Хроники Птицелова

5-й ящик. Резинка для волос, голубая с золотой нитью

6-й ящик. Упаковка бумажных полотенец

7-й ящик. Зубная нить

8-й ящик. Стопка чистых, неровно нарезанных листов

9-й ящик. Пять ключей в плохом состоянии, ржавые, с обломанными бородками

10-й ящик. Наждачная бумага

11-й ящик. Золотистая заколка в виде цветочного побега

12-й ящик. Ортофосфорная кислота

3-я дверка. Старая чашка с отколотым краем

4-я дверка. Скелет маленькой птички без черепа

5-я дверка. Четыре зубные щетки, новые

6-я дверка. Две бутылки с жидким мылом

Второй шкаф

1-я дверка. Два провода от электроприборов

1-й ящик. Лекарства

2-й ящик. Несколько маленьких синих птичьих перышек и одно большое белое перо

3-й ящик. Три маленьких молитвослова в непромокаемых обложках, на разных языках

4-й ящик. Прядь светлых волос, с одной стороны коричневатого цвета

2-я дверка. Емкость с растворителем

5-й ящик. Закрытая металлическая коробка с иероглифической надписью

6-й ящик. Маленькая крестовая отвертка

7-й ящик. Кожаный браслет с серебристыми колокольчиками

8-й ящик. Осколки кафельной плитки

3-я дверка. Две коробки мела

4-я дверка. Три лампочки

Я быстро выдвигала и задвигала ящички, открывала и закрывала дверки, а потом снова принялась водить расческой по волосам. Шалость удалась, но чувствовала я себя удрученной. Ничего из ряда вон выходящего в шкафу не обнаружилось, только резинка, заколка и браслет, определенно женские вещи, заставляли щемить сердце, болящее за тебя. Наверное, это принадлежит той, что оставила шрамы на твоем лице. Ты так и не смог расстаться с этими вещами, и я хорошо понимала, почему: от Него у меня тоже что-то осталось, не помню, что. После Его ухода я боюсь подходить к полке, где некогда лежали Его вещи.

Мне вспомнился Он, шедший к моему подъезду, и меня затошнило от боли и страха за себя, за свою изломанную и все еще не сросшуюся душу.

Я закончила приводить себя в порядок и покинула ванную с таким видом, словно никакого шкафа для меня не существовало. Мы с тобой в неловком молчании выпили – я кофе, а ты горячий шоколад; в неловком молчании собрались и вышли на улицу, сели в машину и двинулись в путь. Ты видел, что я расстроена, но ничего не говорил. Однако по твоим рукам, крепко сжимающим руль, было понятно, что ты напряжен и разрываешься какими-то противоречиями. Неужели и это от моей простой просьбы?

– Почему ты не захотел читать мне?

Иногда нет ничего лучше прямого вопроса, но твой ответ ничего толком не прояснил.

– Я посчитал, что не стоит, – сказал ты.

– Но ты ведь читал на кладбище. А рядом со мной не захотел.

Ты так резко затормозил, что, не будь я пристегнута, могла влететь головой в стекло. Благо дорога оказалась пустой. Твой взгляд, брошенный на меня, был изумленным и немного испуганным.

– Ты… Ты была там? – пробормотал ты. – Ты видела? Слышала?

– Да, – сказала я. – Я искала тебя, твоя соседка сказала, что ты на кладбище, и я поехала туда, заслушалась и уснула. Проснулась ночью, было очень холодно и страшно… Твой Ангел привез меня оттуда к тебе. Хотя сначала не хотел, – пожаловалась я. – Он сказал, что мне лучше оставить тебя в покое.

Ты вздохнул и устало провел ладонью по лицу. Тронул машину с места, но не проехал и пяти минут, как снова остановился.

Мы опять долго молчали, только на этот раз не неловко. Я ждала твоего ответа, а ты решал, что и как мне сказать. Твои пальцы нервно барабанили по колену, взгляд не отрывался от лобового стекла, с другой стороны которого застучали капли начинающегося дождя. Вскоре весенний ливень хлынул в полную силу, и ты заговорил.

– Он хочет оградить меня от неприятностей. Сама понимаешь – шрамы, стена. Это не должно повториться.

– Но мы дали обещание, – напомнила я. – А раз должно быть все, кроме самого главного, то и чтение – тоже! Ты ведь так потрясающе читаешь.

Ты внимательно посмотрел на меня.

– Ты знаешь, кому я читал?

– Не знаю, – я не задавалась этим вопросом и задумалась. – Кроме тебя, я на кладбище никого не видела. Только старика – он вывел меня к воротам. Ему?..

Ты засмеялся.

– Помнишь, мы говорили о том, что мертвых якобы нужно оставлять мертвецам?

– Да. Ты сказал, что так не получится, и мертвым нужна помощь живых.

– Верно. Я знаю об этом не понаслышке, потому что им помогаю я.

И ты рассказал мне потрясающую и трогательную историю о том, что это Ангел попросил тебя стать таким; что почти все мертвые так или иначе привязаны к своим останкам и им ужасно тяжело коротать века в тишине кладбища, поэтому ты, Чтец, читаешь им, и они благодарны тебе за это; что на кладбище лежат самые разные люди, и потому приходится знать все языки на свете, чтобы никто не остался в обиде, даже какой-нибудь забытый воин древнего Троеграда, чье тело оставили на поле боя товарищи, и оно сгнило в земле, после ставшей городским кладбищем; что старик вовсе не был твоим слушателем, то есть был, но не так, как думала я, – он тоже Чтец, но время его давно ушло, и вскорости ты должен совсем сменить его, как только тебя сочтут готовым; что именно поэтому ты не захотел читать мне, потому что подумал, что это неправильно, ведь ты читаешь только мертвым, а я жива, и тебе совсем не хочется, чтобы я была твоим слушателем, тогда я считалась бы немножко мертвой, потому что лишь таким ты и читаешь, а ты хочешь, чтобы я непременно была живой.

Закончив рассказывать, ты продолжил везти меня к моему дому, и я уже совсем не обижалась, понимая, что тебя остановило и почему ты не стал мне читать. Но что-то не давало мне покоя, обрывки мыслей настойчиво бились в сознании, стремясь связаться в одну цельную, и когда машина остановилась у подъезда, это наконец произошло.

– Я знаю! – сказала я. – Давай мы будем читать вместе.

– Что? – удивился ты.