Концерт Патриции Каас. 7. Неужели это возможно. Недалеко от Москвы, продолжение

– Продолжая всхлипывать Тоня энергично закивала головой.

– Но я отключусь в любой момент, если найду нужным.

Он не стал садиться на диванчик в «коконе», а сел на пол, прислонившись спиной. Тоня устроилась у него между ног, обхватив его колени.

– Закрой глаза.

И кругом потянулись бескрайние дали с песчаными холмами и настоящим муравейником одинаково одетых рабочих, что-то сооружающих.

– Это КВЖД. А вон в том бараке работает твоя мама, она медсестра.

Стены расступились и Тоня увидела свою маму – худенькую девушку в белом халатике, в выгоревшей красной косынке, бинтующую руку смуглому узкоглазому парню.

Свиридов ускорил время и понять, что выговаривала мама тому парню, было трудно.

– Ты снимаешь? А где отец?

А «кокон» следовал за девушкой – она ходила по стройке, разговаривала с рабочими, заходила в другие бараки. В одних вповалку спали, а в других яростно спорили или просто заседали. Кое-где чертили и тоже спорили.

Очень сурово проходили японские патрули – низенькие, плотные, не смотрящие по сторонам, с блестящими лезвиями плоских штыков на винтовках.

Часть рельсов уже была уложена и по этому участку ездила дрезина, урчащая мотором и издававшая пронзительные гудки. На дрезине приезжали и уезжали – по портфелям было видно, что это начальство.

Со ступеньки спрыгнул веселый человек без портфеля, а с полевой сумкой.

Он как и все окружающие был одет в белое и в белой фуражке.

– Вот это твой отец, Тонечка.

Теперь «кокон» следил и за девушкой, и за молодым человеком, но они пока еще не встречались. Встретились они в столовой, где за длинным столом ели все вместе из металлических мисок – и рабочие, и начальство.

Знакомство состоялось, и вечером парочка вместе со многими другими гуляли за бараками.

А перед трибуной из шланга поливали землю водой и вскоре начались танцы.

Вот для чего землю поливали – чтобы пыли не было! – догадалась Тоня.

Тоня на минутку потеряла мать и отца, а потом увидела их за углом барака – они стояли очень близко друг к другу и разговаривали.

После этого молодые люди часто встречались, иногда он заходил к ней в медпункт и они целовались. А как-то он пришел поздно вечером и за занавеской на узеньком диванчике они провели остаток ночи. После этого он стал еще внимательнее к ней, чаще появлялся в медпункте.

Потом они куда-то сходили и им в бараке отделили крайнюю кровать одеялами.

Здесь они жили, здесь принимали гостей.

Один раз Тоня узнала в одном из гостей молодого Сторнаса.

Но подробности жизни родителей Свиридов пропустил.

Часто Вера уезжала с медицинской летучкой на несколько дней, иногда в командировку уезжал Степан, и потом не было предела радости их встречи …

– Все, Тоня. Дальше не надо, там уже …

Они оказались в палатке, у входа в которую тлел костерок.

Тоня не могла оторваться от Свиридова, спрятавшись к тому под куртку.

– Ты все снимал? Можно показать это Грише? Может быть он нарисует … маму и папу …

И эти слова вызвали новый приступ рыданий.

Свиридову с трудом удалось успокоить Тоню.

Уже начинало темнеть, когда они допили кофе, выскребли банки, закопали кострище.

Тоня шла сзади налегке, не поднимая головы.

Но зато примерно через месяц на месте серых невыразительных рисунков на стене появились крупные портреты – яркое солнце мешало, но и мужчину в надвинутой на глаза фуражке, и женщину в широкой панаме можно было разглядывать.

А чуть ниже рисунков, у самой рамки, были привинчены настоящие ордена: у женщины орден Красного Знамени, а у мужчины орден Красного Знамени, орден Красной Звезды и еще какой-то неизвестный орден, монгольский …

ТУРСУНКУЛОВ

У Турсункулова Свиридов появился неожиданно, но Анна Лазаревна встретила его приветливо.

– Здравствуйте Анатолий Иванович! Вот хорошо, прямо к чаю. А я пирог испекла.

На столе лежала развернутая газета

– Вы читали, Анатолий Иванович? Какой ужас!

– И что вас напугало, Анна Лазаревна?

– Раньше такого не было, уж вы мне поверьте. А теперь детишек страшно во двор выпускать. И дают этим насильникам по паре лет да еще условно …

– А потом такой с позволения педагог снова идет преподавать в школу – ужас какой!

– Неужели нельзя наказать как следует? А вот как за границей, вы не знаете, Анатолий Иванович?

– Ну, в Америке, например, и сроки побольше, и на преподавательскую работу такого не возьмут. А еще в некоторых штатах развешивают портреты бывшего преступника с описанием его преступления – думаю, такой там недолго проживет …

– Вот в газете пишут, что выпущенных педофилов кто-то наказывает – бейсбольной битой между ног … Как вы считаете, Анатолий Иванович, это справедливо?

– Думаю, да …

– Безусловно! Я бы таким отрезала под корень это самое … Простите, Анатолий Иванович, за резкость!

– Я с вами полностью согласен, Анна Лазаревна. Думаю, бейсбольная бита да в умелых руках – весьма действенное оружие. Да что мы все о гадостях – пора уже и пирог оценивать!