Люди моего времени. Биографические очерки о деятелях культуры и искусства Туркменистана

Люди моего времени. Биографические очерки о деятелях культуры и искусства Туркменистана
Марал Хыдырова

Книга включает в себя 11 биографических очерков о замечательных туркменистанцах – деятелях в различных областях культуры и искусства. Подъем их творческой деятельности пришелся на 60-90-е годы прошлого столетия. Всех их объединяет одно: одержимость своим делом, высокое служение искусству, искренняя любовь к своей земле. В очерках прослеживается линия судьбы каждого из них, делается попытка осмысления вклада, что внесли они в развитие туркменской культуры.

Марал Хыдырова

ЛЮДИ МОЕГО ВРЕМЕНИ

Биографические очерки о деятелях культуры и искусства Туркменистана

2018 г.

Бердигулы Амансахатов: В искусстве не должно быть компромиссов

Имя лауреата государственной премии СССР, обладателя премий международных фестивалей «За лучшую сценографию», художника Бердигулы Амансахатова хорошо известно в профессиональных театральных кругах разных стран. На счету художника более 60 спектаклей, из которых 20 он осуществил за пределами Туркменистана: Абакан, Алматы, Астана, Львов, Москва, Ташкент. Он работал над образами произведений классиков и современных авторов отечественной и мировой драматургии, народных эпосов. Его высокий профессиональный уровень востребован не только в театре, но и в кинематографии (фильмы «Зохре-Тахир» Б. Аннанова, «Дети земли» О.Эрекова, «Такдыр» Х. Какабаева), и в книжном издательстве (иллюстрации к 30 книгам, изданных в Туркменистане, России, Швеции и Узбекистане).

В семье Бердигулы, кроме него было десять детей. Родился он 3 декабря 1950 года в селении Пешан-Али Марыйского этрапа. К слову сказать, талантливые деятели в области культуры и искусства, такие как Ата Иламанов, Гурбан Гумманов, Атагельды Гарьягдыев, тоже родом из этого села. В 60–70 годах был всплеск увлечения наукой, и многие выходцы из Пешан-Али, в том числе старший брат художника, защитили ученые степени. Более 30 человек, односельчан Бердигулы, стали кандидатами наук, профессорами, докторами наук.

«В послевоенный период мой отец, будучи еще очень молодым, занимал ответственные посты в сельском совете, так как мужчин не хватало, и очень ценились грамотные специалисты, – вспоминает художник. – Отец очень любил театр, он не пропускал ни одной премьеры в Марыйском драматическом театре и активно приобщал нас к театральному искусству. На гастроли в Мары приезжали ашхабадские театры, так вот отец на всех детей брал годовой абонемент. Можно сказать, я в театре и театр во мне с детства… Мама же рассказывала нам древние предания, сказки, притчи – она была настоящим кладезем народной культуры и мудрости. Потом, уже, становясь старше, я находил известные мне с детства сюжеты в мировой литературе: «Тысяча и одна ночь», индийский эпос «Панчатантра» и другие. Тогда я пришел к выводу, что в основе фольклора разных народов один корень, поэтому так много общего в сказаниях и преданиях людей, живущих в различных странах. Конечно, есть отличия в оттенках, сюжетных линиях, но смысл – один».

Окончив сельскую начальную школу, Бердигулы определяется в Марыйскую школу–интернат для продолжения среднего образования. Как отмечает сам художник, там была не только школьная образовательная программа, но и детские кружки по всем направлениям, атмосфера школы – интерната располагала к гармоничному, творческому развитию личности.

«Ни для кого не секрет, – говорит Амансахатов, – чтобы воспитать творческую личность необходима среда для ее развития, так вот, в интернате эта самая среда умело создавалась нашими замечательными педагогами, учителями, воспитателями. Среди них были люди различных национальностей: туркмены, русские, украинцы, казахи, азербайджанцы, армяне, татары. Все они были образованными, высококультурными, духовными людьми. Многие из них знали о Дрезденской галерее и Эрмитаже не понаслышке. Но главное, у них было страстное желание привить нам любовь к искусству, творчеству, человеческим ценностям, умению размышлять, делать выводы».

Старший товарищ, в будущем кинохудожник, Селим Амангельдиев, подметив способность Бердигулы к рисованию, привлек его в ИЗО-кружок в Марыйского Дома пионеров.

1966–1970 годы учебы Бердигулы в художественном училище им. Ш. Руставели, на отделении станковой живописи. В училище он подпадает под влияние замечательной плеяды педагогов, состоящей из людей старшего поколения и молодых туркменских художников, только закончивших художественные институты в Ленинграде, Москве, Ташкенте. Увлечение театром, сформированное еще отцом, не покинуло его и в Ашхабаде: вместе с друзьями он был заядлым театралом, посещал все театральные премьеры в городе.

Окончив училище на отлично, пройдя службу в армии, в 1974 году Бердигулы, поступает в Московский художественный институт им. Сурикова. Именно в этом году при институте формируется первый экспериментальный курс по подготовке театральных художников, возглавляемый известным мастером сценографии, потомственным художником Михаилом Михайловичем Курилко-Рюминым. Педагоги курса, такие как Валерий Яковлевич Левенталь – главный художник Большого театра, Милица Николаевна Пожарская – одна из основателей советской театральной критики, Юрий Кац – скрипач и замечательный рисовальщик, были сильнейшими специалистами в области искусства. С самого начала обучения студенты полностью погружались в мир театра, детально изучая основы режиссуры, музыку, историю театра, возможности сцены. Студенческая жизнь не была легкой: шесть часов занятия живописью, после – четыре пары лекций, но все же она была очень насыщенной, событийной. Бердигулы вращался в самом центре культурной жизни, и каждый день приносил новые открытия, обогащал знаниями и ощущениями. Курилко-Рюмин заботился о том, чтобы его студенты всегда были погружены в среду, которая формировала их кругозор, взгляды на искусство, художественный вкус.

«Это был удивительный педагог, – вспоминает Бердигулы, – он очень тепло и заботливо относился к студентам, и мы его очень любили. Художественный каталог моих работ, который вышел в свет в 2010 году, я посвятил именно ему, моему дорогому педагогу, академику Михаилу Михайловичу Курилко-Рюмину».

В 70-тые годы в Москве всплеск театральной мысли, дух Ренессанса царит всюду, появляются экспериментальные театры. Бердигулы подолгу сидит в библиотеках, посещает выставки, вернисажи, творческие встречи с литераторами и, конечно же, театры. С особенной регулярностью он посещает Театр на Таганке (благо он рядом с институтом), пересматривая все нашумевшие тогда спектакли – «Гамлет», «Антигона», «Дом на набережной», ходит в камерный театр-лабораторию к Покровскому. Благодаря счастливому знакомству, для Бердигулы стал доступен Большой театр, билеты, на спектакли которого, коренному москвичу-то было не просто достать, не то, что приезжему студенту! Но Бердигулы видел все премьеры Большого, и это была не просто удача, это было счастье, это была настоящая школа!

В 1979 году учебу в ГИТИСе оканчивает большая группа молодых туркменских актеров – 23 человека, и по направлению Министерства культуры ТССР они отправляются в город Чарджоу (ныне Туркменабат) в учрежденный в том же году музыкально-драматический театр им. С. Сейди. Бердигулы Амансахатов, окончивший институт с отличием, назначается главным художником этого театра. К тому времени он уже имеет семью, детей, и все вместе они переезжают в Чарджоу. Перед Бердигулы и его коллегами встала непростая задача превратить помещение городского клуба в настоящий театр. За три месяца они полностью переоборудовали клуб, и уже в сентябре началась работа над репертуаром театра. Бердигулы, художественный руководитель театра Абдулла Якубов и их молодые сподвижники перенесли на сцену театра весь свой энтузиазм, полученные знания и навыки, молодежный дух. На худсоветах горячо обсуждали и отбирали драматургию, отдавая предпочтение классике, обсуждали все детали постановок. За четыре года, что Бердигулы и молодежная труппа проработали в театре, на сцене были поставлены достойные, художественно законченные спектакли, которые не стыдно было показывать не только на всесоюзном, но и международном уровне: пьесы Шиллера, Шекспира, Лопе де Веги, киргизских современных драматургов.

В 1984 году Бердигулы переводят в Ашхабадский ТЮЗ им. А. Кульмамедова. Проработав там несколько лет, он понимает, что готов к выполнению более сложных и интересных творческих задач, чем репертуар ТЮЗа.

«Художник должен быть мужественным, – уверен Амансахатов, – потому что каждый день он перечеркивает все то, что создал вчера, он находится в постоянном поиске, исследуя, прежде всего потенциал своей души. От него требуется полное обнажение чувств и мыслей: каждодневный подвиг, который виден только ему самому».

В 1989 году группа единомышленников, при поддержке Союза театральных деятелей СССР создают свой молодежный экспериментальный театр-студию, главный художник студии – Бердигулы Амансахатов. Начинали с нуля, приходилось рисовать декорации в Академическом театре драмы и там же ночью репетировать, так как своего помещения у ребят не было. Так или иначе, но молодежным коллективом были поставлены 2 спектакля: «Джан» по А. Платонову и «Африканская любовь» П. Меримэ. За постановку спектакля «Джан» в 1989 году коллектив театра становится лауреатом премии ВЛКСМ, а в 1991 году работа пяти человек из создателей «Джан», в их числе и Бердигулы, удостоилась Государственной премии СССР.

Высоко оценив сценографию к спектаклю «Джан», заслуженный деятель искусств Республики Хакасия, художественный руководитель Национального театра г. Абакана Э. М. Кокова – , пригласила Бердигулы в свой театр. Эльза Михайловна стремилась вывести на театральную сцену тюркские обрядовость и традиции, мечтала о шаманском театре, понимая, что истоки шаманизма представляют собой театральное действо. Увидев сценографию к спектаклю «Джан» она поняла, что Бердигулы тот самый художник, кто сможет осуществить этот замысел. Признание мастерства туркменского сценографа было настолько велико, что ему было предложено приехать вместе со своим режиссером и с пьесой для постановки. В кризисные для культуры и искусства 90-е годы это предложение стало для Бердигулы настоящим подарком судьбы.

С режиссером Овлягулы Ходжакулиевым Бердигулы сотрудничал еще со времен своей работы в ТЮЗе. Вместе они осуществили постановки таких успешных спектаклей как «Стон пророков» и «Женщина в песках». Оба спектакля получали первые премии, как на всесоюзных, так и международных театральных фестивалях. Вместе с ним Бердигулы и уехал на работу в Абаканский театр, где оформил 8 спектаклей, успех которых был грандиозным. Живописная природа и просторы Хакасии, покорили сердце Бердигулы, наполнив его вдохновением и желанием работать с новой силой. Спектакль-откровение «Слеза огня» был не просто высокохудожественным произведением, это было новое слово, сказанное в защиту Восточного Театра. Эльзе Коковой и Бердигулы Амансахатову вопреки общепринятому мнению о том, что понятие «Восточный театр» не существует, удалось доказать обратное: Восточный театр был, он есть, и он будет жить. За свою плодотворную работу в течение пяти лет в Абаканском Национальном театре художнику было присвоено звание заслуженного деятеля искусств Республики Хакасия.

После этого Бердигулы приглашают на работу в театры Ташкента и Украины, он занимается сценографией в Москве, Астане, Алмате, успешно справляясь с самыми сложными задачами. С 1998 по 2006 год он являлся главным художником Ашхабадского Русского драматического театра им. Пушкина.

Параллельно своей работе в области сценографии Бердигулы занимается живописью, иллюстрациями. Им созданы серия офортов к стихам туркменского поэта Махтумкули, графические листы к эпосу «Горкут-Ата», графические рисунки к работе Анатолия Преловского «Гадательная книга тюрков».

Персональные выставки художника были организованы в Туркменистане, России, Чехословакии, Польше, Лаосе. В 2010 году состоялась его юбилейная выставка в Москве, в Центральном Доме Художника. К этому времени свет увидел художественный каталог, в котором собраны лучшие произведения Бердигулы Амансхатова в сценографии, живописи, графике за последние 30 лет. Две его выставки «Свет Востока» и «Дыхание Востока» состоялись в Театральном музее им. А. А. Бахрушина в 2013 и 2014 годах. В 2014 году в выставочном зале Союза художников Туркменистана прошла его выставка «Ко дню памяти великого художника Иззата Клычева». В том же году при Московском Союзе художников была организована выставка творчества Бердигулы и его сына – Вепа – «Дыхание Востока».

«В искусстве не должно быть компромиссов, фальшь и обман здесь не приемлемы, – убежден сценогрф. – Художнику нельзя идти на компромисс даже с самим собой. Обманывая себя, обманываешь других. Только оставаясь самим собой, художник может быть оригинальным, сможет открыть что-то новое. Я бы сказал, искусство это есть искренность!»

2015 г.

Гульбахар Мусаева. Танец, длиною в жизнь

Звезда туркменского балета долгие годы ведущая балерина театра оперы и балета им. Махтумкули народная артистка Туркменистана Гульбахар Мусаева, родилась в Ашхабаде в 1946 году в артистической семье. Ее мама Тохта Алимова работала артисткой Туркменского государственного ансамбля народного танца, а отец Ораз Мусаев был вокалистом.

Еще совсем крохой Гульбахар пережила страшное ашхабадское землетрясение шестого октября 1948 года. В то время Ораз Мусаев учился в Московской консерватории, а Тохта, оставив дочку в продленной группе детского сада, уехала с ансамблем на гастроли. Гульбахар чудом выжила. Так как сразу не могли найти родителей, ее с остальными детьми эвакуировали в Баку. Когда Тохта вернулась в Ашхабад, она немедленно стала разыскивать дочку, а вернув ее, уже ни на шаг от себя не отпускала.

Теперь родители никогда не оставляли дочку одну: брали с собой на работу, будь то репетиции или гастрольный тур. С детства Гульбахар была окружена театрально – сценической атмосферой и само собой, что ее пристрастие к танцу проявилось очень рано и день за днем становилось все сильней. Вот несколько зарисовок из ее «гастрольного» детства. В Одессе, на репетиции номера мама обнаружила, что маленькой Гульбахар рядом нет. В поисках дочери, Тохта вышла на задний двор местной филармонии и увидела, что находившиеся там музыканты и артисты, сгрудившись в кучу, были поглощены каким-то зрелищем. Тохта пробралась сквозь толпу и увидела, что в центре ее пятилетняя Гульбахар исполняет задорный танец, зрители весело хлопают в ладоши и бросают конфеты в подол ее платья. А вот другая история, тоже имевшая место в гастрольном туре. Во время своего выступления, мама обычно поручала присмотр за дочерью концертмейстеру, который был человеком веселым, любившим подшутить. Он сказал маленькой Гульбахар: иди, пройдись по сцене. И когда конферансье, и он же главный балетмейстер ансамбля И. Бойко объявлял номер, позади него, выйдя из одной кулисы и по направлению к другой, пафосно «гуляла» Гульбахар, причем, на ходу выделывая разные танцевальные па. Зал взорвался аплодисментами и веселым смехом, а недоумевающий конферансье только за кулисами узнал о причине такого необычного поведения публики.

Конечно же, маленькая Гульбахар, воспитанная сценой и творческой атмосферой ансамбля народного танца, мечтала о том, чтобы продолжить дело мамы: танцевать народные танцы. Пока не произошел один случай, который полностью изменил жизнь девочки. В 1955 году в Москве проходила декада Туркменской культуры. В программе Декады были опера «Евгений Онегин» на туркменском языке, балет «Алдар-Косе» и выступления ансамбля народного танца. На этих гастролях Гульбахар традиционно сопровождала маму. Заключительный концерт проходил на сцене зала им. П. И. Чайковского, и Гульбахар из-за кулис могла видеть выступления всех артистов. В концерте принимали участие юные туркменистанцы, которые на тот момент учились в Ленинградском хореографическом училище им. А. Я. Вагановой. Гульбахар увидела на сцене прелестных маленьких танцовщиц, которые в белых пачках и пуантах словно бы парили по сцене. Среди них были солисты: девочка и мальчик. Мальчик красиво поднимал свою партнершу высоко-высоко, и казалось, оба они совершенно невесомые. Зрелище для маленькой Гульбахар было потрясающим: нет, она, конечно, видела балет в своей жизни, и не раз, но девочек-балерин, примерно ее возраста, она еще не видывала! Они произвели на нее неизгладимое впечатление, и после этого номера, прямо там, за кулисами Гульбахар призналась маме: я тоже хочу быть балериной и танцевать так чудесно, как эти девочки! Мама сразу поняла, что ее дочь загорелась мечтой и, не теряя времени, они обе, там же за кулисами обратились к педагогу хореографического училища Лидии Тюнтиной, которая привезла своих воспитанников на концерт. Проверив и одобрив пластику и гибкость Гульбахар, Лидия Тюнтина посоветовала поступать летом, когда педагоги из хореографического училища приедут в Ашхабад делать набор.

Летом желающих поступить в училище было море. Педагог историко-бытового танца М. Б. Страхова в восхищении неоднократно повторяла: какие талантливые дети на туркменской земле! Гульбахар попала в десятку счастливчиков, успешно поступивших в Ленинградское хореографическое училище. В 10 лет у Гульбахар начались нелегкие трудовые будни, которые вели ее к успеху.

«Нам было очень трудно в первый год, – вспоминает Гульбахар Оразовна. – Мы были совсем еще дети, жили в общежитии по 17 человек в одной комнате. Ребята из Туркменистана всегда держались вместе – мы скучали по дому, родителям, по нашей солнечной погоде. Однажды мы собрались и пошли к директору училища с просьбой, чтобы он нас всех вернул домой в Туркменистан! Директор был удивительно мудрый и добрый человек. Он общался с нами, как с взрослыми – на равных. Он убедил нас доучиться этот год, а там уже уехать домой. После этого разговора прошел год, мы, благодаря умелым педагогам, привыкли, втянулись в учебу и уже думали о нашем будущем, а не о том, что нужно нам сейчас. Мы учились успешно, и все приходили смотреть, как сдает экзамен туркменская группа, так как молва о том, что мы все очень талантливые ребята, шла впереди нас».

Вместе с Гульбахар учились такие звезды нашего балета как Ахмед и Юсуп Пурсияновы и Гозель Хуммаева.

Гульбахар училась очень усердно, все специальные предметы сдавала на «отлично». Педагоги сразу обратили внимание на ее физические данные, темперамент и природный талант. Особенное внимание ей советовали уделять дуэтному танцу, так как уже видели ее в ряду балерин, танцующих ведущие партии. В предвыпускном классе она вместе со своим земляком и однокашником Юсупом Пурсияновым, как наиболее талантливые студенты, были приглашены выступить с па-де-де на отчетном концерте, на котором обычно показывают свое мастерство выпускники училища. К своему выпускному году они с Юсупом подготовили сложные партии из балетов «Дон Кихот» и «Жизель». Это удивительно, но балет «Дон Кихот», стал судьбоносным в жизни Гульбахар, как, впрочем, и ее партнер – Юсуп Пурсиянов, с которым долгие годы она танцевала в паре. Гульбахар с теплотой и светлой ностальгией вспоминает годы учебы, своих педагогов.

«С 1 по 4 классы нас вела замечательный, талантливый педагог – Варвара Павловна Мей, – вспоминает Гульбахар Оразовна, – она была нам как мама, так как приглашала нас к себе, кормила, всегда жалела нас, так как мы были оторваны от дома. Иногда журила нас, старалась привить нам вкус к искусству, культуру речи и поведения. В нас она уже с младых ногтей видела потенциал, понимала, кто на что способен. Она дала нам крепкую базу, тот стержень, на который в дальнейшем мы нанизывали наши умения и навыки. Потом я училась уже у Нины Викторовны Беликовой, ученицы самой Вагановой, у нее я и окончила училище. Я помню всех наших педагогов и учителей, очень им всем благодарна, ведь они относились к нам по-отечески, заботливо, мы всегда чувствовали их поддержку и любовь».

Окончив училище, Гульбахар вернулась в Ашхабад и сразу была зачислена в театр оперы и балета им. Махтумкули на роль одной из ведущей балерин. В тот период балетмейстер К. Джапбаров, задумал сделать молодежный спектакль, задействовав в нескольких составах всех однокурсников Гульбахар, которые вернулись в Ашхабад. Успех был оглушительный. Это был 1965 год. В этот год у Гульбахар было 5 больших партий в таких балетах, как «Жизель», «Алдар-Косе», «Баядерка», «Эсмиральда» и «Бахчисарайский фонтан».

В 1977 году состоялись индивидуальные гастроли Гульбахар и Ахмеда Пурсиянова в Чехословакию. Они были приглашены на ведущие партии в «Лебединое озеро» и танцевали с местными артистами. Местная театральная труппа попросила разрешения у Гульбахар и Ахмеда посмотреть на их репетиции. Конечно же, наши артисты с удовольствием разрешили им присутствовать, после чего вся театральная труппа устроила им овацию. В 1978 году она выступала на французской сцене в паре с Реджепом Абдыевым.

Во Францию она поехала в составе туркменской творческой группы, где были артисты туркменского народного театра и такие наши звезды, как Роза Тураева, Айдогды Кураев, Мая Шахбердыева.

В 1979 году Гульбахар решилась внести изменения в свою творческую жизнь и уехала работать по контракту в недавно открывшийся тогда Красноярский театр оперы и балета. Ей интересен был новый опыт, новые подходы в постановке. Там она тоже танцевала «Дон Кихота» и «Жизель», но в постановке режиссера из Большого театра. После 3 лет творческого эксперимента и поиска нового вдохновения, она вернулась в родной театр. Вернувшись, она взялась за педагогическую деятельность, совмещая ее со сценической. С 1981 по 1985 она дает уроки характерного танца в Республиканской музыкальной школе, здесь же она возглавляет отделение по хореографии. По ее инициативе в РМШ была введена ученическая практика в театре, а именно, воспитанники школы участвовали в детских спектаклях театра оперы и балета. Если раньше роли лесных зверушек и детей в массовке играли взрослые, то при содействии Гульбахар, их заместили ученики РМШ: и взрослым облегчение и детям прекрасная возможность узнать все о театре, непосредственно участвуя в спектаклях. Со своими учениками Гульбахар поставила балет «Щелкунчик».

В 1990 году Гульбахар отметила свой юбилей – 25-летие сценической деятельности – участием в балетах «Медея» и «Моцарт». Это был ее бенефис, зал был полон зрителей, на сцену летели букеты цветов, а поклонники вызывали ее танцевать «на бис» неоднократно.

Гульбахар Мусаева танцевала в своем любимом театре вплоть до 1993 года. Ей замечательно удавались партии Эне в "Алдар-Косе" Корчмарёва, Амударьи в "Гибели Суховея" Ч. Нурымова, Пери в "Чудесном лекаре" Мухатова и Равича, Жизель, Одетта – Одиллия, Никия, Китри, Барышня в "Барышне и хулигане".

С 1993 по 1999 она работала главным балетмейстером театра, вернув к новой сценической жизни балеты «Дон Кихот», «Жизель» и «Вальпургиева ночь».

Имя Гульбахар Мусаевой, наряду с другими выдающимися деятелями туркменского балета, вошло в серию «Балет» Большой Советской энциклопедии (1981), и в Мировую Энциклопедию Танца в раздел Туркменское искусство. Как одна из лучших учениц Н. В. Беликовой она отмечена в книге «Петербургский балет: 1903–2003».

Джума Джумадурды

Через призму творчества известного туркменского скульптора, народного художника Туркменистана Джумы Джумадурды мы по-новому открываем простую радость бытия, искренность чувств, незыблемость и подлинность человеческих ценностей, формулируя, каждый для себя, концепцию людского счастья. Не смотря на то, что художник ушел из жизни в 1999 году, его произведения свежи и актуальны именно сейчас, в мире глобализации, бешеных скоростей и социальных сетей, где полмира уже твои «друзья», с которыми тебя ничего не связывает, а близкие люди отдаляются все дальше в иллюзорное пространство. Работы Джумадурды до сих пор хранят в себе тепло его рук, ясность мысли, глубину чувств. Ладони рук для художника всегда несли особый таинственный смысл, были символом семейственности, единения, сердечности. Пластичность ладоней легла в основу его художественного цикла «Руки». Среди его произведений малая пластика, портреты современников, живописные полотна, городская и монументальная скульптура. Широкий тематический диапазон, пронзая пространство и время, заставляет вдумываться в каждую линию. Художник предлагает найти нам самих себя, затерянных в океанах мирских забот, рутине будней. Сюжеты в скульптуре Джумы Джумаева не взяты из абстрактных пространств, они глубоко прочувствованы, вынесены из простой жизни народа, осмысленны до мелочей, скорее на уровне сердца, нежели разума. Сельские дети, старик и ослик, дедушка и внук, мать с младенцем, мальчишки, несущие казаны на той, гордый и элегантный верблюд, отдыхающий в знойный полдень – это одна сторона жизни художника, в которой все до боли родное, понятное, идущее из детства. Тонкий лиризм, поэтика народных образов, глубокие философские размышления – это то, чем жил художник, с каждым годом усложняя формы воплощения своих замыслов, вырабатывая свой неповторимый художественный стиль, в котором переплелись самобытность и традиции востока и новые веяния европейской культуры. В некоторых его работах можно также различить едва уловимые отголоски «звериного стиля» древних скифов.

Одна из масштабных работ художника – монумент, посвященный воинам-туркменистанцам, павшим в Великую Отечественную войну 1941–1945г.г., установленный в 1970 году.

Многоликий, но такой постоянный в своих эстетических пристрастиях, человеческих чувствах и преданной любви к родной земле – все это Джума Джумадурды. Он родился в 1937 году в селе имени 1-го Мая, Байрамалинского этрапа Марыйского велаята. В 1958–1962 учился в художественном училище им. Ш. Руставели в Ашхабаде на отделении скульптуры под руководством Алексея Щетинина. В то время туркменская скульптура только развивалась, и талантливый, тонко чувствующий Джума впитывал все, что касалось этого сложного и трудоемкого вида искусства. Как пишет о нем искусствовед Гурбанджемал Кураева: «Уже в ранних работах «Материнство» (1965), «Едиген» (1965), «Ляле» (1967), ощутимы сплав лиричной мягкости и мужественности, контраст хрупкости и силы. В них утверждаются те мотивы, которые автор разовьет в своих более сложных замыслах, и своеобразный поэтический ритм станет столь характерным для Джумадурды в будущем».