порой я не выдерживаю и взываю к тебе. Когда гибнут невинные, когда праведные караются, а злодеи награждаются, когда чума пожирает целые страны, я кричу тебе: «Вмешайся, яви Силу, сверши Закон!» Но ты молчишь. Ты всегда молчишь.

«Вот так дела, – думает Андрей. – Похоже, старик либо окончательно отчаялся, либо невероятно осмелел. Либо и то и другое. Раньше он никогда не позволял себе подобных речей».

Кто дал ему такое право? Он обвиняет создателя Мира в том, что Мир живой, что в нём есть сила и слабость, верность и предательство, честь и коварство. Кто обещал, что за любым творимым злом непременно последует возмездие? Кто обещал, что всемогущая сила будет, словно божественная скорая помощь, прилетать к больным и убогим и ставить их на ноги? Взмахом руки останавливать войны, хватать за руку отравителя или вора, крадущего у бедняка последнюю копейку? Пусть жители Улеума сами учатся мирному сосуществованию, если уж им так приспичило быть счастливыми. Андрею же, наоборот, выгодны войны. Улеум должен быть динамичен, интересен для будущих игроков. Никто не захочет залипать в сладкой утопии, где царит покой и справедливость.

Сколь очевидными не были бы эти мысли для Андрея, он не видит смысла распинаться перед стариком и доносить их до него, всё равно тот ничего не поймёт. Сохраняя недовольный тон, Андрей произносит:

– Да, я видел гору сообщений от тебя. Знаешь, я уже перестал обращать на них внимание. Когда-нибудь я расскажу тебе сказку про мальчика, который кричал: «Волки!» Сейчас недосуг. Но мораль в ней такова: ты сам роешь себе яму, засыпая меня информацией фальшивой значимости. Когда произойдёт нечто действительно важное, я просто проигнорирую твоё послание и оперативно не вмешаюсь. Твоя слабость может привести к катастрофе, понимаешь ты это?