Проклятый замок

Всю дорогу до комнаты Камилла ощущала на своих плечах надежные руки. Ее вдруг охватило такое счастье, что она засмеялась.

– Мне стало так хорошо! Спасибо тебе.

Она протянула руку к своему плечу и тут же почувствовала чье-то легкое прикосновение. Камилла улыбнулась и зашла в комнату. Перед тем как закрыть дверь, она услышала:

– Спокойной ночи.

Глава 8

Как-то тихим зимним вечером Камилла сидела в огромной библиотеке и смотрела то на веселый огонь в камине, то на мягкие хлопья снега за окном. Все тело окутала сладкая истома, ничего не хотелось, только сидеть вот так и коротать длинные, снежные вечера. Камилла даже начала забывать, как она проводила их там, в деревне… Но в ушах вдруг как будто зазвенел давно позабытый звонкий смех малыша Ганса, свалившегося с санок, счастливые визги ее друзей, игравших в снежки, скромная белокурая девчушка, со стороны наблюдавшая за их забавами. Это была Элиза, переехавшая с семьей в Бриаду. Ее отца прислали сюда через неделю после смерти прежнего старосты, Лерка. По слухам, он был дальним родственником владельцев замка и Бриады. И если Лерк родился и вырос в Бриаде, был простым и понятным населению, новый староста оказался совершенно другим – богатый, аристократичный, он так отличался от жителей деревни, что они не сразу его приняли. Относились с уважением, при этом предпочитали все свои дела решать самостоятельно, считая, что Фрицу их проблем не понять. Но, на удивление, он оказался заботливым старостой, Бриада под его руководством расцвела еще больше, каждый, кто решался обратиться к старосте за помощью, неизменно ее получал. И жители постепенно привыкли к новому главе.

Немного сложнее было Элизе. Первые несколько лет деревенская ребятня и маленькая аристократка, отличавшаяся особенной робостью, сторонились друг друга. Сторонилась ее и Камилла, вернее, просто не общалась с новенькой – все свободное время она проводила с Николой, вместе с ним убегала на пруд или гуляла по лесу. Но пришла романтичная юность, и парни уже не могли не обратить внимания на красавицу, в которую превратилась дочь старосты. Девчонки ревновали к ней, но больше всех бесилась Меридит. С Камиллой у этой пышнотелой брюнетки уже тогда сложились особые отношения – девушки постоянно цеплялись друг к другу, соревнуясь во всем: от полевых работ до сбора ягод. Поэтому Камилла с ироничной усмешкой наблюдала за многочисленными ухажерами Элизы, подтрунивая над ревнивой злобой Меридит. К самой дочери старосты она по-прежнему никаких чувств не испытывала, общалась вежливо и ровно. Но однажды они остались одни у вечернего костра и так разговорились, что не заметили, как пролетело время. Практически все успели разойтись, из верных поклонников девушек остались только два – Никола и приехавший вслед за семьей Фрица друг их семьи Эрик…

– Как ни появлюсь, ты все время о чем-то думаешь! – с притворным возмущением воскликнул Себастьян.

– А что ты еще предлагаешь мне делать? Может, поиграть с тобой в снежки? – беззлобно огрызнулась Камилла.

– Действительно. А здесь так уютно…

– Именно, – важно кивнула девушка. И снова замолчала, вспоминая веселую и беспечную юность.

Страстей у них хватало. Когда Меридит поняла, что Элиза действительно стала для нее серьезной соперницей, она попыталась очаровать Эрика, на которого, как она знала, дочь старосты и сама заглядывалась. Но у девушки ничего не вышло – парень был беззаветно предан Элизе, и никого вокруг не замечал…

– Я и не думал, что можно с кем-то так многозначительно молчать, – снова прервал воцарившуюся тишину Себастьян.

– Еще как можно, – засмеялась Камилла. И пообещала: – Ты научишься, надо только потренироваться. Давай снова попробуем?

И Камилла отвернулась к окну, едва сдерживая смех. В нее тут же полетела одна из маленьких диванных подушечек, громоздившихся на диване.

– Слушай, я так не могу! – возмутился Себастьян. – Ты какая-то скучная! Давай поговорим. Есть же какие-то вопросы, которые тебя интересуют?

– Есть, – вдруг оживилась девушка. – Но тебе они вряд ли понравятся.

– Да? А если попробовать?

– Я хотела бы… Да нет, все-таки не надо. Сейчас придумаю другую тему.

– Нет уж, говори.

– Ты рассердишься.

– А с каких пор это тебя останавливает? – удивился хозяин замка.

Камилла задумалась, решаясь. Ее действительно с самых первых дней заточения беспокоил один важный вопрос. Кто такой Себастьян? Кем он был, и как жил раньше? Почему очутился в этом замке? Но она боялась пробудить своими расспросами неприятные воспоминания. Ведь когда-то она уже пыталась поговорить об этом, но он резко ее оборвал. Вдруг и сейчас разозлится? А ей так не хотелось портить их только наладившиеся отношения.

– Камилла! – требовательно позвал Себастьян. – Что ты хотела у меня спросить?

– Я хочу узнать о твоей прежней жизни, – наконец, ответила она.

– Что именно? – после некоторого молчания поинтересовался Голос.

– Все. Где родился, как жил, и почему… стал таким, – совсем тихо добавила девушка.

– Ладно, раз уж это так тебя беспокоит. Я расскажу, – немного подумав, ответил Себастьян.

Камилла, обрадовавшись, что он не сердится, уселась поудобнее. На столике рядом с ней бесшумно появилась кружка с травяным настоем и вазочка с клубничным вареньем. Девушка улыбнулась и тут же взяла в руки кружку, вдыхая струившийся из нее аромат лета.

– Как ты уже, наверно, поняла, я родился в очень богатой семье, – с усмешкой начал Себастьян. – По происхождению я – граф. Естественно, с младенческих лет меня растили как аристократа и богача. Множество учителей, полезные знакомства, связи, балы… Мне практически ни в чем не отказывали. Я всегда получал все, что хотел, начиная с игрушек и заканчивая землями, которые случайно увидел во время прогулки. Понравился лес – хочу, чтобы он был мой. Остудила меня какая-то речушка во время жары – выкупаем и ее, и земли вокруг, неважно, кто на них жил до этого. Мои родители были достойными и благородными людьми, но я совсем на них не походил. Возможно, потому, что мне слишком многое позволялось. Если бы только они были ко мне чуть строже… – Себастьян едва слышно вздохнул. – Чем старше становился я и мои богатые друзья, тем безудержнее было наше веселье. На пиры, которые мы устраивали, приличные семьи со временем перестали отправлять своих дочерей, уж больно мы шалили после щедрой выпивки. Но мы все равно находили себе девушек… Ведь тех, кто был ниже нас по происхождению, мы людьми не считали.

Однажды родители устроили званый вечер в честь моего двадцатилетия. Было много гостей, которым преподносились самые изысканные вина и деликатесы. В этот раз все было чинно, родители хотели найти мне подходящую невесту, поэтому моим дружкам пришлось утихомириться и вести себя, как подобает аристократам. Для бала заказали целую толпу музыкантов. Конечно же, были танцы. В середине вечера родители представили мне незнакомую девушку, которая приехала на бал со своей великовозрастной компаньонкой. Я взглянул в ее глаза… и не поверил, что так бывает. Нет, они не притягивали меня своей простотой, ясностью, искренностью, как любят писать в сентиментальных романах. Но меня поразила глубина ее взгляда и… ярость! Эта ярость чувствовалась в каждом движении незнакомки, в каждом ее слове. Затаенная ярость красивого, благородного зверя. О, она действительно была очень красива! С этой минуты я не мог оторваться от нее, ни одна девушка больше меня не интересовала, и к концу вечера я был безнадежно влюблен в эту таинственную гостью. Или охвачен страстью, не знаю. Для меня все эти чувства казались странными, ведь вокруг меня всегда крутилось множество красавиц – я был завидным женихом. Но ко всем я относился свысока. А тут – как будто попал в трясину, которая с каждым движением затягивала все глубже и глубже. Возможно, это произошло потому, что на этот раз я сам столкнулась с презрительным отношением. Ведь Линда, моя избранница, презирала всех вокруг, и я не стал исключением, хотя она уверяла, что любит меня. Только потом я понял, что она не умела любить.

Сразу проявлять свои чувства я, конечно, не хотел. Линда, как только приехала в город, сразу привлекла к себе много внимания, за ней ухаживали мужчины всех возрастов и положений, и я не желал быть просто одним из поклонников. Ведь у меня тоже была своя гордость. Наверно, из-за этого мы и сошлись. Однажды, во время одного из званых вечеров у общих знакомых, мы разговорились и начали в подробностях обсуждать каждого гостя, смаковать подробности его жизни, обливать грязью. Сейчас мне противно об этом вспоминать, но я уже говорил – тогда я был очень высокомерен. К тому же, мне хотелось произвести впечатление на Линду. Что ж, я своего добился – привлек ее внимание. Наши отношения развивались стремительно. Уже через месяц я признался ей в любви и предложил выйти за меня замуж, ничего не зная о ней, кроме ее имени. Позже я узнал, что моя избранница была наследницей древнего испанского рода и потомственной ведьмой.

– Ведьмой?! Я думала, это тоже сказки, как и страшные истории о замке, – встрепенулась Камилла.

– Нет. Не сказки. Реальность всего происходящего я основательно почувствовал на себе. Дело в том, что я и до знакомства с ней особенной чувствительностью не блистал, но хотя бы был честен и не позволял себе опуститься до насилия. Она же сделала из меня чудовище, без преувеличений. Я мог спокойно обмануть близкого друга, а такие у меня еще тогда были, ударить нищего ребенка на улице, нагрубить прислуге, просто потому, что у меня плохое настроение. И я все время чувствовал на себе тяжелый взгляд ее карих глаз, не мог от него избавиться ни на секунду, даже когда ее не было рядом. Возможно, поэтому так себя вел. Мне казалось, что она наблюдает за мной, я хотел добиться ее одобрения. Не буду описывать всех своих подвигов, скажу только, что всего двух месяцев хватило на то, чтобы от меня отвернулись все друзья и знакомые. Родственники махнули на меня рукой. Что же касается родителей, они сначала обрадовались, что я сам нашел себе такую знатную невесту, но, наблюдая за тем, что со мной происходит под ее влиянием, решили обратиться к священнику, чтобы избавить меня от наваждения.

– Они любили тебя.

– Любили. И я их тоже. Но когда моей невесте стало известно об их планах, она заставила меня отправить их в самые дальние поместья, чтобы они не мешали ей… Прости, мне до сих пор больно говорить об этом. Возможно, если бы я тогда был чуточку лучше, Линда не смогла бы оказать на меня такое влияние. И не было бы всех тех бед, которые я натворил по мановению ее руки.

Дальше – хуже. За две недели перед свадьбой я отправил нашу дальнюю родственницу, которая семнадцать лет росла рядом со мной, обратно к отцу-извергу и больной матери. Просто моей любимой понадобилась комната для ее камеристки. К тому же, посторонние люди в доме ей мешали. Она рассчитала всех моих старых, верных слуг и отправила их сюда, в этот замок. Мои друзья пытались открыть мне глаза на происходящее, но я был настолько ослеплен своей возлюбленной, что в любом несогласном мне чудились враги. Я перессорился со всеми. Моя жизнь стала походить на отшельничество. Но я не замечал ничего вокруг. Ведь со мной была моя Линда!

Оставался еще один преданный друг, ближе которого у меня были только родители и невеста, и который все еще имел на меня огромное влияние. Он решил вытащить меня из когтей этой ведьмы, чего бы это ни стоило. Бедный! Он даже не подозревал, что его ждет! Однажды ночью, в полнолуние, Линда заставила его, уж не знаю под каким предлогом, прийти на луг, что расстилается перед этим замком. Мы здесь проводили лето. Линда вывела его на самое видное место, начала танцевать вокруг него, жечь какие-то благовония, травы, а потом неожиданно сбросила с себя всю одежду. И соблазнила моего верного друга прямо на этом лугу. В это время, по ее коварному плану, одна из служанок вызвала меня на балкон… И я увидел их. Боже, что со мной творилось! Я не помню, как очутился возле них с ножом в руках. Я убил моего друга, хладнокровно, так, как будто каждый день убивал людей. И уже повернулся к Линде, но она остановила меня одним лишь взглядом. Мы вместе закопали его, а потом уехали из замка, рассказав всем, что он утонул в море, а тело так и не смогли найти.

Но с тех пор все пошло не по сценарию Линды. Потому что я не смог простить себя за убийство человека, за убийство друга. Я стал холоден и резок не только с окружающими, но и с ней, помня о том, что она изменила мне, хоть и клялась, что виновата не она. Накануне венчания я не выдержал, сказал ей, что расторгаю помолвку. И уехал сюда, в этот замок, за телом друга. Я хотел достать его, привезти его безутешной семье (ведь у него подрастал четырехмесячный сын!) и рассказать обо всем людям. Линда поняла мои намерения и примчалась следом. Я уже позвал к этому времени жителей деревни, и мы вместе собирались приступить к делу. Но тут влетела на поле моя невеста. Она расхохоталась и рассказала жителям, что я совершил, но они уже все знали из моих уст и заступились за меня. Ее никто не любил. Меня, собственно, тоже, но ведь я был своим, она же оставалась чужой.

Тогда глаза Линды холодно сверкнули. Она сказала, что оставит меня в замке. Навсегда. А жители Бриады больше никогда не смогут покинуть свои земли, раз они так яростно защищают своего хозяина. Она наслала на нас страшное проклятие. Замок превратился в темницу для меня и моих слуг. А потом начались кошмары… Месяцами я страдал от диких криков моего убитого друга, криков оставленных родителей, брошенных друзей, несчастной родственницы, забитой отцом до смерти… Я не мог есть, спать, ходить, пить, говорить. Я только кричал вместе с ними, постепенно растворяясь в воздухе, превращаясь в бесплотный дух. Как и мои слуги. Тогда явилась Линда. Она сказала, что меня от этих кошмаров может спасти только более стойкая перед невзгодами женская душа. С того дня каждые пятнадцать лет я требую себе молодых девушек. Когда приходит очередная жертва, мне становится легче, страшная сила замка перекидывается на нее, и на время ко мне приходит облегчение. Я понимаю, насколько ужасно это звучит, но… ты понимаешь, что я чувствовал. Один в замке, под гнетущим чувством вины, среди кошмаров…

– Я понимаю, – тихо ответила Камилла. И, помолчав, добавила. – Ты виноват, не спорю. Но каждый человек заслуживает прощения, особенно, если он раскаивается.

– Спасибо, – прошептал Себастьян.

– Что стало с Линдой? Она жива?

– Я не знаю, – признался он. – Но больше она не приходила. Надеюсь, ее больше нет.

– Скажи… А тебя никак нельзя освободить от этого заклятия?

– Можно. Но это самая жестокая его часть. Освободиться я могу. Если я полюблю девушку, я снова стану человеком. Но… Тогда я забуду все. Ее, те дни, что мы проводили в замке, мое прошлое. До этого мне, можно сказать, везло. Потому что ни одна девушка не выдерживала испытаний. Но потом вдруг появилась ты. И теперь мне страшно, Камилла.

Глава 9

Тем вечером они больше не сказали друг другу ни слова. Камилла ощущала присутствие Себастьяна, но также чувствовала и то, что он больше не хочет говорить. Да и ей нечего было сказать. Страх хозяина замка передался девушке. Только теперь она поняла, что влюбилась в него. Как и когда это произошло, – она не знала, но понимала, что у них, стараниями Линды, нет будущего. И от этого было больно.

Камилла и Себастьян, не сговариваясь, постарались забыть этот разговор, перенести его на неопределенное время. По вечерам они продолжали вести увлекательные беседы, шутили и смеялись. Чем хозяин замка занимался днем, девушка не знала. И не спрашивала, боясь раскрыть очередную страшную тайну. Камилла старалась находить себе занятия, чтобы отвлечься от мыслей о Себастьяне и его жизни. Она продолжала открывать новые комнаты, иногда ей казалось, что им нет конца. В одной она нашла мольберт с кистями и красками и начала рисовать. Художник из девушки был тот еще, но сам процесс успокаивал. Со временем у нее даже начали получаться вполне хорошие картины.

Комнату с портретами пленница замка по-прежнему обходила стороной. Ведь теперь она знала, кто на них изображен. И если на Себастьяна влюбленная Камилла готова была любоваться часами, смотреть на Линду она боялась. А вдруг эта ведьма еще жива? Вдруг она сможет что-то с ней сделать через свой портрет?