Концерт Патриции Каас. 7. Неужели это возможно. Недалеко от Москвы, продолжение

Свиридов отпер дверь, соединяющую его кабинет с мастерской сына, и прошел к нему.

– На, посмотри …

Свиридов увидел часть подъезда соседнего корпуса, маленького мальчика и молодого щенка на дорожке сквера. Щенок сидел и очень внимательно слушал, а мальчик возмущенно что-то ему говорил. Возмущение мальчика было так велико, что он даже не мог подобрать слова, хотя это не выражалось ни в каких жестах. А на самом краю рисунка на дорожке стояла девочка с бантиками и очень внимательно наблюдала за происходящим, и ей было не просто интересно, но и очень важно происходящее …

Минимум деталей, яркие чистые краски …

– Ты молодец. Ты молодец, Гриша! Я слышу голос возмущенного мальчика, я вижу заинтересованность девочки, я даже вижу, что щенок не только внимательно слушает своего хозяина, но и сам смущен каким-то своим проступком. Я все это вижу, сын!

– Да? И минимум деталей, правда? И дети не статичны, правда?

– Правда. Мне очень нравится. Мне кажется, что это успех, что это что-то … ты что-то преодолел, поднялся над чем-то … Я не прав?

– Ты прав, папка … У меня долго не получалось совместить информативность с лаконичностью. А здесь, кажется, удалось, да?

– По моему удалось. Давай покажем нашим женщинам?

– Они скоро придут на обед, тогда и покажем. Я хочу показать тебе еще один рисунок, только по большому секрету, ладно?

– Разве я подводил тебя?

Гриша порылся в папке и подал отцу лист бумаги.

На рисунке была изображена Уля. Она обнаженная стояла перед зеркалом спиной к зрителю, и поэтому ее тело было видно и сзади, и спереди. Свиридов долго не мог отвести глаз от рисунка. Сияющие прозрачные краски, изумительные линии тела, удивительно спокойное задумчивое выражение лица.

– Гриша, это шедевр. Это – богиня, а ты – гений. Столько света, столько любви, столько … целомудрия, если хочешь. Уля видела?

– Видела.

– Что сказала?

– Ну, сказала … Сказала, что она меня любит …

– Ты по секрету покажи Тоне – пусть она тоже порадуется.

– Я оторвал тебя от дел?

– Ничего, сын. Хотя эти думские дела так запущены …

ОБЛДУМА

Свиридов в Облдуме чувствовал себя неуютно, хотя порекомендовал туда его сам Борис Громов взамен выбывшего.

При распределении обязанностей члены Думы, знакомые с некоторыми служебными функициями Свиридова, рекомендовали его в разные комиссии.

Его приглашали и в правовую, и в промышленную, и в экономическую, и в комиссию по вопросам безопасности …

Вот в эту комиссию он и попал – в комиссию по вопросам безопасности. Среди членов комиссии были люди из органов, а руководителем выбрали отставного генерала с опытом работы во фронтовой разведке.

По установившемуся обычаю на первом заседании нового состава Думы каждый депутат рассказывал о себе и отвечал на вопросы. Свиридов был в штатском, мало кто знал о его чине и наградах, поэтому он легко справился с рассказом о себе. А среди вопросов ему задали такой:

– Как вы думаете, что в наибольшей степени снижает эффективность нашей работы?

– Непрофессионализм. Вплоть до известной пословицы – заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибет. Или другой – беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать – пирожник.

– Ну, а если ближе к нашим задачам?

– А если ближе к практике, то больше всего мешает отсутствие юридических знаний и государственного мышления. Область областью, но не стоит забывать, что мы все живем в России.

Отдельные поручения своей комиссии Свиридов выполнял аккуратно, тщательно, и вскоре информация о его дотошности и въедливости стали известны всем.

И стоило ему появиться где-либо с проверкой, как там начинался настоящий мандраж – и чаще не без причины …

КОЛОКОЛА

История с настройкой колоколов имела продолжение.

Мало того, что при установке колоколов присутствовали представители епархии, они еще и разнесли историю о чудесной настройке и божественном звуке.

А к отцу Исидору постучала смиренная девица в монашеском одеянии и, поклонившись до полу, передала записочку.

– Садись, дщерь Феонила. Рекомендации у тебя серьезные. Как рассчитываешь, угол в избе тебе отвести, или избенку небольшую?

– Наибольшие мои мечтания – угол в избе. Да водицы испить. Я шла с утра …

– Ну-ка, матушка, покорми послушницу Феонилу, да пристрой ее на лавке вон в том углу, дай чем накрыться. Гостья наша звонить обучена, это нам подарок от патриарха.

Девушка оказалась тиха и молчалива, послушна и по дому помогала охотно.

О себе практически ничего не рассказывала.

Отец Исидор внимательно наблюдал, как она «знакомилась» с колоколами, как гладила их, что-то шептала, а потом, испросив разрешения наиграла простенький будничный перезвон.

Наиграла его она без смущения, умело, торжественно, а потом поклонилась колоколам и поблагодарила их и Господа.

Свиридов познакомился с Феонилой перед вечерней службой, простоял и прослушал всю службу, а потом, когда Феонила усталая спустилась покачиваясь по узеньким неудобным ступенькам встретил ее и что-то стал говорить.

Отец Исидор не слышал, что говорил Свиридов, но видел, как светлело лицо Феонилы, как она улыбнулась.

Потом, за скромной трапезой, она спросила отца Исидора – кто был тот человек, что благодарил ее за звон?

– Это Свиридов Анатолий Иванович, самый большой начальник здешних мест.

– Он очень добрый и умный человек, батюшка …

КОНДОЛИЗА

Свиридов уже несколько раз подряд улавливал настойчивый зов Кондолизы.