Тихо шла с корзинкою порожней
И кивала встречным головой.
Приалтарным золотом горели
Тихих дум святые образа.
Синими озёрами Карелы
Вспыхивали робкие глаза.
И она не думала, что в мире
Есть другие лица и дела.
Мимо всех, кого любила,
мимо
Нелюбимых – ласковая, шла…
Остывают озёра
Никакого с тобой разговора
Не ведём. Осторожно идём.
Остывают лесные озёра,
Покрываются льдом.
Столько звука вокруг – ты послушай! -
Крик вороний, ветвей говорок,
Гул небес, надрывающий душу,
Шум недальних дорог.
Обречённым молчаньем повисли
Облака с чужедальних сторон,
Но кричат мои тайные мысли
Громче этих ворон.
И дробится ледок под ногами,
Открывая в излуках траву,
Что под нашими дышит шагами
И поёт: «Я живу!»
Луч кричит, прямо в сердце вонзаясь,
И в рассеянном снежном дыму
Бьётся сердце, как загнанный заяц,
Но так сладко ему.
Светел взгляд твой, и нет в нём укора.
Там, в глазах твоих, новый мой дом…
Но зачем голубые озёра
Покрываются льдом?
Любила так
Профессор Смит не понимал Россию,
Хоть двадцать лет о Пушкине читал.
И вот его в который раз спросили:
– В ком видел Пушкин «милый идеал»?
Профессор вспомнил странную особу
(Таких зовут «святая простота»),
Которая клялась любить до гроба
Пригожего столичного шута.
Она детей наукам не учила,
Не услаждала музыкой сердец –
Всю жизнь она страдала и любила,
И тем одним снискала свой венец.
Не зная пялец, пряток, сплетен, кукол,