Звездная Ласточка

На белом лице Станко жили одни глаза. Я даже на расстоянии чувствовал, какой ужас вызвали в нем слова Стеллы. Он подумал, что так и с моди поступают. Ликвидируют в случае брака. Стелла заметила состояние Станко и насмешливо сказала:

– Нет, мод. С вами так не поступают. Неудачных индивидуумов не ликвидируют. Если модификация не удалась, что случается очень редко, ребенка отправляют в специальный интернат, и он растет вместе с обычными детьми. Но под наблюдением – вдруг изменения проявятся позже.

Станко слегка расслабился.

– Пойдемте на склад! – женщина встала с места.

Она оказалась высока, стройна, с правильной осанкой, с короткой стрижкой, не скрывающей два вживленных чипа. Интересная женщина, я бы не прочь познакомиться с ней поближе.

Я гордо выпрямился, одернул халат и незаметно поправил вьющиеся волосы, доставлявшие мне немало хлопот, но Стелла не обратила на мои старания никакого внимания.

Склад представлял собой небольшой сенсорный терминал. Стелла поколдовала над пультом управления, и на экране возник бокс, в котором содержали царевича. Довольно уютное помещение, с точки зрения инсектоида. Много оранжевого песка, глиняный домик, небольшой оазис, колодец с водой и маленькое озерцо. Курорт для коккулюса, хоть в этом бедняге повезло.

– Исследуемый под номером сто двадцать четыре проживал в нано-клетке год назад, и как вы сами понимаете, сейчас здесь живет другой индивид. Но от прежнего хозяина кое-что осталось. Искин, выведи на экран личные вещи модифика.

– Но царевича не успели модифицировать! – в ужасе воскликнул Станко.

– Это рабочий термин, – пожала плечами Стелла. – Не обращай внимания.

На экране появились несколько предметов: кружка, миска и небольшая свистулька, вырезанная из дерева.

– Это все. Больше у коккулюса ничего не было. Приборы для еды и питья ему выдали. Свистулька – единственный предмет, принадлежащий лично инсектоиду, он хотел забрать ее с собой, но не нашел. Выбирайте, что хотите.

– Я возьму свисток, – сказал Станко.

– Сейчас его доставят. Надеюсь, вы понимаете, что, свисток лежит у нас давно, – сказала Стелла. – Несмотря на аккуратное хранение, запах мог и не сохраниться.

– Бубри учует, я уверен, – ответил мод.

Стелла посмотрела на него с интересом, хотела что-то спросить, но сенсор мигнул зеленым, и из окошка выпала прозрачная капсула со свистулькой.

– Вакуумное хранилище! – воскликнул Станко с восхищением. – Запах запечатан. Я найду бубри!

– Какой приятный молодой человек, – улыбнулась Стелла. – Не хотите перевестись к нам в охрану?

– Спасибо, мэм, я польщен, – ответил мод. – Но это невозможно.

– Жаль, – вздохнула Стелла.

Обратно мы поднимались молча, а как вышли из лифта, шеф угрожающе сказал:

– Забудьте обо всем, что видели. Не ваше это дело. О наказании я вам говорил. Особенно ты, слышишь, мод. Если в тебе заговорит совесть, и ты кому-нибудь расскажешь, я даже из крио-тюрьмы сделаю так, что никто из вашего отряда не выживет.

Станко не удостоил его даже кивком. Я надеюсь, что он никому не проговорится, жаль, если погибнет такой толковый парень.

– Хочешь перекусить? – спросил я мода.

Тот угрюмо молчал.

– Станко, – нерешительно сказал я. – Я понимаю твои чувства. Но мы с тобой лишь пешки, если мы надумаем протестовать, нас сметут с доски вместе с другими незначительными фигурами. Если не хочешь обедать, я попрошу помощницу, и она принесет нам бутерброд и кофе. Перекусим и отправимся в Пустыню.

Станко кивнул:

– И воды, пожалуйста.

Вскоре явилась моя помощница Иззи. Она обновила макияж и надела короткий халатик. Все-таки симпатичный парень понравился ей, и девушка решила закрыть глаза, на то, что он мод. На Негев такая скучная жизнь, вот молодежь и развлекает себя как может.

Станко неожиданно оживился, незаметно опустошил всю тарелку с бутербродами, выпил две чашки кофе, забыв про воду. Еще бы! Мы сами выращивали великолепный экзотический кофе Оранж-модифик Негев-03. Копи Люпак – был такой сорт кофе в древности, известный тем, что зерна, пройдя обработку в желудках циветт – маленьких зверьков, выходили наружу естественным путем и после очистки шли в продажу. У нас зерна кофейного дерева служили пищей для личинок огромных оазисных ос. Насекомые модифицированные, конечно, вряд ли обычной осе придет в голову кормить своих личинок горькими кофейными зернами. А наши личинки обожали предложенное угощение, съедали все, окукливались, вот из коконов мы и делали восхитительный напиток. Я думаю, что Гленн Айтвуд приторговывает нашим кофе, потому что последнее время осы плодятся и таскают зерна, как заведенные, а кофе в лаборатории не прибавляется.

Итак, Станко так расхваливал напиток, что Иззи щедро отсыпала ему в банку ароматного темного порошка и уверила мода, что подарок дождется его по возвращению из Пустыни. Станко обаятельно улыбнулся покоренной девушке, и мы пошли в огромный вольер, представлявший собой огороженный участок Негев. Мод почему-то решил, что Шмулька прячется именно там.

Спасение Шмульки

Мы шли в Пустыню. Так называлась большая терраформация, где ученые создали несколько природных зон планеты Негев и тем самым достаточно точно воспроизвели животный мир, который отлично прижился и развился без человеческого участия.

Я постепенно отходил от увиденного в секретной лаборатории. Несмотря на строжайший запрет Всегалактического Союза, генетики по-прежнему проводят эксперименты по модификации живых организмов. Конечно, они учли печальный опыт предшественников, перенесли опасную лабораторию в подземелье, установили мощную охрану, тщательно следят за полученными результатами, вовремя уничтожают брак, но бедные монстры, получившиеся в результате неудачных вмешательств в геном, показались мне созданиями преисподней, а ученые – вивисекторами. Я не верил, что все это делается для блага цивилизации и был согласен с Всегалактическим Союзом о полном запрете жестоких исследований и.

Я долго думал и сомневался: сказать ли Мири о том, что происходит на нижних этажах научной станции, но только после нескольких чашек местного кофе наконец принял решение. Я ничего не скажу. Жизнь моих друзей превыше всего. Ну, свернут лабораторию на Негев, откроют в другом месте. Мало ли в Галактиках заброшенных планет, заселенных вырождающимися колонистами. Они обрадуются любой лаборатории, хоть по производству чертей, лишь бы организаторы адского полигона слегка улучшили их жалкие условия существования.

Итак, кофе, бутерброды и Иззи – симпатичная помощница Шмуэля прочистили мою голову, я решил не думать о секретной лаборатории и сосредоточился на поимке бубри.

Шмуэль всю дорогу бубнил о правилах поведения в Пустыне: не шуметь, песок не ворошить, животных не пугать и вообще лучше никуда не ходить и не дышать, потому что в Пустыне сформирована устойчивая экосистема с минимальным воздействием извне.

Я слушал невнимательно, так как план уже созрел. Я не собирался бродить по Пустыне и уж тем более рыться в песке. Я хорошо понимал, сколько труда вложено в терраформацию, раз уж сотрудники научной станции не отправились туда искать бубри. А ведь Шмулька именно там.

Я представил себя Шмулькой. Станко Ковалевич исчез, а остался Шорк, маленький охранник, верно служивший своему хозяину. У меня серая шкурка и на ней рыжие завитки, они живые и цветут. Шогги, которые последнее время бродят по городу, говорят, что я плохо пахну, но амма – мой хозяин – этого не замечает. Я рядом с хозяином с самого рождения, мои завитки еще не цвели, я плохо вижу и только чувствую восхитительный запах амма. Говорят, что я нужен для какой-то цели, но пока не знаю – для какой. Я еще молод, много бегаю, и так горжусь высокими и красивыми прыжками за летающими мбембе. Однажды я промахнулся, упал на камень и сломал лапу. Амма долго причитал надо мной. Я изо всех сил пытался сказать ему, что лапа скоро срастется, но хозяин все равно расстроился. Пришли шогги, странные, непонятно пахнущие, существа в черной гладкой шкуре, и хозяин отдал меня им. Я оказался негодным охранником, от меня отказался хозяин. Моя душа наполнилась горем, но я надеялся, что амма одумается. Иголка внезапно кольнула лапу, и я уснул. А когда очнулся, лапа уже не болела, но я как будто умер. Я чувствовал твердые чужие нити в лапе и знал, что не смогу сделать для амма то, что он от меня ждет. Шогги не обижали меня, заботились, хорошо кормили, называли смешным именем. Но амма не пришел за мной. Я лег и приготовился к смерти, но добрый дух открыл дверь норы, в которой меня держали шогги, и я выбрался наружу. Я учуял Пустыню и побежал в родные пески. Шорк не останется в чужой норе, он умрет на воле!

– Станко! – толкнул меня Шмуэль. – Мы на месте, очнись!

Я встряхнулся. Итак, бубри выбрался из клетки и нашел единственное знакомое ему место – родную пустыню. Я точно знал, что Шмульке кто-то помог, и скорее всего, этот кто-то – Оливия. Зачем ей вредить ученым – непонятно. Если свадьба царевича не состоится, то научную станцию закроют, но ей с этого какой прок? Кстати, вход в Пустыню бубри тоже открыл неведомый помощник, потому что попасть туда оказалось не просто. Совсем не просто. Идентификация, дезинфекция – и только после этого шлюз запустил нас в Пустыню.

Жара обрушилась сразу и без предупреждения. Шмуэль сначала вытаращил глаза и задохнулся, но вскоре отрегулировал защитный костюм и тревогой посмотрел на меня. Я немного жалел, что пренебрег защитой, но моди неплохо переносят перепады температуры, а шлем мог ухудшить обоняние и слух. Я поторопился запустить терморегуляцию и вскоре испытывал лишь небольшой дискомфорт.

Шмуэль смотрел на меня с восторгом и завистью. Я давно привык к этому. Люди часто завидуют моди, когда мы используем свои способности, но к улучшенным свойствам нашего организма прилагается опасная работа и почти полная невозможность распоряжаться своей судьбой. Я, например, хотел бы стать биологом или генетиком, но это неосуществимо, несмотря на то, что я умудрился дистанционно получить диплом престижного Колумбийского университета. Моди охотно принимают в учебные заведения, почему бы нет? Но за обучение мы платим из своей не очень большой зарплаты.

– Станко, – раздался приглушенный шлемом голос Шмуэля, – ищи бубри. Нам еще надо отвезти его царевичу. А перед этим убрать модификацию. Скоро стемнеет, а я побаиваюсь находиться в Пустыне вечером.

Не тратя время на разговоры, я кивнул и огляделся. Впереди расстилалось безбрежное оранжевое море песка. Юрко бегали ящерки-мбембе, прыгали колючники – интересный вид местной полуразумной фауны, в розоватом небе летали рептилоиды.

– Может, Шмулька отправился в оазис? – спросил потерявший терпение генетик. – Там хотя бы вода есть. Но оазис далеко, километра два пути, вездеходы в Пустыне не разрешены, только в случае ЧП. Объявить чрезвычайную ситуацию?

– Нет, Шмуэль, твой тезка здесь. Он пришел в пустыню умирать, я уже говорил. Бубри не мог уйти далеко. Теперь помолчи пожалуйста, я буду слушать.

– Слушать? – переспросил ученый. – Ах, да, улучшенный слух входит в модификацию. Что ж, слушай, а я посмотрю.

Я пожал плечами. Прислушивающийся мод – зрелище малоинтересное. Но Шмуэль глядел на меня с любопытством, хорошо заметном даже сквозь защитную маску. Я нашел удобный бархан и сел на горячий песок. Мозг заработал с неуловимой быстротой, определяя поступающие в нос молекулы запахов, а в уши – вибрации звуков, и давал им знакомые названия.

Звенящий зной и нагретый песок забивали все, но вскоре я стал различать малейшие нюансы: прошмыгнувшая ящерица, медленно ползущий по своим делам жук, оса с остро пахнущим кофейным зерном в жвалах – я мог читать пустыню как книгу. Но где же Шмулька? Маленькое испуганное животное, решившее погибнуть, но не пойти к хозяину с испорченным телом. И вскоре я почуял его! Молекулы страха проникли в нос, и я пошел на источник запаха, как собака-ищейка. Шмуэль поплелся за мной. Идти оказалось нелегко, ноги вязли в песке, ветер гнал в лицо жар и, усиливая запах, сигналил, что мы идем в верном направлении.