Год обезьяны, или Клад купца Трофимова

– А кто из нас самая-самая?

– Та, что с краю…

Все засмеялись, оценив деликатность ситуации. И взяв кавалера с двух сторон под руки, пошли на звуки музыки. Настроение было праздничным. Дневная жара спала. Лёгкий ветерок с моря бодрил. Вокруг звучали смех и громкие голоса отдыхающих. Компания взяла хрустящий попкорн, с шумом покаталась на каруселях, с удовольствием поели мороженое, выиграли в тире плюшевого мишку, сфотографировались на память с павлином.

Набрались мужества и зашли в «Музей средневековых наказаний», где в помещении под землёй собраны всевозможные орудия пыток и казни, с реалистичными восковыми макетами героев и жертв. Там выглядело всё очень правдоподобно: лужи крови, оторванные конечности, белые кости и черепа. Слабонервным минут через пятнадцать становилось жутко и появлялось желание исторгнуть содержимое желудка.

Девчонкам – хоть бы что. Наоборот, на выходе они сподвигли Олега хором попеть караоке. Вдохновил просмотр! И так незаметно, развлекая друг друга, обошли все более-менее привлекательные места в центре курортного городка.

Вокруг становилось все меньше и меньше народу. Мелкая детвора просилась спать, а озабоченные и уставшие их родители невольно шли по снятым квартирам. Малышню постарше, наоборот, было невозможно затянуть в койки, и они неохотно тащились к дому, подвывая и хныча.

Маркер повел свою компанию к месту, где он встретил сегодня художников.

– Я покажу сейчас местный Арбат…

– Где? Это же Лувр.

– Нет. Эрмитаж, – девчонки изгалялись в остроумии. На знакомом месте Маркер увидел всего только один завалившийся этюдник и спящего рядом Лёву. Вокруг было удивительно пусто. Как будто днем здесь никого и не было. Фантастика какая-то.

– Так. Минуточку. – Олег оставил девушек и подошел к спящему другу. – Лёва. Подъем! Страна зовет своих героев.

– Расценки дороговаты, зато борода без ваты, рисую гуашью противные рожи ваши! – Лёва не спал, а лишь прикидывался, наблюдая за компанией. – Маркер, ты где шаришься?

– Я того, гуляю… Вот познакомься. Две очаровашки. Гордость местного курорта.

– Лев, – представился художник. Он встал и галантно поцеловал девушке руку.

– Света, – улыбнулась брюнетка.

В ответ Лева выдал свой перл:

«Ты скажи мне, Светик,
Любишь ли минетик?
Я тебе в ответик
Передам приветик».

– Оба—на! Так вы типа поэт?

– А то… – Лева положил руку на грудь и повернул свой профиль, изобразив памятник.

– Будем звать тебя «Шехерезада»! За твои замечательные смоляные волосы…

– Это ты, царь Шахрияр? А Олег – его брат? – не растерялась Света.

– Инга, – кокетливо присела и сделала реверанс шатенка.

– А чего ты вся в белом?

– Сдаюсь!

Лев тут же взял её под руку и продекламировал:

«С воскресения на понедельник
заскочил сексуальный затейник.
В целомудренной девочке Ингочке.
Обнаружил две новые дырочки.
Он попробовал ротик, и попочку,
не испортив при этом нисколечко».

Ошарашенную пошлым рифмоплетством девушку, он быстренько увлек в ближайшие кусты, не давая задуматься над смыслом слов…

– Лёва, Инга, вы куда? – такая прыть Лёвы удивила Свету, но не Маркера. Он то знал взбалмошный и непредсказуемый характер товарища по перу. А о его рифмоплетстве – тем более.

– Все за мной. По пути объясню.

Компания нырнула в заросли и оказалась на тропинке, уводящей вглубь парка. Еле поспевая за Львом, они слушали его нехитрые объяснения.

– Около полуночи приехали наши ребята. Художники с Урала. И вся толпа снялась с насиженных мест и ушла на «зеленую». Вот мы их и догоняем.

– А что такое «зеленая»? – спросила удивленно Инга.

– Придем – узнаешь.

– Брат, а как же мы с пустыми руками явимся. Ты же знаешь, как я не люблю на халяву.

– Обижаешь. А я на что. Меня же оставили тебя дожидаться. А рюкзак я заполнил, как положено.

– Ой, какой Вы, Лева запасливый…

– Инга, давай сразу на ты перейдем. А на брудершафт попозже выпьем.

– С таким мужчинкой я завсегда и с удовольствием, – Инга еще плотнее прижалась к художнику. А Лёва свернул с тропинки влево, ориентируясь по каким-то своим приметам. Через минуту перед ними предстала роскошная картина.

– «Зеленая» на юге – во всем своем великолепии, – Лева сделал широкий жест рукой, кругом обозначив панораму. – Мане со своими завтраками на траве, Шишкин в лесу и все пейзажисты разом отдыхают. 21 век. Картина маслом. Подлинник. Гуляют художники демократической России. Вот это и есть наша «зеленая».

– А зимой она «белая», – шепнул на ухо Светлане Маркер, чтобы ненароком не сорвать спич Левы.

Справедливости ради, открывшийся вид впечатлял. За узким, но довольно длинным столом, вьющимся широкой рекой тарелок и стаканов, между зелеными кустами акации, сидели выразительные личности в панамах и кепи, лысые и кучерявые, молодые и пожилые. Прикид художников на общем фоне всегда отличается от остальных людей, а когда творцов много, и они в одном месте… Татуировки и шейные платки, здоровенное сомбреро и забавное канотье, кольца в ушах и ракушечные ожерелья на шеях в свете отблеска свечей создавали незабываемое впечатление. Женщины и мужчины, сидящие за импровизированным столом, составленным из этюдников и подставок к рекламе, похоже, только что выпили после очередного тоста и с аппетитом закусывали. Но с каким смаком, удовольствием от трапезы они это делали! У опоздавшей компании слюнки капали так, что, казалось, они не ели неделю до этой встречи.

Во главе стола сидели Маэстро и Жора. Первый был утвердившийся лидер компании, а второй – известный тамада. К тому же он был местным, самым старшим по возрасту и с замечательной способностью все подмечать, придумывать неординарные тосты-притчи, веселить компанию.

На противоположном от них конце стола сидели незнакомые ребята – наверное, это те, что приехали с Урала. А рядом с ними было несколько свободных мест, к которым устремились опоздавшие.

– А вот и мы! – Лева в силу своего великанского роста и неумеренной активности сразу завладел всеобщим вниманием. – Не дождались москвичей, выпили уже по первой?

Он водрузил на стол три двухлитровых банки с вином и подвинул ящик Свете.

– Присаживайтесь, – он сел сам и уместил на коленях Ингу. – Маркер, не стой столбом. Стульев здесь все равно не найдешь. Размещайся, как тебе удобно.