В плену королевских пристрастий

– Ну и почему ты не принесла мне его, мерзавка? – шагнув к горничной, она схватила ее за косу и сильно дернула, заставляя ту низко склониться перед собой.

– Простите, Ваша милость, я не знала где Вас искать и оплошала… Простите. Если позволите, сейчас бегом принесу.

– Еще чего удумала, с ребенком на руках она бегать будет. Совсем что ль ум отнялся? – Изабелла еще раз дернула косу горничной.

– Виновата, простите… Не серчайте, Ваша милость. Я лишь туда бегом, а обратно потихонечку, Ваша милость… Вы же знаете, я всегда стараюсь, чтоб хорошо ему было.

– У тебя старательность-то, лишь после порки бывает. Вот как выпорют тебя хорошенько, ты и старательная, и послушная. А время прошло, и снова ветер в голове. Все, пошла, вон. Толку от тебя… Сама к нему поднимусь, – она отпустила косу горничной и с силой оттолкнула ее от себя.

– Ваша милость, – горничная, отшатнувшись, сразу встала на колени, – Вы не сказали, мне наказание идти принять или простили Вы меня.

– Простила, – даже не взглянув на нее, бросила на ходу графиня, направляясь в свои покои, – только отныне твое место при кухне. Скажешь Рону, что я велела, чтоб он туда тебя определил.

И услышала скорее обрадованный, чем расстроенный, ответ: – Да, Ваша милость, как скажите.

Вернувшись в столицу, король прошел к себе в кабинет и какое-то время размышлял над событиями последнего времени, вспоминая и свой последний разговор с Алиной и все, что случилось после этого.

Обдумывая поведение сына, он вдруг понял, что после его свадьбы больше ни разу не видел его супругу. Марк регулярно присутствовал на советах, несколько раз сопровождал его во время охоты, был на всех пирах, но всегда без Катарины. На все его вопросы сын отвечал, что принцесса неважно себя чувствует и не придет. А когда он однажды стал настаивать, пояснил, что та очень тяжело переносит беременность, и до рождения ребенка вряд ли будет выходить в свет. В последнее время Марк научился уверенно отказывать ему, причем, старательно подчеркивая, что уважает его власть, и лишь обстоятельства вынуждают его отказать. В нем теперь чувствовалась такая внутренняя сила и уверенность, что Артур не сомневался, что сын может быть достойным наследником, и радовался, что тот не стал его соперником. Он явственно ощущал, что в случае их противостояния сломить принца было бы практически невозможно, только физически уничтожить или погибнуть самому.

Сейчас то, что Марк ни разу нигде не был с Катариной, но при этом не просил врача для нее, показалось Артуру несколько странным. Ему припомнились убежденные слова Алины, обращенные к Катарине, о том, что Марк не любит ее, и ее жизнь с принцем будет пыткой для нее. Тогда он подумал, что Алина, ради того, чтобы добиться своей цели решила запугать дочь. Однако сейчас смутные подозрения начали тревожить его. Марк не был похож на влюбленного и ни разу, ни при каких обстоятельствах, сам не упоминал о супруге и ни о чем не просил для нее. Артур подумал, что даже не видел ни разу, чтобы Катарина гуляла, хотя во время беременности ей это было необходимо.

– Надо будет навестить ее и настоять, чтобы ее посмотрел врач, – подумал он и, решив не откладывать визит, решительно встал и направился в апартаменты принца.

– Его Высочество недавно ушел, и вероятно вернется нескоро, он сказал, что уходит в город, – доложил, вытянувшийся перед королем, охранник у дверей, ведущих в комнаты принца.

– Принцесса ушла с ним? – уточнил король.

– Нет, Ее Высочество из комнат не выходит совсем. На моей памяти ни разу не выходила. Ты не видел, чтоб выходила она когда-нибудь? – охранник вопросительно взглянул на напарника.

– Нет, я тоже не видел, чтоб принцесса выходила, – подтвердил тот.

– Тогда я навещу ее, – король подождал, чтоб охрана распахнула двери, и шагнул внутрь.

В комнатах принца было пустынно и никого не было. Обойдя все комнаты и не обнаружив никого, король дернул ручку двери ведущей в спальню, однако дверь была заперта. Он постучал, но никто не отозвался.

– Занятно, – пробормотал король.

Он отошел в сторону и хотел уже было дернуть шнур вызова слуг, но потом передумал, вернулся к двери и, достав из кармана отмычку, осторожно вставил ее в замочную скважину, покачал ей из стороны в сторону, затем осторожно провернул, и после этого открыл дверь.

Оказалась, что спальня тоже пуста.

– Все занятнее и занятнее, – усмехнулся король и стал внимательно осматривать ее. На спинке стула висело небрежно перекинутое женское платье, на сиденье стула лежали женские чулочки, а под ним стояли туфельки. Король осторожно кончиками пальцев коснулся чулочков и чуть сдвинул их, а потом чуть приподнял край платья над стулом. Тонкий слой пыли на полировке стула указал ему, что и платье и чулки так лежат довольно давно.

Король озадаченно хмыкнул и шагнул в сторону гардины, скрывающей гардеробную комнату. Отодвинув ее, он с удивлением заметил, что дверь в гардеробную явно заменена на более массивную и хорошо укрепленную, а запирает ее крепкий засов.

Отодвинув засов, он распахнул дверь и замер на пороге. В большой гардеробной комнате не было абсолютно никаких вещей, зато в самом дальнем углу, испуганно сжавшись и щурясь от света, ворвавшегося из ярко освещенной вечерним солнцем спальни, на полу сидела девушка с распущенными волосами, в которой король с трудом узнал Катарину. Она была босая и надета на ней была лишь тонкая сорочка, местами разодранная и окровавленная, а руки ее были связаны за спиной. Рядом с ней на полу валялась плеть.

– И чем же позволь узнать, ты так разгневала своего супруга, что он решил столь сурово наказать тебя? – удивленно спросил король.

Катарина поспешно приподнялась, а потом встала на колени:

– Ваше Величество, я умоляю Вас, отдайте меня в монастырь. Я, – она всхлипнула, и из глаз ее потекли слезы, – я недостойна Вашего сына. Отдайте меня туда, иначе он меня убьет.

– Ты можешь объяснить, что произошло?

Катарина потупилась и молчала, лишь из глаз ее беспрерывным потоком лились слезы.

– Его же рядом нет, расскажи все как есть, больше я ведь все равно тебя не накажу. Чего ты боишься?

Катарина заплакала сильнее, но ничего не говорила.

– Не хочешь говорить, не надо, я тогда уйду, и разбирайся с ним сама, – раздраженно проговорил король и взялся за ручку двери.

– Вы все равно не поверите… Он сказал, что обвинит меня в колдовстве и меня сожгут как колдунью, если я расскажу… и я все равно ничем не смогу это доказать.

– Рассказывай, не бойся. Если я не поверю, я обещаю, будем считать, что ты мне ничего не говорила. Говори.

– Он заставляет меня снова вызвать демона, который преследует меня, после того, как я матушку убить хотела.

– А ты что?

– А я не могу…

– Не хочешь или не можешь?

Катарина вся сжалась и захлебываясь слезами с трудом проговорила: – Сначала я отказывалась, пока он просто бил меня, но потом,… потом, когда он каленым железом пытать меня стал, я не смогла больше терпеть… я прочла все, что он дал мне… Только не получилось у меня ничего… не пришел он. Господь, видно сжалился надо мной и отвел его от меня. Только он не поверил, что я не смогла, подумал, что я нарочно сделала что-то не так… Избил еще и сказал, что узнает, что я не так сделала и все равно заставит… А если не буду делать, что говорит он, или попробую рассказать кому-то, то он сам обвинит меня в колдовстве, и меня казнят.

– Зачем ему демон?

– Не знаю, Марк не говорил. Но, наверное, убить кого-то, демону это не сложно. Он сам мне об этом говорил.

– Кто? Марк?

– Нет, демон, – немного замявшись, ответила Катарина. – Он сказал, что все сделает для меня, если душу свою ему отдам.

– Ты разговаривала с демоном?

– Мне матушка его показала, чтоб увидела я его и поняла, на что душу могу свою обречь…

– Алина его что, тоже видела?

– Она не только видела, она меня от него защищала. Он боялся ее и уходил. И по ее молитве я его увидела…

– То есть она знала, что тебя преследует демон, и ты всегда можешь его позвать?

– Ну да… Только я не хочу… совсем не хочу его звать… я и не помышляла никогда о том, я душу спасти хочу, а не ему ее отдать… Я не хочу в ад… – Катарина взахлеб заплакала.

– Хватит рыдать, скажи лучше, ты говорила о том, что можешь вызвать демона Марку?