Белая Рать

К своим сорока с хвостиком, он успел побывать в секте, стать наследником почившего западного короля, сменять корову на волшебные бобы, купить три карты сокровищ и вороного скакуна, который посерел после первого же дождя.

И не каждый другой староста поверил бы в то, что парочка грязных оборванцев верхом на осле – это охотники на нечисть из Белой Рати.

Златославыч накормил путников и уложил их спать в амбаре.

А спустя несколько часов в Низины въехало еще три человека. Кстати, тоже на ослах. Кстати, тоже из Белой Рати. Точней не «тоже», а из настоящей Рати, потому как те, первые, на самом деле коварные упыри, которые искали убежища от солнечного света.

Не колеблясь ни секунды, доверчивый Златославыч повел настоящих ратников к амбару.

***

– Как удачно, что вы так мало спите, – сказал Пересвет.

– Да, – ответил ему сторож.

А получилось действительно удачно.

Во-первых, для того чтобы выспаться Бажену Неждановичу требовалось от силы минут сорок. Во-вторых, он вовремя услышал голоса старосты и Влада. Приближаясь к амбару, они шумно обсуждали ослов, упырей и безграничное радушие Гордея Златославыча.

В-третьих, в стене амбара была дыра. Если попытаться представить себе животное, которому под силу прогрызть такую дыру, то на ум сразу приходит мышь. Да только не обыкновенная мышка-норушка с розовым носиком, а двадцатипудовая тварь с красными глазами, острыми зубами, ядовитым дыханием и розовым носиком.

Как правило, в норку к таким мышкам ходят вооруженной толпой. И ходят только тогда, когда очередная дочь очередного самодержца решается на замужество и требует в подарок голову чудовища.

Здоровенная, короче говоря, была дыра.

Меленькими перебежками от куста к кусту, Пересвет Лютич и Бажен Нежданович перебрались из амбара в хлев. Зверюшки потеснились, но возмущаться не стали.

– Сон отнимает у работы время, – сказал сторож.

– Но вы же сейчас не на работе.

– Так только кажется. Вот, смотри, что я придумал.

Бажен Нежданович достал из штанов кусочек бересты и вручил ее одноухому. На ней была нарисована та самая кастрюля с мельничным колесом. Теперь при помощи неведомых приблуд колесо крепилось цепью к другому, гораздо большему колесу.

А еще сторож начертил стрелочки, дескать, все это дело должно вращаться.

– Смекаешь? – спросил Бажен.

– Да, – соврал Пересвет.

– Бэ-э-э-э! – сказала коза.

– Отойдите, пожалуйста, – вежливо обратился к ней сторож.

Коза не послушалась и получила пинок от одноухого. Босая нога звонко шлепнула по козьей заднице. Животина недовольно заблеяла и отбежала в угол. Оттуда она зло уставилась на обидчика.

Посмотрев сейчас в глаза этой козы, можно было нечаянно достичь просветления. Ее взгляд в пух и прах разносил все религии мира, в которых отрицалась идея перерождения души. Коза была уверена, что когда-нибудь они с Пересветом встретятся снова. При других обстоятельствах и в других телах. И вот тогда-то… тогда-то и посмотрим, кто кому напинает.

Не замечая обиженную скотину, ратники припали к щелке в стене хлева. Две пары глаз внимательно следили за тем, как Влад и его люди рыщут по амбару. Амбар, хлев, изба. В хозяйстве Гордея Златославыча все постройки были ветошью о четырех стенах и худой крыше.

– А это кто? – спросил Пересвет.

– Большой?

– Нет, другой. Тот, что в серой рубахе.

– Это Волчок.

– Волчок?

– Да. Удивительный человек. Обладает звериным нюхом. Пока он помогает Владу, нам не скрыться.

– А вы умеете приободрить, – сказал одноухий. – А большой? Наверняка силач, каких свет не видывал?

– Нет. Это Боря. Он чертовски здорово играет на гуслях.

Вот ведь как интересно получается, – подумал Пересвет Лютич, – одним ратникам достаются щедрые дары, а другим какое-то недоразумение. Одним суждено творить чудеса наравне с богами, а другим играть на гуслях. Кстати, а…

– Бажен Нежданович, а какой у вас дар?

– Тише. Замолчи и постарайся не пахнуть.

Воздух наполнился опасностью.

Зазвенел коровий колокольчик. Рогатая в панике заметалась по своему стойлу. Маленькие резвые поросятки, которых так и хочется назвать парными, истошно завизжали и забились под бочок нахохлившейся матери.

Со стороны курятника послышалось такое остервенелое кудахтанье, какое можно сравнить разве что с перекрестной ссорой четырех пьяных баб.

По всем Нижним Низинам завыли собаки. И даже у той козы, которая помышляла о мести Пересвету, дерзости заметно поубавилось.

Пространство как будто заискрилось. Но только отнюдь не роскошью драгоценных алмазов. Скорее это были отблески на зазубринах бандитского ножа.

По спине у Пересвета Лютича пробежал холодок, а по ушам жарок. Его волосы встали дыбом, а сердце заколотилось чаще.

Что-то мне не по себе, – даже Голос Лампы почувствовал неладное.

– Выбираемся отсюда. Быстро, – сказал сторож. – Волчок взял след.

***

– У-у-у… – выдохнул Волчок.

Его ноги подкашивались. Изрядно кружилась голова. Волчку было очень-очень плохо. Как будто бы похмелье, предназначенное дюжине выпивох, разом досталось ему одному. А самое обидное, что браги он при этом не выпил ни капли.

– Не могу, – сказал он.

– Ну Волчок, ну миленький, постарайся, – попросил Влад.