Торговец отражений

– Вот все же как-то иначе начиналось. Когда Шелдон и Сабрина… – Ее голос сорвался.

– Я понимаю.

– Нет. Нет, я не об этом. – Лиза зажмурилась. – Все ведь просто как-то начиналось. Ведь сначала Джексон был совсем другой! Он ведь действительно верил в то, что человек – это Бог. Что не нужно ничего делать, чтобы это почувствовать. Он ведь не хотел никому зла. Но все ведь изменилось.

– Мы точно не знаем, что он хотел, – сказала Грейс и обняла себя руками. Плед, на котором они сидели на траве, мятый, но она старалась не смотреть на ненавистный беспорядок. – Может, Джексон изначально хотел этого. Он мог просто говорить одно, говорить то, что нам было нужно. А на деле в голове могли зреть те планы, которые он и пытался провернуть через нас.

– Ты думаешь, он всегда хотел этого?

– Я не знаю, Лиза, я не знаю, – прошептала Грейс. – Если бы я знала, я бы не задала себе те же вопросы, какие вы задаете и себе.

– Ты тоже же…

– Конечно. Конечно, я тоже ничего не понимаю. Я пытаюсь вспомнить что-то, пыталась понять, где мы сделали ошибку. Была ли эта ошибка или все, все с самого начала, с первой нашей встречи, – это одна большая ошибка? Но ведь это не так. Мы бы тогда не познакомились, мы бы не оказались здесь. Мы были бы другими людьми. Может, это и не ошибка?

– Тогда что произошло? Список? Или это что-то раньше? – медленно проговорила Лиза, словно не верила ни единому собственному слову.

– Может, как только мы приехали сюда, когда вы были в той квартире. Может, там он изменился. Наверное, в первый раз на самом деле почувствовал, какую власть имеет.

– Я тоже об этом думала.

– Мы ведь делали все, что он хотел. Так часто, что уже и не вспомним, что он заставлял делать, – сказала Грейс, хотя и понимала, что Лиза помнила. Просто боль не хотелось проживать снова, даже в воспоминаниях. – И сейчас он тоже, наверное, считает себя всевластным. Он просто решил, что мы и сейчас ему принадлежим, поэтому и пишет.

– А ты чувствуешь, что это не так? – усмехнулась Лиза, подобрала камушек и бросила его в воду. – Мне до сих пор кажется, что я не освободилась от него.

Грейс молча кивнула. Сил не хватило, чтобы поднять голову быстро. Казалось, что-то снова давило.

Джексон ведь был обычным человеком. Они увидели его документы, были в доме Луиса, где прятался Джексон. Они видели книги, которые он читал, знали, чем он интересовался, на каких сайтах чаще всего бывал. В его холодильнике была обыкновенная еда. Джексон любил искусство, особенно средневековое. Джексон изучал философию, но по-своему, потому что думал, что только он может понять смысл жизни. Даже родители Джексона нашлись. Впрочем, чтобы не потерять уважение в чужих глазах, они отказались приезжать в Ластвилль.

Сколько раз она спрашивала себя, если бы Джексон не решил превратить последователей своей правды в карающий меч? Джексон носил имена в кармане куртки. Он не оставил их даже в день посвящения на озерах, когда сбросил с себя белую накидку. Имена пропавших без вести лежали у него в кармане. Джексон перешел черту, но они – нет. В них все еще остались ростки мыслей, посаженные Джексоном. Но они старались, чтобы ростки не погубили их, как погубили Сабрину и Шелдона.

Они также верили в то, что не знают себя. Что будущее – это настоящее, а счастье прячется в человеке. Но они уже не могли смотреть на других людей так, как смотрели раньше. Теперь они всех видели потерянными, испуганными жизнью, живущими под страхом смерти и отчаянно ищущих правду в мире лжи.

Грейс знала, во что верила Жаклин и Сандра. Они не были религиозными, даже верующими их назвать нельзя, но каждый раз, когда на окраине слышался орган из костела, останавливались и слушали, закрыв глаза. Грейс с удовольствием ходила на выступления Кристофера и улыбалась ему с последнего ряда – с постамента он мог найти ее глазами. Грейс знала, как тяжело бывает Осборну найти в себе силы жить дальше, но после того, как он поверил в чистый свет внутри себя, ему полегчало. В человеке есть тяга к познанию, но познавая богов, он познает самого себя.

Они разные, верят в разное, но суть их – одна, в вечном поиске и надежде. Грейс показалось, что огромная дыра внутри нее заполнилась, когда такая мысль наконец пришла в голову и укрепилась. Все они одинаковые. Может, и она имеет право жить дальше? Если существует кто-то решающий, кому жить, а кому уходить, может, ее время еще кому-то нужно? Может, она, несмотря на все, еще важна?

– Это ведь дом в нас такие мысли пробуждает? – усмехнулась Лиза.

Грейс словно проснулась. Она и не заметила, что не слышала, о чем рассказывала Лиза. Она не заметила, что Осборн позвал их за стол. Жизнь словно опять остановилась, а Грейс – продолжила существовать.

– Наверное. – Улыбнулась Грейс. – Наверное, нам просто нужно отпустить Джексона.

– И забыть.

– И забыть.

С Джимом и Лизой они провели три дня. Первый – в доме, второй – в университете, а третий – в прогулке по городу. Каждое место казалось им знакомым не просто внешне, но и внутренне, словно и они были частью Ластвилля, неотделимой частью.

В последний день они не собирали вещи, всего лишь положили немного одежды в техники в спортивную сумку.

– Вы ведь вернетесь? – спросила Грейс, сидя на кровати Джима и Лизы. В главную спальню друзья так и не поднялись.

– Наверное. Чак ведь хочет тут учиться. – Пожала плечами Лиза и свернула ветровку. – Просто нужно съездить в Лондон, доделать что-то в игре. Мы уже арендовали квартиру. Не просто же так Джим заставил Осборна поиграть.

– Все же нормально?

– Отличная игра, вторая с которой он работал, но первая с его именем в первых титрах. Может, Джим наконец поймет, насколько в этом хорош. Я надеюсь на его повышение.

– Он, думаю, тоже надеется.

– А еще он очень хочет заполучить Осборна в команду. Но ты ему пока не говори, пусть будет официальный сюрприз.

Грейс усмехнулась.

– А ты? – спросила она. – Ты оставила свой сад. Не захочешь проверить его?

– Моя соседка польет. А если приедут покупатели, у меня есть знакомые, которые смогут обслужить их за меня. – Лиза улыбнулась. – Может, Ластвиллю тоже недостает цветов?

Грейс кивнула. Конечно, Ластвиллю никогда не бывает достаточно живых цветов. Но ростки его всегда возвращаются.

Поезд Джима, Лизы и Чака отправлялся рано, даже раньше, чем когда-то начиналась первое занятие. Сочная листва, припорошенная летней пылью сияла в утренних и мягких лучах солнца. На перроне пахло медом.

Вокзал дремал. Он похож на дом снежного короля: стеклянный, двухэтажный, отстроенный после пожара, случившегося по вине каких-то активистов из университета. Прежнее дряхлое здание превратилось в груду обугленных обломков. Но граждане не очень переживали: новый вокзал, созданный в форме невысокого замка с небольшим рвом с водой перед входом и большой сувенирной лавкой, им нравился больше. Он, казалось, говорил о городе лучше рекламных проспектов: прозрачный, словно сделанный изо льда, защищенный от незваных гостей, но гостеприимно встречающий туристов сувенирами. Витрина. Ластвилль был бы не Ластвилль, если бы даже из вокзала не сделал туристическую забаву. Вот уже несколько лет в город ходили только особенные, старинные поезда. Властям не зря показалось, что такое вложение денег окупится быстро: все-таки туристам хотелось восхищаться уже с перрона, и на фоне новых поездов, похожих на металлических червей, поезда Ластвилля выглядели выигрышно. И даже их жалостливое кряхтение не пугало новоприбывших.

Утро было замечательно, теплое, ароматное. Лучи солнца терялись в стекле вокзала, застревали в нем и искрились. Издалека здание можно было принять за бриллиант. Грейс шла позади друзей. Осборн развлекал их разговорами и договаривался о новом приезде. Джим обещал приехать с Чаком – через месяц начинался курс подготовки к университету, и парню хотелось посмотреть, какого учиться в таком месте. Прогулки с Грейс и Джимом ему недостаточно.

– Ты в этот раз точно не перепутал? Вы точно уезжаете сейчас? – с надеждой в голосе спросил Осборн.

– Этот, все правильно. – Джим показал ему билеты. – Нам ведь ненадолго. Потом все равно приедем.

– Не потеряй наши вещи! – напомнила Лиза.

– Как я их потеряю? – усмехнулся Осборн. – Они же в ваших комнатах будут.

– Я прослежу, чтобы никуда они не делись, – сказала Грейс и поравнялась с Осборном. Она взяла его за руку и сжала его ладонь. Теплая, большая и нежная.

– Точно не хотите прокатиться с нами до Лондона? Мы договоримся с начальством Джима и, наверное, вернемся.

– Точно вернетесь?

– Вернемся.

– Я не подарю тебе свою кожаную куртку! – воскликнул Джим. –  И даже не ройся в моем чемодане.

– Обязательно надену ее на следующий концерт. Тебе нравится запах гари?

– Осборн!