Блуждающий

Пока Тоня обгоняла фуру за фурой, только и успевая уворачиваться от несущихся по встречке машин, истерично ей сигналивших, я шерстил по сумке, пытаясь найти нужную бумаженцию. Я отпихивал и кошелек, и телефон со скатанными в шарик наушниками, и просто какой-то мусор, который не выложил перед отъездом, и наконец-то нашел его. Нашу письменную договоренность.

– Тонь! Вот, ты же сама обещала! – воскликнул я, сделав такой глубокий и испуганный вдох на повороте, что чуть не задохнулся. – Смотри, я прочитаю. «Обязуюсь довезти Жданова Дмитрия Романовича до Москвы в целости и сохранности всех частей тела в сумме, а не по отдельности. По дороге обещаю разговаривать с ним, говорить правду, хотя бы иногда улыбаться и хорошо себя вести». – Я поперхнулся словами и закашлялся. – Говорить правду, Тоня! И довести меня живым! Ты пообещала! Ты подписалась! Неужели для тебя договоры ничего не значат?!

Эти слова на Тоню подействовали как-то уж очень странно. Она в одно мгновение покраснела, щеки ее покрылись пятнами словно от аллергии, губы сдулись в тонкую темно-красную дугу, а широкие и почти черные брови будто бы не сговариваясь постарались встретиться на середине лица. Тоня как бык на испанском родео злобно выдохнула через нос горячий воздух и резко, чуть не подрезав ехавший рядом автомобиль, дернула руль вправо и съехала на обочину, подняв облако пыли. Я, благо был пристегнут, даже не ударился.

Машина остановилась, а вокруг все еще кружилась темно-желтая пыль и стружка от свежескошенной и уже высохшей травы. Мимо проносились другие люди на автомобилях и длинных фурах, а Тоня сидела, вцепившись в руль и глубоко и хрипло дыша.

Мне было даже страшно смотреть на нее и только одна мысль крутилась в голове: «Какой же ты дебил, Дима! Идиот! Придурок!»

В машине будто бы резко стало холодно, но меня бросила в жар. Тоня бестолково, без намека на раздумья, пялилась на панель с километражем, голова ее чуть подрагивала, на коже выступили пупырышки-мурашки.

– Тонь, с тобой все хорошо? – тихо спросил я, боясь даже голос повысить.

Она не ответила, даже не дернулась. Не знаю, сколько просидел в оцепенении, пока аккуратно не дотронулся до ее локтя. Она не пошевелилась. Даже не обратила внимания.

– Не нужно выводить меня из себя. Иногда это чревато ужасающими последствиями, – Голос ее был тихий-тихий. – И я прекрасно знаю, что такое договор и как он важен. Не нужно напоминать мне. Кому угодно, но не мне.

В любой другой ситуации я бы в шутку посоветовал выпить «Глицин», но Тоне мне, на удивление, хватило ума подобного не высказывать.

– Все хорошо. Я не буду тебя злить. Ты не любишь говорить о себе? – как заправский врач спросил я, все еще второй рукой держась за ремень безопасности, будто бы тот мог меня спасти.

– Тебе так важно знать ответ? – фыркнула Тоня, но в голосе не было какой-то искрящейся злобы, как это случалось до этого. Скорее обыкновенная усталость.

– Ну, чтобы знать, о чем с тобой говорить, а о чем говорить не надо, – ответил я, пожав плечами. Все еще держал Тонин локоть, слово она могла сорваться с места и убежать на проезжую часть. Хотя убежать с большей вероятностью мог я.

– Просто не люблю, когда кто-то допытывается, когда я не хочу говорить, – выдавила Тоня. Глаза ее расширились, а тело вновь пробила дрожь. Шепотом она сказала: – Дим, залезь назад, пожалуйста, и достань мои таблетки. Они в коробке за твоим сидением.

Вот тут-то стало совсем не смешно.

Я выпрыгнул из машины, оступившись и чуть не свалившись в лужу, не успевшую высохнуть с ночи, и залез на заднее сиденье. За моим местом и в самом деле стояла накрытая черной курткой коробка, которую я не сумел нащупать утром. Под накидкой чего только не было. Сверху лежала аккуратно сложенная одежда и одна непрозрачная застегнутая сумка. Под пакетами с темными футболками, кофтами и штанами лежали книги. Их было столько, что казалось, будто Тоня ограбила целый магазин или чью-то библиотеку. Чего там только не было: и толстые книги, и маленькие, похожие на брошюрки, и средние в бумажной обложке. И это только на первый взгляд – копаться я не решился. Да и времени не было. Тонино дыхание становилось совсем хриплым и страшным.

– Таблетки сбоку, опусти руку в левый угол, где альманах стоит.

– Где что?

– Здоровая такая книжка, большая… Сбоку, – прошипела она.

Я аккуратно опустил руку в каждый из углов, наткнулся на толстенную книгу и вытащил пакетик на застежке с напиханными в него таблеткам.

– Дай их мне, пожалуйста.

Я же всучил ей все, даже не прочитав ни одного названия.

Тоня открыла пакет, вытащила оттуда маленькую баночку с таблетками и, не глядя, достала две разные. Забросила их в рот и запила энергетиком. После этого привалилась спиной к сиденью и закрыла глаза. Дыхание ее вскоре стало спокойным.

– Ты быстро сообразил, – выдохнула Тоня. – Спасибо, – выдохнула Тоня.

– У сестры астма, привык. Может, тебе врача вызвать?

– Если у тебя получится вызвать скорую помощь в поле – я залезу на крышу машины и буду аплодировать. Но, мой тебе совет, не стоит смешить своими просьбами работников, – ответила она, а я выдохнул с облегчением. Раз Тоня могла язвить, значит все было не так и плохо.

Не знаю, сколько мы молчали. Я долго не мог успокоиться, поглядывал на Тоню, которая тяжело дышала, срываясь то на хрип, то на сиплый выдох. А когда она задремала, смог, наконец, немного расслабиться. Сидел по-турецки, смотрел на убранное поле и думал.

Все, что из слов Тони я понял, так это ее примерный возраст, – больше двадцати. А остальное так и оставалось загадкой. И все бы ничего, но реакция Тони меня смутила.

Я допускал, что она могла сбежать от прошлой жизни. Ну, мало ли. Замуж неудачно вышла или кредитов набрала, а сейчас носится по дорогам необъятной страны и подбирает школьников себе в попутчики. Куда давались остальные попутчики, что делили машину с Тоней до меня, – неясно. И даже не хотелось знать, что именно случилось с ними.

За размышлениями я даже не заметил, как Тоня проснулась, привела кресло в прежнее положение и пристегнулась.

– Ладно, поехали, нечего сидеть без дела, – сказала она и, не успел я даже ноги опустить, как машина газанула и понеслась вперед на высокой скорости, но уже не совершая опасных маневров.

– Тонь, я же сзади, – сказал я через пару минут, убедившись, что хотя бы руки моей спутницы перестали трястись.

– Нам недолго ехать. Как доберемся до ближайшей стоянки – остановимся и немного отдохнем. Не люблю останавливаться на дороге просто так, слишком велика вероятность попасть в аварию. А я обещала тебе Москву, – ответила она спокойно и даже без издевки.

Мы вновь ехали в тишине. Музыка выключена, а телефон валялся где-то на переднем сиденье, куда лезть было никакого желания. Я уселся поудобнее, поджал ноги, стараясь не пачкать ногами коробку, и рассматривал пейзаж за окном. Он так и не изменился – все те же бесконечные поля с разбросанными по ним деревушкам, вдали – качающиеся туда-сюда машины по выкачиванию нефти.

Вдруг Тоня сказала:

– Если тебе скучно, можешь посмотреть мои книги.

– Да мне не скучно, я…

– Я спиной чувствую твою скуку, и она, скажу честно, слегка раздражает. Займись чем-то, – прервала она меня и посмотрела в зеркало заднего вида. – Только достань там записную книжку в темно-зеленой обложке и отдай мне. Ее я смотреть не разрешаю.

Я спорить не стал и принялся рыться в стопках книг, которые по высоте даже превышали само место для сиденья, но никак не мог найти именно ту записную книжку. Я доставал книгу за книгой и вскоре все пространство вокруг меня было заполнено талмудами разных мастей. Но ни единого намека на записную книгу.

– А где она?

– Она за твоим сиденьем. Посмотри перед собой, – сказала Тоня. Голос ее все еще был каким-то уж слишком спокойным и даже грустным.

Я разгреб груду книг, лежавших даже на коленях и балансировавших на них как канатоходцы, и посмотрел на спинку моего сиденья. Там, из кожаного черного кармашка выглядывал кончик темно-зеленой записной книжки. На ощупь мягкая, но с твердой обложкой, по которой кто-то словно карябал ручкой без чернил. Я провел ладонью по невидимым посланиям, хотел было уже приоткрыть глянуть хотя бы первую страничку, но передумал.

– Вот, держи. – Я протянул записную книжку.

Тоня выхватила блокнот из моих рук, покрутила, осмотрела со всех сторон, будто бы стараясь уличить меня в обмане, а потом – бросила в бардачок.

– Ты любишь читать?

Я замешкался, с чего-то открыл книгу белого цвета и, увидев на первой странице «Война и мир, том первый», сразу же захлопнул ее.

– Да так, не очень как-то.

– Понятно.

– А ты, наверное, любишь читать. Ты такая умная, – сказал я, а спутница хмыкнула и вновь одарила темно-зеленым мутным взглядом через зеркало заднего вида.

– Не стоит поддаваться всеобщим заблуждениям.