Когда часы пробьют вчера

А у меня их с утра было целых два! И это я ещё даже из комнаты не вышла!

Первым позвонил какой-то несчастный с Беркута – этот блаженный решил, что сумеет заговорить меня так, что я испугаюсь, что мою связь заблокируют прямо сегодня, расскажу ему код из сообщения, и тю-тю денежки со счёта. Тютюкать с моей карты нечему, у меня её в принципе нет, но когда это мешало поделиться радостью, в смысле – гадостью, с ближним, в смысле – с дальним? Тем более что времени у ребят, мотающих срок на Беркуте…

Вот кому не помешали бы услуги временщиков – я бы и даром вернулась в прошлое каждого из них и предупредила, чтоб завязывали.

В итоге бедолага бросил трубку, а когда я перезвонила – хладнокровно меня отверг – кинул в гавёный чёрный список.

Следующему не повезло оператору. И я сейчас не о работе, где приходится выслушивать идиотов, я о конкретном, к которому попал мой бесценный звонок. Их хвалёная защита от спама не защитила ни меня от скучающих арестантов, ни уже их самих от не выговорившейся меня. Она мне даже предложила бесплатную психологическую помощь по телефону, и я уже думала согласиться, и мне уже даже авансом полегчало… надо было ей всё испортить, добавить, что это финансируется тетрархом Совиным! Тут уж никто бы не выдержал, а я даже не пыталась…

Звонить и проверять, пополнила ли я ещё один чс, не стала. Должна же оставаться в девушке какая-то загадка? Вот и я решила погодить.

А пока годила, упаковалась в фантастическую юбку – невесомую, до самых пяток, цвета выгоревшей под солнцем травы на Вороне, закончила макияж и уже выходила из комнаты, когда пришло сообщение.

– Что за гавёный день! – заблокировала экран, чтобы перевести дух.

“Я вижу, что Вы прочитали”.

“Почему не отвечаете?”.

“Потому что Вы мошенница?”.

Мошенников развелось – один хлипче другого – глядишь, и посыпется.

Скандала хочется до чесотки! Устоять было тем сложнее, что срач в переписке – вообще мой любимый вид срача. Тормозит только то, что предъявительница претензий пришла ко мне гадать по рекомендации, её подружке я с точностью сказала, где именно ей нужно оказаться через полчаса, чтобы встретить своего… пусть будет принца на белом мазмобиле. Слить эту – самой себе закрыть трафик клиенток.

Подавила вопль всевышнего: “что искушаете Меня, лицемеры?”.

Стала долго и обстоятельно объяснять ей всякое-чего. Что будущее – картина непостоянная, и то, что увидела я – было одним из множества его вариаций. Обстоятельно – чтобы не слетела с крючка, долго – потому что одной рукой, вторую я совала то под кран с водой, то в волосы, не прекращая утреннего таинства – слепить из гавёного гнезда причёску.

– Сашка, снова закуталась в свои тряпки, – вылавировал из кухни сосед. – Чпомс! – заржала эта скотина.

Нет, ну что я удивляюсь?! Неужели я до сих пор верю, что скалка способна научить чему-то хоть одного мужика? Вот он – наглядный пример, что нет. Извилины не кудри – их так легко не завьёшь. Хотя и здесь, и там, природа играет важную роль.

– Слышь ты, тетрарх на минималках! – пока я потирала спину, зудящую от стрельнувшей соседом застёжки лифчика, из кухни высунулась Тесса. – Сашка, чай пьём?

А чем это, я, собственно, её потираю?

– Вот же! Гавёный день! – других слов в моём небогатом лексиконе не нашлось. Ну какую руку мой, вовлечённый в изысканную ругань мозг, мог отправить чесать спину? Естественно, не ту, что уже чешет волосы!

Я выдернула мазфон из-под струи воды, в секунду его разобрала и принялась тщательно протирать все детали.

– Зря, Сашка, – вытянулся на стуле Тессин муж. – Надо и его, и аккумулятор в крупу. Пока чаю попьём, успеет высохнуть…

Точно! Успеет!

А точнее – не успеваю! Или успеваю? Время-то я так и не глянула!

И уже хотела было спросить, но закрыла рот.

От неминуемой расплаты Фоку спасло только то, что я успела успокоить клиентку.

– Который час?

Фока ответил. Что ж, даже минут пятнадцать у меня есть, чтобы ты, козёл гавёный, навсегда перестал тянуть ко мне свои руки.

– Что? Как дела в мобильном мире?

– Ты прикинь, к нам вчера такой мазурик пригнали на перекраску – закачаешься… – пока он заливался соловьём, я помогла его жене разлить чай, а когда ставила перед нашим доморощенным самцом тарелку с бутербродами, то ой! чуть не упала прямо на него. Этот абориген даже моргнуть не успел, как я уже залпом, не садясь, осушила свою чашку.

– Всё, ребята, я побежала, опаздываю…

– Эй, Сашка! – спохватилась подруга. – А ты чего вообще? Куда так рано-то?

Я лишь мстительно улыбнулась: вот за то, чтобы ты, лучше мужика своего воспитывала. Пусть мучается до вечера, а там я придумаю, что рассказать.

Через мгновенье я уже неслась на всех парах.

– Дедушка Михай, – расплылась в улыбке перед соседом. Не то, чтобы я так рада видеть маленького, сухонького человечка в тюбетейке, сколько тому, что он, как и все люди его возраста, не спит подолгу. Вот и сегодня – ещё ночная холодрыга не сползла с Совы, а двери его ломбарда уже нараспашку. – Сейчас Тесса с Фокой выйдут на работу, – я кивнула на дверь нашего двора, прекрасно просматриваемую из-за его стойки. – Вы позовите его, скажите, что у вас есть кое-что, что ему очень нужно, там всякое-чего, – из-под блузки я достала потёртый соседов мазфон. – И денег с него возьмите обязательно, иначе урок не усвоит.

– Много?

– Мне на проезд.

Старик понятливо вытащил купюру – на поезд в оба конца к центру Совы хватит как раз.

Что такое три скандала, кровная месть сразу двоим и, вероятно, сломанный мазфон? – да ерунда это. Вот поездка в толпе клерков, отчаянно спешащих в своих дешёвеньких костюмчиках со своими гавёными жижами в бумажных стаканчиках, по своим конурам на высоких этажах центра мегаполиса – вот настоящее испытание для Вороновой.

Лучше буду думать о том мазмобиле, что пригнали в сервис, где работает Фока. С каких это пор они стали устанавливать камеры внутри?

Потрёпанная, но не растоптанная, несмотря на попытки каждого встречного, очень важного представителя офисного планктона, растоптать меня взглядом – приближаться они остерегаются, что само по себе неслыханно разумно, на мой взгляд.

Попытки провалились – из вагона я вышла целой и невредимой, на станции консорциума. Я всё ещё пыталась развидеть импозантную даму, которая уселась на собственный стул прямо напротив меня. Цель этой находчивой особы занимала меня до сих пор – заколдовать мои руки, с которых она не сводила взгляд, и дёргалась каждый раз, стоило мне ими шевельнуть, или… собственно, придумыванием альтернативы я как раз и занималась, когда:

– Сашка, так его за ногу, ты почему не абонент? Сколько можно ждать?

– Ай, золотой! Ну зачем нам эти мазфоны? Когда вот ты, вот я. И поглядим, и поговорим всякого-чего. Позолоти, касатик, ручку, всю правду расскажу, ничего не утаю.

– И тебе привет, – комиссар в штатском прекрасно гармонирует с толпой, живыми массами передвигающейся короткими перебежками от светофора до светофора. Сунул руки в карман: – что с мазфоном?

– Намочила, сохнет.

– Эх, свалилась на мою голову! Пошли!

Пошли, будто я против.

Пока я прохлаждалась в подземке, на улице стало ощутимей жарче. Ощутить это пришлось моим туфлям, точнее, одному, точнее – каблуку, который прямо перед дверью-вертушкой ввяз в расплавленный асфальт. На беду, слава Господу, не мою, из двери как раз выходил первый, но не последний на сегодня блондин. Тот, жестикулируя, что-то рьяно объяснял собеседнику в гарнитуру наушника, когда налетел на меня.

Не будь я натренирована годом ночных упражнений с одним из таких вот, мне обязательно стало бы плохо. Но мне стало хорошо. Особенно похорошело, когда он, чуть не сбив меня с ног, послал к чёрту собеседника, распрощавшись в приказном порядке, ощупал меня на предмет повреждений, мои руки на секунду оказались на кармане его рубашки…