Полутона

– Я не договорил, – отрезал Лиам.

Он явно заготовил изобилующую подробностями речь, повествующую о том, насколько серьезные последствия имела ошибка Ника. Как будто он сам этого не понимал.

Лиам словно прочитал что-то в его глазах. Шумно выдохнул и потер пальцами виски. Снова мигрень или обычная усталость?

– Буду с тобой откровенен. Сегодня я впервые засомневался, не слишком ли рано он повысил тебя до младшего инспектора.

Ник сглотнул. Под ложечкой засосало. Куда сильней страха подвести родной Департамент был страх подвести самого Лиама.

– Не знаю, в курсе ты или нет, но мое решение тогда приняли не слишком-то благосклонно.

О, он знал. Еще бы не знать, когда шепотки и косые взгляды преследуют тебя всюду – в вестибюле, в офисах, в столовой Департамента и служебной комнате.

– Многие – за глаза, конечно, ведь такое редко говорят в лицо – заявляли о протекции.

Об этом Ник уже не знал, но… догадывался. Значит, агенты и впрямь решили, что Лиам повысил его так рано только из-за дружбы с его отцом?

Ник хорошо помнил те дни, когда Лиам Робинсон, тогда еще старший инспектор Департамента, гостевал в их доме. Помнил, как Лиам трепал его, еще ребенка, по голове, говоря, что подрастает новое поколение агентов. А Ник с присущей ему тогда важностью заявлял, что будет охотником, и точка. Помнил ответный смех Робинсона и неодобрительный взгляд отца.

– В этом, конечно, нет твоей вины. Вот только я не могу позволить, чтобы подобные слухи дошли до мэра. Чтобы мистер Керрейн решил, будто я держу в Департаменте тебя лишь в память о твоем отце. И твоя сегодняшняя оплошность ситуацию только ухудшила.

– Я понимаю. Этого не повторится.

Ведь так?

– Возможно, я совершил ошибку, – словно не слыша его, продолжал Лиам. Печать усталости на его лице проявилась еще отчетливее. – Возможно, слишком рано взвалил на тебя такую ответственность.

– Нет, Ли… мистер Робинсон, нет, – выдавил Ник, холодея.

Лиам протяжно вздохнул. Потер переносицу.

– Может, проблема в излишнем напряжении? Отсюда и потеря концентрации? Со следопытами порой такое случается. Своеобразная… профдеформация. Подумай о том, чтобы взять пару дней отпуска. Отправляйся куда-нибудь, развейся.

Ник медленно выдохнул. Похоже, выгонять из Департамента его пока не собираются.

– Я… подумаю.

Кабинет Робинсона он покидал с тяжелым сердцем. И с какими угодно мыслями, но только не об отпуске. Ник знал единственный способ улучшить положение дел – работать еще усерднее, чем прежде.

Он еще раз внимательно изучил все материалы по делу отступницы, крадущей чужую красоту, и удостоверился, что ничего не упустил. А еще – что уткнулся в тупик. Ни единой зацепки, ни единого подозрения… Со знакомыми Мирны Кларк уже разговаривал один из старших агентов – в отделе особых преступлений существовала особая иерархия. Агенты собирали всю необходимую информацию, инспекторы анализировали ее. Следопыты вроде Ника первыми выезжали на место тяжелых преступлений и пытались по горячим следам отыскать заклинателей. А потом, вне зависимости от исхода дела, ждали новой возможности проявить себя.

Проблема в том, что в его нынешнем шатком положении Ник не мог позволить себе просто ждать. Оттого он так тщательно разбирал отчеты агентов. Искал дело, за которое можно зацепиться. За несколько часов он перебрал с десяток мемокардов. Часть полупрозрачных пластин с записанной на них информацией убрал обратно в ящички для хранения, часть разложил по разным стопкам. Ник и сам не заметил, как на Кенгьюбери опустилась ночь.

Откинувшись в мягком кожаном кресле, он потер лицо. Ощущение, будто ему в глаза песка насыпали.

Нужно выпить кофе. Срочно. От рези в глазах это не спасет, но обязательно вдохновит его на новые свершения.

Что и говорить, к этому часу народу в Департаменте поубавилось. Столовая и вовсе оказалась пустой. Почти пустой. У кофемашины – его вожделенной цели – стояла кареглазая шатенка с идеально гладким и ровным каре. Меган Броуди, старший инспектор Департамента.

Она любила элегантные платья чуть выше колен, которые превосходно облегали ее стройную фигуру, светлые цвета и минимум украшений и макияжа. Сегодня на ней, однако, был строгий и, конечно, идеально отглаженный брючный костюм. Не красавица, но ухоженная и ладная, Меган была отличной и остроумной собеседницей.

Ей было около тридцати (как большинство женщин, свой истинный возраст она предпочитала не называть), однако ее уже считали профессионалом и фанатом своего дела. Одни ею восхищались, другие пытались нацепить ярлыки вроде «старой девы», «железной леди» или «волка-одиночки». Про таких, как она, говорят, что они замужем за работой. Потому совсем не удивительно, что в погруженной в полумрак столовой Ник встретил именно ее.

– Душу готов продать за кофе, – подходя ближе, признался он.

Меган, улыбнувшись, чуть склонила голову набок.

– Если бы я знала, что тебя так легко купить, я бы обязательно этим воспользовалась.

Ник рассмеялся без тени смущения.

– Что ж, теперь в твоих руках грозное оружие. Будь с ним аккуратна.

Говорить с ней было… легко. Приятно. В последнее время они неожиданно сблизились. Изредка (из-за большой загруженности обоих) даже ходили в «Асковай», чтобы выпить вишневого пива и поболтать – о чем угодно, только не об отступниках, полуночных чарах, жертвоприношениях и ритуальных убийствах. Всего этого им с лихвой хватало и в рабочие часы.

И все же что-то мешало Нику видеть в Меган кого-то большего, нежели просто коллегу. Они ограничивались лишь ненавязчивым флиртом и шутливыми перебранками.

Они налили по кружке кофе и замерли у окна. Отсюда открывался раздражающий своим ослепительным блеском вид на «стеклянное сердце» Кенгьюбери – вырастающие на горизонте высотки. Ник и сам не знал, отчего они вызывают у него такую неприязнь. Может, в нем говорила зависть от понимания, что сам в таком месте он никогда жить не будет?

Он фыркнул прямо в чашку. Глупости. Ему и в своей холостяцкой берлоге вполне неплохо живется. Особенно если приходить туда исключительно для того, чтобы принять душ и переночевать, а после с самого утра помчаться на работу.

– Обожаю, когда ты беседуешь сам с собой, – посмеиваясь, сказала Меган. – У тебя в этот момент такое глупое выражение лица…

– Эй, мое лицо по определению не может быть глупым. Мужественным и очаровательным – да. Еще чуточку смазливым.

Ладно, Ник и сам прекрасно знал, что не смазлив, разве что… достаточно привлекателен. И вообще порой выглядит как мальчишка, как какой-то неоперившийся юнец. Особенно когда улыбается. Потому он так старательно приглаживал волосы, отутюживал брюки и придирчиво выбирал пальто, чтобы щегольским видом прибавить себе пару-тройку лет.

Меган улыбалась, попивая кофе. Ник пригубил свой и зажмурился от удовольствия.

– Ник… – Она посерьезнела. – Я слышала, что случилось. Собственно, весь Департамент слышал.

– То есть я знаменитость? – воодушевился он.

И снова это ее «Ник» – мягкое, но чуть укоризненное.

– Что? Должен же я извлекать выгоду из ситуации?

Меган помолчала, явно не разделяя его беспечности. Вероятно, и она была в курсе слухов, которыми обросло повышение Ника. А значит, понимала, чем грозит его оплошность.

– Все в порядке, слышишь? – бодро сказал он. – Еще не все потеряно. Это лишь вторая моя промашка.

– Но достаточно серьезная. Ник, может тебе…

– Что, взять отпуск? – Он ослепительно улыбнулся. – Я подумаю об этом.

И тут же выбросил эту мысль из головы. Отдых не поможет ему восстановить доброе имя и пошатнувшуюся репутацию одного из лучших следопытов города. А вот новое (и, главное, успешно завершенное) дело – вполне.

Поэтому Ник не стал засиживаться в столовой. Опрокинул в себя чашку кофе и поднялся в кабинет. Мемокарды по-прежнему ждали его на столе. Ощутив какой-то спортивный азарт, Ник с удвоенной энергией взялся за их изучение.