Времена

Она протянула мне открытую тряпицу, на которой лежали два серых обрубка с почерневшими неровными краями, вероятно от длинного стержня. Это, надо полагать, и были «рубли». Я молча поцеловал ей руку, отметил одинокую слезу, медленно пересекающуе ее щеку и поспешил на улицу. Кем она приходится Ане, я так и не узнал. «Рубли», завернутые в тряпицу, удобно легли в нагрудный карман рубашки.

– Порты-то починил бы, заступник драный! – донеслось мне вслед.

Это было не совсем справедливо, потому что на штаны я старательно попытался поставить заплаты, используя одолженную у Магуты грубую иглу с ниткой, вот только получилось у меня не слишком хорошо.

Мои спутники терпеливо ждали на улице, пока их волы флегматично жевали подзаборные лопухи.

– Куда ты теперь? – спросил Авраам.

– В Заворичи.

– Путь не близкий – нахмурился Магута.

Я лишь пожал плечами.

– Вот что, Арье – медленно начал Авраам – Магута с повозкой встанет ниже по Подолу, у него там свояк живет. А я собирался отдохнуть с дороги у себя дома. Есть тут у меня малая хата в нашей слободе. Хочешь со мной? Там и сообразим, как тебе до Заворичей добраться.

Я с благодарностью поклонился и ему и Магуте, который уже вёл повозку вниз по улице. Меня же Авраам повел обратно, в сторону от Днепра, пока мы не пришли к совершенно обычной срубленной избе за невысоким плетнем. Изнутри к плетню прилепилась примитивная скамья – доска на двух чурбанах.

– Ну-ка присядем на минутку – сказал Авраам странным голосом.

Я сел, с замиранием ожидая чего угодно. Пристально посмотрев мне в лицо, Авраам сказал:

– А теперь, друг мой Арье, расскажи-ка, кто ты такой на самом деле. Должен же я знать, кого введу в свой дом.

Я попытался было открыть рот и что-нибудь соврать, но он прервал меня повелительным движением руки.

– Ну-ка послушай…

Он произнес несколько быстрых фраз на совершенно незнакомом мне языке. Увидев мое недоуменное лицо, он проворчал:

– Ага, понятно! Я сейчас говорил на нижне-хазарском и похоже, ты никогда не слышал этого языка. Никакой ты, парень, не хазарин. А как тебе это?

О, ужас! Теперь он говорил по-арабски. Я улавливал лишь отдельные слова, но не смысл.

– Понял? Может ты и бывал в Эрец Исроэл, но уж точно не жил там.

Я ошалело смотрел на него, не зная, что сказать.

– А вот на верхне-хазарском ты говоришь почти свободно, но тоже как-то странно. Так кто же ты?

– А ты кто? – перешел я в контрнаступление.

– Я радхонит – спокойно ответил Авраам и, видя мое недоумение, пояснил – Член гильдии иудейских купцов. Мы везем товары и новые идеи с заката на восход и с восхода на закат. Ну, а заодно, мы помогаем нашему народу пережить рассеяние, переселяя евреев из тех мест, где их жизни грозит опасность, туда, где они могут спокойно жить. В Сирии нас называют «ар-разанийа», а франки думают, что мы просто ищем наживу и никак нас не называют. Мы, радхониты, знаем языки всех народов от франкской Лютеции до страны Син, которую ее жители называют Поднебесной. Поэтому, уж поверь, меня очень повеселила твоя песенка на странном диалекте нормандского. А кривичи говорят совсем не так, как ты, хотя язык и похож. Да и иудей ты плохой: даже не прочел дорожную молитву, когда мы выступали. К тому же бритый ты, как тот латинянин. Подозрительно мне это. Так кто же ты?

Он совсем прижал меня к стенке своими откровениями и я проворчал:

– Ты тоже странный иудей, Авраам. Погоняешь волов в субботу и не чешешься.

Он только усмехнулся в свою смоляную бороду, ожидая продолжения.

– Если хочешь… – теперь я пристально посмотрел ему в глаза – … я расскажу тебе всю правду, только вряд ли ты поверишь.

– Хочу! – сказал он не отводя взгляда.

И я рассказал… Рассказал про свой мир, про Израиль, про одну-единственную луну и про Зеркало. Только про Аню я ему ничего не рассказал, но, по-моему, он и так понял, что именно привело меня в его мир.

– Так, говоришь, сыны Израилевы возвращаются в свою землю? Это славная новость.

Он говорил в настоящем времени, как будто это уже произошло, а впрочем, так оно и было.

– Значит не зря мы здесь сохраняем семя нашего народа. Я-то сам хазарского рода, но давно считаю себя евреем, как и любой правильный иудей, пусть даже и погоняющий волов в субботу. А ты меня сразу заинтересовал, еще в тот миг, когда вышел к нашему костру. Было в тебе что-то не из нашего мира. Или ты думал что мы с Магутой тебя кормили целую седмицу только за то что ты собирал грибы и хворост? Может и врешь ты все, а только что-то в этом есть и про летучие машины и про хаты до небес. Я почему так говорю-то? Как ты волов распрягал, так это еще посмотреть надо было, как будто в жизни ни разу скотину не видел. Может и вправду у вас там все машины делают?

Не все, подумал я, вспомнив как у меня прорвало водопроводную трубу и залило соседей снизу. Чем тебе машины-то не угодили? Подумаешь – волы, век бы не видать этих серых коров. А ты бегемота когда-нибудь видел? Вот это скотина, так скотина. Мне бы стоило обидеться, но я не стал. Он продолжил:

– Слышал я и про такие зеркала. Опасная это вещь, Арье! Не знаю почему, но так говорили знающие люди.

Еще бы, не опасная. Интересно, что значит «разбить зеркало»? И как дать знать моей любимой, что я уже в ее Киеве?

– Пойдем в хату – сказал Авраам – Войди в мой дом.

Дом оказался действительно небольшим, фактически в нем была всего одна комната с огромной глиняной печью в торце, столом посередине и лежаками вдоль стен, в которую мы прошли через просторные сени, заставленные по бокам полками с глиняной посудой и одеждой. Печь, судя по обилию копоти под потолком, топили по-черному, а дым, надо полагать, выходил через небольшие закопченные отверстия под потолком, напомнившие мне жалюзи кондиционеров в совершенно другой стране и в совершенно другом времени. «Жалюзи», как и два небольшие оконца были прикрыты съемными деревянными решетками с пластинками слюды на них. Кроватей в комнате не было видно, видимо «антикварная» кровать в комнате Анны была признаком особого богатства. Да, «малая хата» не шла ни в какое сравнение с ее хоромами. Мне бы следовало радоваться, что судьба подарила мне невесту из зажиточной семьи, но было лишь тревожно и эта тревога не отступала.

В доме нас встретила женщина средних лет, одетая так же, как и Ведана. Она низко поклонилась вначале Аврааму, а потом – мне, и сразу захлопотала по хозяйству, вздувая огонь в печи и снимая рамы с «жалюзи», чтобы открыть тягу.

– Пойдем из хаты – предложил Авраам – На воздухе лучше будет. Ты голоден? Придется подождать, пока печь протопится. Возьмем пока в сенях малый жбан меда и сухарей и посидим под плетнем.

«Малый жбан» оказался не таким уж маленьким, а мед – крепким и я осторожно, чтобы не обидеть хозяина, отказался от второй кружки. У меня накопились вопросы. Интересно, где эти Заворичи с их детинцем? Будь я в нашем Киеве, взял бы на последнии деньги такси и был бы сейчас уже в пути. А здесь, похоже, ночью не ходят, несмотря на лунно-месячное освещение. Какие средства передвижения были в средневековье? Карета? Состояние киевской дороги не внушало оптимизма. Верхом? А когда ты, Лёва, последний раз сидел на лошади? Постой, кажется самым быстрым транспортом в те (то есть – эти) времена был водный.

– Авраам – спросил я хозяина – Нельзя ли добраться до Заворичей по воде?

– Смеешься? Вниз по Славутич-реке, а потом вверх по Трубеж-реке? Да тут посуху не так и далеко будет. Пожалуй, не более трех поприщ.

– Поприщ?

Опять те же самые три единицы длины. С большим трудом и с использованием римской мили как своеобразного эталона, мне удалось установить длину поприща примерно в двадцать километров. Да, поляне не мелочились и меряли с размахом.

Были у меня и другие вопросы, но задать их я не успел. За плетнем появились несколько мужчин с мрачными, неулыбчивыми лицами. Одеты они были весьма однообразно, так же как и Авраам и отличались лишь покроем штанов и головными уборами, большинство из которых напоминало тюрбан Магуты.

– Шалом, Авраам – сказал один из них и продолжил по-полянски – Слышали мы от Магуты Полянина, что ты объявился в граде. Вот, пришли за советом. Не прогонишь?

– Заходите, друзья – мне показалось, что Авраам был не слишком доволен визитом – Что нового у киевской общины?

Оказывается, все пришедшие были евреями. Было их человек десять-двенадцать и разместились мы все, хоть и с трудом, на лавках вокруг дощатого стола за домом.

– Мало у нас хорошего, Авраам бен Ильхам, маловато – начал предводитель – Знал ли ты Яакова бен Хануку?

– Сам я с ним не знаком, но имя слышал.