Идолки́

Девушка положила свой подбородок ему на плечо, через минуту она сказала:

– Какой прекрасный отсюда вид.

Саша улыбнулся.

– Да, – тихо проговорил он.

Тата поцеловала его в шею, и он закрыл глаза.

– Пожалуй, на сегодня хватит, – прошептала она, и, медленно опустив руки, вернулась к деревьям.

С тех пор Тата каждый вечер стояла с ним у обрыва, держа Сашу за руки и наслаждалась закатным солнцем.

– Хочу забраться в твою душу, свернуться калачиком и заснуть там под твоё дыхание, – сказала она, положив свою голову ему на плечо, кудрявые волосы рассыпались по его спине.

Саша улыбнулся, поглаживая её плечи.

– Ты уже там.

– Мне нужно навсегда.

Они долго молчали, смотря в небо.

– Как ты думаешь, что самое главное в отношениях? – спросила Тата Сашу.

Он долго молчал, а потом ответил.

– Наверное, самое главное – это не потерять себя. Когда ты рядом с кем-то, важно остаться собой.

– Что это значит? – уточнила девушка.

– Это значит, что человек не должен раствориться в другом человеке, у него должны остаться свои собственные мысли, свои интересы, друзья. Понимаешь?

– Да, – задумчиво ответила Тата.

– А ты что считаешь самым главным в отношениях? – спросил он в ответ.

– Любить, – ответила Тата.

– А что, по-твоему, значит любить?

– Это значит всем сердцем стремиться быть с человеком, разделять с ним радость и печаль. А иногда и отпустить.

– Отпустить? – Саша удивлённо поднял брови.

– Да, – Тата задумчиво посмотрела вдаль. – Иногда отпустить – это самый сложный, но самый правильный поступок для человека, не только для отпускающего, но и для отпускаемого. Самое главное – вовремя это понять.

На чёрном небе рассыпались звёзды, как будто кто-то поворошил большой костёр и миллиарды искринок взмыли вверх.

– Знаешь, эти места очень загадочные, – сказала Тата, задумчиво глядя в звёздное небо.

– Да? – тихо спросил Саша.

Он сидел на траве под дубом и крутил в руках ещё зелёные жёлуди, которые сорвал с ветки дерева.

– Да, мне бабушка в детстве часто рассказывала, – Тата ласково посмотрела на Сашу, – хочешь послушать?

– Конечно хочу.

– Тогда расскажу тебе легенду о дубе. Давно, когда ещё были крепостные крестьяне, здесь находилось поместье графа Воронцова. И была у этого графа одна крепостная крестьянка. А в нескольких километрах располагалось поместье другого какого-то дворянина, с которым Воронцов не ладил. Так вот, влюбилась эта крестьянка в пастуха из чужого поместья, а он полюбил её. И часто они встречались в дубовой роще, а пожениться не могли, так как граф не давал разрешения из вражды к другому помещику. Пастух тот коз пас и сделал он две дудочки дубовые. Ночью, когда стихнет природа вокруг, посвистит он тонко в дудочку, девушка тут как тут, приходит к нему в рощу на свидание. Или она посвистит в свою дудочку, и юноша приходит к ней. Граф Воронцов узнал об этом и приказал выдать замуж непослушную крестьянку за кузнеца и отправить их в своё дальнее село. Она, конечно, вышла замуж за кузнеца, нельзя было ослушаться барина. Только вот дудочку свою она бережно хранила. А потом стали в округе сплетничать о том, что пастух стал ей каждую ночь мерещиться.

– Что значит мерещиться? – перебил Тату Саша.

– Ну я так понимаю сниться он ей стал, – ответила девушка, – если это можно назвать сном.

– Ааа, сниться.

– Да, но я рассказываю, как мне бабушка всё время говорила – мерещиться. В общем стал он ей мерещиться каждую ночь и сначала она вроде как веселая была, а потом осунулась, худеть стала. Тоже самое и с тем пастухом творилось – после свадьбы своей любимой он сначала грустный был, а потом заметно приободрился и друзьям своим бахвалился, что, мол, любовь их не закончилась.

– Что значит бахвалился? – спросил её Саша.

– Ну это значит хвастался он, – ответила Тата и продолжила. – Люди думали, что в тайную они встречаются, пытались подкараулить, однако со дворов своих их никто не замечал уходящими ни днём, ни ночью. Прошло время может с год, и пастух чахнуть стал – исхудал, глаза потускнели, лицо осунулось. И стали люди потом всё чаще замечать, что и пастух, и крестьянка всюду дудочки свои носят, под конец уж их из рук боялись выпустить. Как умалишённые держали при себе, спать с ними ложились, как будто драгоценней них нет ничего не свете.

Тут Тата замолчала, глядя вдаль и накручивая на палец локон своих волос.

– Так и что дальше было? – нетерпеливо спросил Саша.

– А ничего хорошего не было. Пастух умер от истощения нервного, а следом пропала и девушка, потом нашли её в той дубовой роще, где пастух раньше коз пас, удавилась она на суку дуба – перекинула через сук кнут, обмотала веревкой шею и, стоя на коленях, удавилась.

– Тьфу ты! – воскликнул Саша. – Ну что за истории ты рассказываешь ночью.

– Ну какие есть, такие и рассказываю, – Тата невольно улыбнулась, но через миг снова стала серьёзной. – Кстати, то место теперь называют урочище Козья шейка. Оно недалеко отсюда, пару километров всего.

– Ну и название, ужас, – хмурясь сказал Саша, – вся история эта кошмар какой-то средневековый.

– А ещё нам потом соседские ребята говорили, что иногда ночью свист из той рощи слышен, тонкий такой, жалобный.

– Так всё, хватит, мне ещё тебя домой провожать, – Саша засмеялся и, положив жёлуди в карман, поднялся с земли.

Тата тихо засмеялась и ответила:

– Ладно, забудь. Давай я тебе лучше Пушкина почитаю. У него там кстати есть сказка о Мёртвой царевне.

– Хватит на сегодня сказок, – ответил ей Саша, – иди лучше ко мне.

И он притянул Тату к себе в объятия. Скоро на горизонте забрезжил рассвет.

***