Полутона

Спустя несколько минут он нашел… Нет, не то что искал. На первый взгляд – совершенно не то. Читая сухой отчет младшего агента, Ник был в шаге от того, чтобы отложить мемокард в сторону или и вовсе убрать его в стопку для старших агентов. Он не нашел в деле состава преступления и был уверен в том, что и агенты решат так же. На этом все бы и закончилось, если бы агент, Джек Браун, не поместил в мемокард и живое воспоминание – его разговор с девушкой, которая пришла в Департамент, чтобы заявить об убийстве своей подруги.

Смертельная тоска, застывшая в ее глазах, заставила Ника замереть. А после приложить ладонь к мемокарду, чтобы считать воспоминание агента. Минуя тонкую зачарованную пластину, оно отпечатывалось в его собственном сознании. Так, будто Ник присутствовал при том разговоре. Будто он и был Джеком, записавшим этот мемокард.

Девушке, сидящей на стуле перед его столом, было лет шестнадцать-семнадцать. Бледное лицо, угловатая фигура. Довершали образ скромная школьная юбка серого цвета и помятая белая блузка.

– Линда, верно?

– Мелинда, – тихо, но настойчиво сказала девушка. – Не люблю, когда… сокращают.

– Оу, простите, пожалуйста. Мелинда, расскажите мне, зачем вы пришли в Департамент полиции.

Ник едва не вздрогнул – мягкий мужской голос доносился с его стороны, но принадлежал не ему.

– Моя подруга… Она умерла, – выпалила Мелинда. – Я… Я знаю, что вы скажете. И я знаю, что все выглядит так, будто Кейт и правда покончила с собой.

– Вот как?

– Да, она… бросилась с крыши. С одной из этих новомодных многоэтажек.

По тому, как Мелинда наморщила нос при упоминании высоток, Ник почувствовал в ней родственную душу.

– Кейт была замкнутой и тихой. И очень ранимой. Поэтому, наверное, все и верят, что она просто взяла и… – Ей, казалось, было мучительно это говорить. – Но она не могла этого сделать, понимаете?

– Почему вы так думаете?

– Кейт никогда бы не оставила младшую сестренку, – сдавленно сказала Мелинда. – Никогда не причинила бы ей такую боль. Она очень ее любила.

– И что, по-вашему, произошло?

Нику нравился Джек. Он не высказывал своего мнения, не проявлял даже толики скепсиса или снисхождения. Он позволял Линде высказать все, что было у нее на уме. В нем – явно молодом агенте – уже чувствовались зачатки профессионализма. Будет продолжать в том же духе – далеко пойдет.

– Я… не знаю. Может, ее столкнули с крыши. Может, ее заставили. Я слышала про странный порошок, который меняет сознание, заставляет видеть то, чего не существует. Пыльца фей или что-то такое… Может, это чары. Я правда не знаю! Но Кейт никогда бы… Никогда…

Мелинда замолчала. Воспоминание Джека закончилось. Ник отложил мемокард и откинулся на спинку кресла.

Это дело могло оказаться пустышкой. Мелинда, горюющая по своей подруге, вполне могла быть неправа. А если и нет… Расследование этого преступления не принесет ему никаких «бонусов», не поможет доказать тем, кто сомневается в нем, его значимость в качестве следопыта. Ведь даже если это убийство, по горячим следам его уже не раскрыть.

Однако Ник, помимо всего прочего, был еще и младшим инспектором, в задачу которого входило расследование магических преступлений. А еще он был человеком, хорошо знающим, что такое – терять любимых. И жить с этой болью годами, позволяя ей разъедать душу изнутри.

Глядя на Мелинду через призму чужих воспоминаний, Ник понимал: она не успокоится, пока не узнает правду.

Какой бы та ни была.

Глава третья

Еще раз сверившись с отчетом по делу, написанным Джеком Брауном, Ник обнаружил, что Кейт и Мелинда учились в той же школе, что и его подруга детства Клио Блэр. С возросшим энтузиазмом Ник с утра разгреб свои «бумажные» дела, чтобы ближе к обеду отправиться в Колледж Килкенни.

Алана брать с собой не стал – не было смысла дергать его ради простой беседы со старшеклассницей. Вместо этого Ник посадил напарника разгребать отчеты агентов в поисках дела, в котором пригодились бы его навыки следопыта. Порой ему удавалось обнаружить и застарелый След совершенного отступничества и отыскать по нему колдуна. Однако в последнее время подобные дела ему почти не попадались

Колледж Килкенни считался одной из лучших в Кенгьюбери старших школ и со стороны походил скорей на студенческий городок какого-нибудь престижного университета. Само здание в старинном ирландском стиле – внушительное и впечатляющее, изумрудные газоны и выложенные светлым камнем дорожки. В обеденный перерыв здесь – на скамейках, бордюрах и ступеньках самой школы учеников оказалось немало.

Потребовалось время, чтобы отыскать Мелинду. Она сидела в одиночестве прямо на бордюре и без особого восторга ела яблоко. Взгляд ее не поднимался выше носков грубых ботинок. На ней был тот же наряд, что и в воспоминаниях Джека, только еще более помятый.

Взгляд Ника, привыкшего подмечать малейшие детали, выцепил многочисленные кольца на руках Мелинды и сумку явно недешевого бренда. Спутанные волосы наспех заколоты в хвост. Синяки под глазами так глубоки и отчетливы, что кажутся частью макияжа (в реальности и вовсе отсутствующего). Дело даже не в том, что на ее губах не оказалось столь любимого девочками всех возрастов блеска или легчайшего налета иллюзии. Не было (и, вероятно, уже давно) даже простой гигиенички, из-за чего обветренные губы покрыла несимпатичная на вид корка.

Мелинда выглядела как человек, которому глубоко на себя наплевать.

Ник одернул пальто, под которым всегда была спрятана кобура с револьвером, и подошел к ней.

– Мелинда?

Как бы ни был мягок его негромкий голос, она все равно вздрогнула. Опустила руку так стремительно, словно вместо яблока в ней был филактерий с запрещенными чарами. И нашивке инспектора на его пальто она отчего-то не обрадовалась – хотя сама недавно пришла в Департамент с просьбой о помощи.

– Я… Вы… Из полиции, да?

– Да. Я здесь по поводу твоего обращения.

Глаза Мелинды расширились.

– Я… Ого, я не ожидала, что кто-то заинтересуется этим делом.

Она, не поднимаясь с места, ловко выбросила яблоко фигурную мусорную урну неподалеку, одернула юбку и как-то вся подобралась.

– Что вам рассказать? – В потускневших серых глазах появился блеск.

– Для начала расскажите о Кейт. Какой она была?

– Она… Ох. Она была… Знаете, как говорят – белой вороной. Единственной ее отдушиной была младшая сестренка, Касси. И… стихи. Кейт писала чудесные стихи. Немного мрачные, но… трогательные. Такие, что задевали за живое. Но я боюсь, она всегда чувствовала себя одинокой – до того, как мы начали дружить.

– Как вы познакомились?

Мелинда улыбнулась, вспоминая.

– Она сидела вон там, под деревом, и писала стихи. Знаете, не на мемокарде, как все привыкли, а на листке бумаги. Я ее потом спросила, почему. Кейт сказала, что так лучше чувствует слова.

– Она, похоже, была очень романтичной натурой, – заметил Ник.

– Да, – тихо сказала Мелинда. – Была.

Какое-то время она блуждала в своих мыслях. Ник, не желая давить на нее, слушал отдаленный смех и разговоры учеников Колледжа Килкенни. Наконец Мелинде удалось овладеть собой.

– Тогда налетел сильный ветер, и листки разлетелись в разные стороны. Старшеклассники… Они даже не думали ей помочь. Одни обзывали ее старой бабкой – ну, из-за того, что писала на листках. Другие просто стояли и смеялись.

Мелинда, должно быть, и сама не осознавала, что крепко сжимает руки в кулаки.

– Но ты помогла.

– Да, я… Это же никакое не геройство. Просто небольшая поддержка, помощь. Мы все можем оказать ее… если захотим. Вот только никто не хочет, если ты не популярен, если у тебя нет богатых родителей и дорогих шмоток, или если твои родители не какие-нибудь известные колдуны. – Она съежилась. Блеск снова потух. И уже, похоже, безвозвратно. – Простите, я… Меня всегда выводило это из себя.