отзывались бы: «Пусть».
«Я-то думал, что это – ты…»
Я-то думал, что это – ты,
оказалось, что это – та.
Я твои облизывал рты,
на которых сжаты уста.
А у той, хоть они и там,
где всегда, и сочатся тем,
чем твои, я им есть не дам
то, кормил твои щедро чем.
«После оргазма просто рассуждать…»
После оргазма просто рассуждать
о суетности, глупости желаний,
поскольку нет их рядом в тот момент —
за их спиной решаюсь посудачить.
Но только возвращаются они
с всегдашним подкреплением фантазий,
я без сопротивления сдаюсь
на милость их, на власть отверстий милых.
Нет слаще ничего, когда ты в них
стремишься эту власть себе присвоить.
И на мгновенье побеждаю я —
победа никогда не длится дольше.
«Всякая женщина – это прорва…»
Всякая женщина – это прорва:
только прорви – а там уже бездна
будет сосать и тем здорова.
Впрочем, только тем и любезна
нам, от которых семя и деньги
ей нужны. Или деньги и семя.
Так что ты на гитаре не тренькай —
в очередь встань на неё со всеми.
«Я люблю проституток…»
Я люблю проституток,
женщин честных и чистых.
Я кляну предрассудок
инквизиций, чекистов.
Нет прекраснее свойства,
чем доступность у женщин.
Обнажённо устройство,
коль заплатишь не меньше,
чем диктуется рынком.
Но ведь есть и призванье,
столь знакомое инкам
да индийцам в нирване
и плательщику Ване,
девкам: Машкам да Инкам —
задарма раздеванье,
повинуясь инстинктам,
чтобы fuck, а не income.
«Любая Шэрон Стоун иль Тейлор Лиз…»
Любая Шэрон Стоун иль Тейлор Лиз
осточертеют, если день и ночь
лить будут на тебя слюну и слизь
и заходиться, как вчера точь-в-точь,
вчера же – как позавчера. Позавчера —
как позапоза… Позы, где пазы
с позывами, зазубренными так,
что в памяти зазубрина – черта,
за коей выявляются азы:
у постоянства адвокат – простак.
Ну, разве сможет суд он убедить,
что верность не хотела убивать
святую страсть, а только упредить
её желанье к новым убегать?
Вот постоянству смертный приговор
несёт очередная Суламифь.
И Соломон прижмёт её в упор,
всех жён сопротивление сломив.
«Крафт-Эбинг перечислил все мечты…»
Крафт-Эбинг перечислил все мечты,
примерами живыми разукрасил,
и те, кто от желания мрачны,
читая, вышли способом ручным
на радость откровенья: люди – в рясе,
в огне ль – принадлежат к единой расе.
Все тщательно мечтают об одном —
об извращении какого-либо сорта:
перевернуть девицу кверху дном.